Цыганка - Лесли Пирс

Бет бросилась за полотенцами, доктор вернулся с ними в спальню и снова закрыл за собой дверь. Вскоре крики стихли, и Сэм предположил, что мистер Гиллеспи дал маме эфир.

Теперь в доме стало слишком тихо. За окнами все еще шел снег, заглушая стук колес изредка проезжавших по улице экипажей.

В доме тишину иногда нарушали покашливания и приглушенный голос доктора, отдающего распоряжения миссис Крейвен, да треск горящего в печке угля.

Сэм и Бет молчали. Они сидели за кухонным столом, бледные и встревоженные, поглощенные собственными мыслями.

Неожиданно из спальни послышались звуки — шорохи, топот и низкий голос доктора.

— Господи, какая крупная девочка! — воскликнула миссис Крейвен, и почти сразу раздался детский плач.

— Слава Богу, — произнес Сэм, рукавом вытирая пот со лба.

Вскоре из спальни вышла миссис Крейвен с укутанным в одеяло младенцем на руках. У нее был усталый вид, но на лице сияла улыбка.

— Это ваша маленькая сестра. Настоящая толстушка. — В голосе соседки звучала гордость.

Но ее запятнанный кровью фартук свел на нет радость, которую Бет могла бы испытать при виде сестры.

— С мамой все в порядке? — спросила она.

— Она скоро поправится, доктор как раз накладывает ей швы, — ответила миссис Крейвен. — А вы пока можете позаботиться об этой малышке, — сказала она, вручая сверток Бет.

— Положите ее в колыбель, поближе к печке, чтобы девочке было тепло. Мне нужно вернуться и помочь доктору.

Пока Сэм ходил за колыбелью в гостиную, Бет смотрела на лежащего у нее на руках ребенка. Она никогда раньше не видела новорожденного младенца. И хотя миссис Крейвен сказала, что девочка крупная, Бет она казалась крошечной, красной и сморщенной. У малышки были темные волосы. Глаза оставались крепко зажмуренными, но Бет понравился маленький ротик, который все время открывался и закрывался, как у рыбки.

Сэм принес колыбель.

— Думаю, сначала нам следует нагреть матрас и одеяло, — предложила Бет.

В гостиной уже давно не разжигали камин, а погода стояла холодная.

— Как она тебе?

Сэм посмотрел на новорожденную и осторожно погладил ее щечку пальцем.

— Страшненькая, — сказал он, поморщившись.

— Вовсе нет, — возразила Бет. — Она просто прелесть. Это все равно что смотреть на новорожденного котенка или щенка. Сначала все они похожи на крысят, но затем становятся очень милыми. С ней будет то же самое.

Они приготовили колыбель, заварили чай для доктора и миссис Крейвен и за этими заботами ненадолго забыли о матери. Только когда соседка вошла в кухню с большим свертком окровавленного белья и попросила Сэма принести со двора жестяную ванну, чтобы замочить его, сестра и брат внезапно вернулись к реальности.

— Некоторое время Алиса будет очень слаба, — печально сказала миссис Крейвен. — Для восстановления сил ей потребуются говяжий бульон, молоко и яйца. Когда доктор закончит, вы сможете зайти к матери на несколько минут. Но ни на что не рассчитывайте: ей многое пришлось перенести.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем доктор Гиллеспи наконец вышел из спальни, хотя на самом деле ему понадобилось не больше получаса. Доктор устало снял залитый кровью фартук и направился к раковине, чтобы помыть руки.

— В этом доме есть бренди? — спросил он.

— Полагаю, что есть, сэр, — ответил Сэм и отправился в кладовую за бутылкой.

— Отлично, дадите вашей матушке немного с горячим молоком. — Доктор Гиллеспи подошел к колыбели и посмотрел на спящего ребенка. — Зато у нее со здоровьем все в порядке. Миссис Крейвен объяснит вам, что делать. Я вернусь сюда завтра утром, чтобы осмотреть вашу мать.

Он вынул из сумки небольшой темно-коричневый пузырек и поставил его на стол.

— Если ночью боль станет слишком сильной, дадите миссис Болтон две или три капли, разведенные в горячей воде. И еще постарайтесь заставить ее побольше пить.

— Пойдемте! — позвала их миссис Крейвен сразу после ухода доктора. — Теперь вам можно увидеться с матерью. А затем я тоже пойду спать.

Сэм и Бет на цыпочках вошли в спальню Алисы, не зная, чего ожидать. Несмотря на то, что здесь недавно происходило, комната выглядела на удивление привычно. Только было слишком жарко и странно пахло. Но сама Алиса словно уменьшилась в размерах, в огромной кровати она занимала не больше места, чем ребенок. На ее лице, освещаемом газовым рожком, трепетали тени.

