Огненное прикосновение - Линда Ховард

– Я не собираюсь умереть на вас, док. – В его голосе звучала еле уловимая, по явная насмешка, которая смешивалась с усталостью.

Энни хотела было ответить, но это уже оказалось непосильной задачей. Веки помимо ее воли опускались. Ступни горели от боли, но даже это, казалось, не имело значения. Лихорадка тому виной или нет, но жар тела этого человека спасал ее, а рассудок слишком устал, чтобы возражать против такого крайне неподобающего ночлега. Все, что ей удалось сделать, это позволить ладони соскользнуть вниз, пока она не очутилась у его сердца; затем, успокоенная его биением, она почувствовала, как сознание ее тонет, словно погружаясь в черные волны прилива, смывающие все вокруг.

Глава 3

Рейф проснулся внезапно, в панике, но только усиленное биение пульса выдавало его смятение, ни один мускул не дрогнул. Обычно он никогда не спал так крепко, особенно при подобных обстоятельствах, и молча ругал себя за эту оплошность, оглядываясь вокруг. Однако веселый щебет птиц и спокойное дыхание коней, жующих случайно обнаруженный пучок травы, указывали на то, что опасности нет.

Док все еще лежала у его правого бока, положив голову ему на плечо и уткнувшись лицом в рубашку. Опустив глаза, Маккей увидел, что мягкие русые прядки ее волос, выскользнувшие из-под шпилек, обрамляли ее лицо. Юбка Энни обернулась вокруг его ног, и он ощущал соблазнительную мягкость ее груди и бедер. Рейф медленно сделал глубокий вдох, стараясь не разбудить девушку, чья правая рука покоилась на его груди, своей теплой тяжестью усиливая утреннюю эрекцию. Удовольствие от этого ощущения растекалось по всему телу как теплый мед. Значит, эта странная энергия ее ладоней, вызывающая при прикосновении к нему трепет, не была плодом его воображения; Рейф почувствовал эту энергию и сейчас, даже сквозь одежду.

Очень хотелось поддаться искушению и продолжать лежать так и наслаждаться этим прикосновением или даже сдвинуть ее руку вниз, к бедрам, чтобы глубже ощутить эту странную энергию, но Рейф предпочитал в любовных удовольствиях взаимность, и, кроме того, первым делом им необходимо было найти хижину траппера. Сомкнув пальцы вокруг ее кисти, он поднес руку к своим губам, потом осторожно опустил себе на грудь и легонько встряхнул Энни.

Ее сонные глаза раскрылись, но ресницы затрепетав, опустились снова. Темно-карие глаза оленихи, подумал Маккей, увидев их впервые на свету. Он снова встряхнул девушку.

– Проснитесь, док. Нам нельзя здесь оставаться.

На этот раз ее глаза широко распахнулись, и Энни резко села, беспокойно оглядываясь вокруг. На ее лице Рейф увидел страх и отчаяние, когда она осознала, что события не были просто сном. Взяв себя в руки, Энни повернулась к нему.

– Вы должны отвезти меня обратно.

– Не сейчас. Возможно, через несколько дней.

Он поднялся с некоторым трудом, хотя сон пошел ему на пользу. Однако при каждом движении его тело напоминало ему, что он нуждается в гораздо продолжительном отдыхе.

– Здесь неподалеку есть хижина, я не смог найти ее в темноте... Мы пробудем в ней, пока не заживет мой бок.

Энни подняла на него широко раскрытые и полные тревоги карие глаза. Под глазами все еще лежали темные тени, и эта синева на прозрачной коже придавала ее облику особую хрупкость. Рейфу захотелось обнять ее и утешить, но вместо этого он произнес:

– Сверните одеяла.

Энни подчинилась и, сделав первые движения, сморщилась от боли в застывших, разбитых мышцах. Она не привыкла к таким долгим и трудным поездкам верхом. Мышцы бедер дрожали от напряжения, когда она присела на корточки, чтобы свернуть одеяла.

Маккей отошел на несколько шагов в сторону, ровно настолько, чтобы его скрыла скала, но откуда он мог видеть свою спутницу. Услышав шум воды, Энни с любопытством перевела свой взгляд прежде, чем поняла, что он делает. В его светлых глазах не промелькнуло ни малейшего смущения, она же рывком опустила голову, и щеки ее запылали жгучим румянцем. Медицинское образование заставило Энни поневоле отметить, что, по крайней мере, лихорадка не повлияла на почки ее странного пациента.

Вернувшись к ней, он сказал:

– Теперь вы. И не пытайтесь спрятаться. Я не хочу ни на секунду терять вас из виду.

И в подтверждение сказанного достал из кобуры револьвер.

Энни шокировало его намерение заставить ее сделать это так, что ему будет все слышно, и она начала было возражать, но терпеть дальше не было сил. Ее лицо горело огнем, когда она скользнула за камень, осторожно глядя под ноги.

– Вы уже отошли достаточно далеко.

Энни сражалась со своей одеждой, пытаясь достать под юбками тесемки панталон и развязать их, не выставив напоказ белья или тела. Он, разумеется, следит за ней, иначе как ему знать, потерял он ее из виду или нет. Если бы только она надела панталоны с разрезом! Но в действительности Энни редко их носила, потому что никогда не знала заранее, придется ли ей ехать верхом, и не хотела стереть до крови внутреннюю поверхность бедер.

Наконец ей удалось справиться с одеждой настолько, чтобы она могла облегчиться, пытаясь сделать это тихо, но ей пришлось смириться с неделикатностью природы. В любом случае, какое это имело значение, если он, скорее всего, ее убьет? Логика вынудила ее признать, что этот человек бандит. Он был бы глупцом, если бы отвез ее обратно в Серебряную Гору, как обещал.

А она будет дурой, если спасет ему жизнь. Чтобы спастись самой, она должна позволить его болезни усугубиться или, возможно, даже использовать свои медицинские познания, чтобы это ускорить.

От чудовищности собственных мыслей у Энни закружилась голова. Всю жизнь ее учили спасать людей, а не убивать их, однако сейчас она думала именно об убийстве этого человека.

– Сколько еще вы собираетесь там сидеть с задранными юбками?

Энни вскочила так резко, что споткнулась, запутавшись в панталонах, спущенных до колен. Грубое вторжение его голоса в ее размышления подействовало, как ушат холодной воды, вернув ее к реальности. Лицо ее было белым как бумага, когда она обернулась и взглянула на него поверх большого камня.

Опущенные веки скрывали выражение его светлых глаз, а Рейф вглядывался в свою спутницу и удивлялся, что могло заставить ее так побледнеть. Черт, она же врач! Ее не должно так шокировать отправление естественных надобностей. Он еще помнил то время, когда ему бы и в голову не пришло предложить подобное женщине, но последние десять кровавых лет совершенно изменили его, и Рейф даже не ощущал сожаления по поводу этой перемены. Он был тем, чем был.

Постояв мгновение неподвижно, девушка наклонилась и привела в порядок свое белье, но когда выпрямилась, ее лицо все еще сохраняло то же странное, потрясенное выражение. Выйдя из-за камня, она подошла к мужчине, а он протянул ей руку в перчатке и разжал пальцы.