Огненное прикосновение - Линда Ховард

Видя, что он натягивает куртку, Энни торопливо заговорила:

– Если я дам вам листья подорожника, вы, по крайней мере, постараетесь прикладывать их к ране? Повязка должна быть все время свежей...

– Возьмите все, что нужно, – сказал он.

– Она в замешательстве заморгала глазами.

– Что?

– Берите пальто. Вы едете со мной.

– Я не могу. У меня здесь пациенты, которым я тоже нужна, и...

Маккей вынул револьвер и направил на нее. Энни осеклась, пораженная, и в тишине ясно услышала щелчок взведенного курка.

– Я сказал: берите пальто, – спокойно повторил он.

Его светлые глаза смотрели со странным выражением, хриплый голос неумолимо отдавал приказы, а тяжелый револьвер в его руке не опускался ни на мгновение. Онемев от изумления, Энни надела пальто, собрала кое-какой еды и упаковала медицинские инструменты и различные травы в свою черную кожаную сумку. Незнакомец леденящим взором следил за каждым ее движением.

– Достаточно. – Взяв у девушки мешок с едой, он кивком указал в сторону задней двери. – Выходите туда. Возьмите с собой лампу.

Она догадалась, что этот человек, пока ждал ее, уже успел обследовать дом. Гнев охватил Энни. Ее личное жилище не представляло ничего особенного – всего лишь одна небольшая комнатка, но это была ее комната, и столь внезапное вторжение ей очень не понравилось. Однако глупо было обижаться на его бесцеремонность, когда в спину упирается дуло револьвера. Энни вышла из задней двери, а мужчина следовал за ней по пятам.

– Седлайте вашего коня.

– Я его еще не кормила. – Она понимала, что это возражение неуместно, но ей почему-то казалось несправедли вым, чтобы конь нес ее на себе, не получив корма.

– Я не люблю повторять приказы, – предупредил Маккей, понижая голос до шепота, что делало его слова еще более угрожающими.

Энни повесила лампу на гвоздь. Крупная гнедая кобыла, все еще под седлом, терпеливо стояла рядом с ее конем.

– Побыстрее.

Она оседлала коня привычными быстрыми движениями, а потом мужчина жестом отозвал ее назад.

– Станьте вон там, подальше.

Прикусив губу, Энни подчинилась приказу: она было уже собралась спрятаться за спину коня и выскользнуть из конюшни, пока ее непрошеный гость будет садиться на свою лошадь, но он предусмотрел такую возможность. Заставив ее стать на открытое место, он лишил ее прикрытия.

Держа девушку под прицелом, Маккей вывел гнедую из стойла и взобрался в седло. Если бы Энни не наблюдала за ним так пристально, она не заметила бы некоторой неловкости движений, причиной которой была боль. Он прикрепил мешок с едой к своему седлу.

– Теперь садитесь на своего коня, детка, и не пытайтесь выкинуть какой-нибудь номер. Просто делайте то, что я вам говорю, и с вами все будет в порядке.

Энни оглянулась, ей все еще не верилось, что он действительно может вот так запросто похитить ее. Это был самый обычный день до той минуты, когда он направил на нее дуло револьвера. Если она позволит этому человеку вывезти себя из города, увидят ли ее когда-нибудь живой? Даже если ей удастся сбежать, вряд ли она сумеет в одиночку выжить в глуши. Она слишком многого навидалась здесь, чтобы наивно верить в то, что возвращение в Серебряную Гору будет не более чем простой прогулкой верхом.

– Забирайтесь же на лошадь, черт побери! – Угрожающий тон явно говорил о том, что терпение его на исходе.

Энни взобралась в седло. Юбки мешали ей, но она понимала, что протестовать бесполезно, так же, как и просить разрешения переодеться в более подходящую одежду.

Ей всегда нравилось, что ее дом расположен на окраине города, в удобном и уединенном месте, вдали от шума и пьяных старателей, которые просиживали в салунах и публичных домах до самого рассвета. Однако сейчас она готова была все отдать, чтобы только встретился хоть один пьяный старатель.

– Задуйте лампу, – сказал Маккей, и Энни послушно наклонилась вниз с седла, чтобы выполнить его приказ. Внезапная тьма лишила ее зрения, хотя в небе поднимался тонкий серебряный серп прибывающей луны.

Бросив поводья, Рейф протянул к ней руку в перчатке, ту, в которой не было револьвера. Гнедая стояла, не шевелясь, благодаря хорошей выучке и силе мощных ног, сжимающих ее бока.

– Отдайте мне ваш повод.

И снова ей ничего не оставалось, как повиноваться. Маккей пропустил поводья над головой ее коня и обмотал вокруг луки своего седла, так что теперь у ее коня не было другого выбора, как только следовать за ним.

– Не вздумайте спрыгнуть с коня, – предупредил он. – Вам не удастся убежать, а я чертовски разозлюсь. – От звука его тихого угрожающего голоса мурашки побежали у Энни по спине. – Не обрадуетесь...

Как только они выехали за пределы Серебряной Горы, Рейф перевел гнедую на легкий галоп. Энни вцепилась обеими руками в луку седла. Через несколько минут она уже пожалела, что не догадалась надеть перчатки, потому что холодный ночной воздух обжигал лицо и руки. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, девушка поняла, что они направляются на запад, выше в горы. А там, наверху, будет еще холоднее: даже в середине июля она видела снежные шапки на вершинах гор.

– Куда мы едем? – спросила Энни, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Наверх, – ответил он.

– Зачем? И почему вы заставляете меня ехать с вами?

– Это же вы сказали, что мне необходим врач, – вяло пояснил Рейф. – Вы врач. А теперь замолчите.

Энни последовала совету, но ей потребовалось все свое самообладание, чтобы не впасть в истерику. Хотя она никогда не относила себя к истеричному типу, но в нынешней ситуации потеря самообладания могла быть вполне оправданной. В Филадельфии люди, которые нуждались в докторе, не похищали его.

Пугала Энни не только возникшая ситуация, но и сам недавний ее пациент. С того мгновения, как эти холодные бесцветные глаза встретились с ее глазами, ей стало ясно, что этот человек опасен. Она посвятила жизнь заботе о здоровье и жизни других людей, а он был ее прямой противоположностью. И все же ее руки дрожали, когда она касалась его, не только от страха, но и потому, что его сильное мужское тело вызывало в ней ощущение ее собственной слабости. При воспоминании об этом Энни стало стыдно: ведь она врач.

Через час ее ступни начали неметь, а пальцы, казалось, готовы были сломаться, если она попытается их согнуть. Ноги и спина болели, и тело сотрясала непрерывная дрожь. Энни смотрела на темный силуэт мужчины, едущего впереди, и удивлялась, как он еще держится в седле. Потеря крови, лихорадка и сильная инфекция уже давно должны были сделать свое дело. Такая выносливость и физическая сила пугали ее, потому что она знала: ей предстояло противостоять им.