— Как ты себя чувствуешь, мама? — спросил Сэм.

— Все тело болит, — хрипло сказала она. — А ребенок?

— С ней все в порядке. Спит в колыбели, — мягко произнесла Бет. — Ты должна это выпить, — добавила она, подходя ближе, чтобы приподнять маму и напоить ее молоком с бренди. — Сегодня я лягу спать на кухне рядом с ней. Прослежу, чтобы девочка не замерзла: на улице идет снег.

Когда мама допила и Бет снова уложила ее, Алиса схватила дочь за руку.

— Пожалуйста, не испытывайте ко мне ненависти! — взмолилась она.

— За что? — нахмурилась Бет, с недоумением глядя на Сэма.

— За то, что ухожу, оставляя вам такое бремя, — ответила мама и закрыла глаза.

Бет подоткнула ей одеяло и уменьшила свет рожка, чтобы он горел еле-еле. Сэм бросил в камин еще несколько кусков угля, и они с сестрой тихо вышли из комнаты.

— Она думает, что умрет? — спросила Бет у Сэма, когда миссис Крейвен ушла домой.

— Это просто действие лекарства, которое дал ей доктор, — с видом знатока ответил брат. — Не обращай внимания.

— Если завтра мне придется ухаживать за ребенком, я не смогу пойти на работу в магазин, — сказала Бет. — Мистер Хули будет не в восторге от этого, ведь на носу Рождество. Что, если он не согласится придержать для меня место до тех пор, пока мама не выздоровеет?

— Не переживай, — устало сказал Сэм. — Ты напишешь ему записку, а я возьму ее завтра и просуну под дверь магазина по пути на работу. А сейчас не помешает добавить угля в печку, чтобы наша маленькая сестричка не замерзла. Интересно, как мама ее назовет?

— По-моему, ей подошло бы имя Молли, — сказала Бет, снова заглядывая в колыбель. — Надеюсь, она не проснется до прихода миссис Крейвен. Я совсем ничего не знаю о младенцах.

Бет чутко спала, устроившись в старом кресле возле печки. Она положила ноги на табуретку и укрылась одеялом. Ее будил малейший шум, оказывавшийся потрескиванием угля или же сонным бормотанием ребенка. Но, пытаясь снова заснуть, Бет все время вспоминала просьбу матери.

В шесть часов утра, когда Бет укачивала малышку, чтобы та перестала плакать, к ее величайшему облегчению, через заднюю дверь вошла миссис Крейвен. Соседка топала ногами, стряхивая снег с обуви.

— Ребенка нужно покормить и поменять ему пеленки, — скомандовала она. Затем сняла верхнюю одежду, забрала младенца у Бет и начала разворачивать промокшее одеяло, послав девушку за детской одеждой и пеленками.

Бет восхищенно наблюдала за тем, как миссис Крейвен осторожно купала девочку. Затем соседка показала Бет, как нужно менять корпию вокруг оставшегося кусочка пуповины и присыпать его специальным порошком, пока он не отпадет. После этого миссис Крейвен сложила пеленку треугольником и обернула ее вокруг попки ребенка.

— Позже, когда откроются магазины, нужно будет купить ей резиновые непромокаемые штанишки, — сказала она. — Когда родились мои дети, их еще не было, но эти штанишки — настоящее спасение. Благодаря им одежда и белье остаются сухими. Пеленку необходимо менять каждые два-три часа. Если оставить ее мокрой, у малышки появятся опрелости.

Переодевая ребенка в крошечную ночную рубашку, миссис Крейвен поделилась с Бет огромным количеством советов по уходу за младенцами, но большую их часть девушка пропустила мимо ушей.

— А теперь отнесем малышку к матери, чтобы та ее покормила, — сказала соседка, снова передавая девочку Бет. — Алиса, возможно, будет протестовать, ссылаясь на плохое самочувствие, но мать всегда выздоравливает быстрее, если может держать на руках ребенка.

Алиса и впрямь выглядела намного лучше. Отек с лица почти сошел. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться. Миссис Крейвен помогла ей приподняться и подложила под спину подушки. Любое движение заставляло Алису морщиться от боли; она была очень бледной.

Бет знала, что доктор Гиллеспи сделал маме кесарево сечение и что такие операции лучше проводить в больнице. Но у него не было выбора: Алису нельзя было перевозить, а малышку требовалось вынуть как можно быстрее, иначе они обе погибли бы.

— Мы только немножко покормим девочку, — сказала миссис Крейвен, расстегивая мамину ночную рубашку. — Затем я принесу тебе попить и поесть и устрою вас поудобнее.

При виде обнаженной маминой груди Бет покраснела. Но когда миссис Крейвен приложила к ней младенца и девочка сразу принялась жадно сосать, смущение сменилось радостью, а зрелище вызвало у Бет улыбку.