Власть Талисмана - Грэм Хэнкок

В своей книге «Внутри братства» масонский автор и исследователь Мартин Шорт рассказывает нам об эпизоде, характеризующем связь Джорджа Вашингтона с франкмасонством:

«Его [Вашингтона] похороны в 1799 году совершались в соответствии с масонским обрядом. Гроб был покрыт масонским фартуком, подаренным ему собратом-революционером масоном маркизом де Лафайетом, и каждый из присутствующих масонов бросил в могилу ветвь акации, символизирующую возрождение Осириса и собственное грядущее возрождение Вашингтона в царстве, где правит Осирис».[60]

Стоит упомянуть о том, что национальный мемориал, впоследствии построенный в городе Вашингтоне в честь Джорджа Вашингтона, имеет форму огромного обелиска в египетском стиле и что на его восточном входе изображен древнеегипетский символ солнечного диска. Утверждалось, что во время церемонии посвящения видный масон прочитал речь, в которой после восхваления масонских добродетелей прозвучали следующие странные слова: «Их умы просвещены божественной любовью, их сердца лучатся открытием чистой любви, а их души — как души древнеегипетских почитателей Осириса — лелеют надежду на бессмертие».[61]

Впоследствии мы убедимся, что многие символы, связанные с церемониями основания Капитолия и мемориала Вашингтона, связаны с символикой «звезды Исиды», т. е. Сириуса, а пока очевидно, что по еще не вполне ясным причинам церемонии, празднества и городские монументы, связанные с «братскими» революциями во Франции и Северной Америке, насыщены масонскими идеями и символикой и — что еще более загадочно и увлекательно — древнеегипетскими образами и концепциями.

ЧАСТЬ I

ТАЙНАЯ ВЕРА

ГЛАВА 2

ЗАТЕРЯННЫЙ МИР

В главе 1 мы попытались показать, что наряду с многими другими силами и течениями, стоявшими за французской революцией, в ней принимали участие мощные религиозные и духовные энергии. Эти энергии нашли внешнее проявление в агрессивной кампании дехристианизации, когда великие соборы, включая знаменитый Нотр-Дам в Париже, превращались в храмы, посвященные Высшему Существу. По всей стране древнеегипетские и другие «языческие» образы заменяли христианские символы, особенно символ креста, и люди даже поклонялись древнеегипетским божествам, таким, как богиня Исида. Таким образом, французский Конвент в 1794 году вовсе не имел в виду христианского бога или христианское представление о загробной жизни, когда постановил, что «французский народ признает существование Высшего Существа и бессмертие души».

Какими бы странными и поразительными ни были эти события, происходившие в конце XVIII века, уже не впервые на земле, которую мы теперь называем Францией, укоренилась религия, глубоко чуждая христианству, обнаруживающая признаки влияния Древнего Египта и глубоко заинтересованная участью человеческой души. Более чем за 600 лет до революции, в XII веке, такая альтернативная религия сформировалась в Прочнее и Лангедоке. Она возникла как будто из ниоткуда и глубоко укоренилась в сердцах и умах большой части населения. Ее влияние также ощущалось в соседних районах Восточной Испании и Северной Италии, а также в небольших общинах, разбросанных по территории Европы вплоть до Бельгии, Северной Франции и Германии.

Окситания в XIII веке.

Эта религия, столь быстро и успешно вытеснившая римскую католическую церковь в регионах, близких к престолу ее собственной власти, называлась… христианством.

Так или иначе, ее последователи называли себя «добрыми христианами», но церковь называла их еретиками с того момента, как они впервые попали в сферу ее внимания. Их современники в XII, XIII и XIV веках часто называли их «манихеями» (в честь манихейства, древней дуалистической ереси, предположительно уничтоженной в Европе за сотни лет до этого). Их знали и под разными другими названиями, из которых наиболее часто встречались «альбигойцы» (в честь Альби, одного из главных городов Лангедока) и «катары» (от греческого слова katharos, означающего «чистый»).[62]

Эти катары (название, которым мы будем пользоваться в дальнейшем) почитали Иисуса Христа ничуть не меньше, чем католики. Именно поэтому они называли себя «добрыми христианами». Но место, которое он занимал в их религии, было совершенно иным. Для католиков Христос был «Словом, которое стало плотью и жило среди нас»,[63] катары же почитали Христа как создание чистого духа — эманацию «Бога Добра» в виде призрака или проекции. Они категорически отрицали Его материальное воплощение как Сына Божьего, рожденного в человеческом теле, чтобы «жить среди нас». Кроме того, они отвергали католическое учение о Христе, распятом во искупление наших грехов. «Как Он мог быть распят, — спрашивали они, — если с самого начала не имел физического существования?» В результате катары отвергали святость и религиозное значение креста, центрального духовного символа христианства. Для них он был низменным орудием пытки, с помощью которого римская церковь совратила миллионы людей, заставив их почитать ложного идола.

Такая перелицовка самых священных символов, доктрин и догм христианства была особенностью катаров, приводившей в ярость католическую церковь и неоднократно бросавшей ей вызов в Средние века.

Источник проблем заключался в том, что в отличие от единого всемогущего и всеблагого христианского Бога катары верили в параллельное существование двух божеств: Бога Добра и Бога Зла. Каждый обладал могуществом лишь в своих собственных владениях и был почти бессилен в царстве другого. Владение Бога Добра было полностью духовным, неосязаемым, нематериальным и наполненным светом. Именно оттуда происходили человеческие души — создания Бога Добра. Владением Бога Зла была сама Земля, материальный мир и любая физическая жизнь — инфернальное место мук и наказаний, наполненное тьмой и несправедливостью. По представлению катаров, именно Бог Зла, создатель и правитель материального мира, изготовил тела (но не души) людей из «грязи и воды». И этому Злому Богу, по словам катарских проповедников, поклонялась римская католическая церковь.

Иными словами, папа римский был не слугой Бога Добра, а представителем дьявола на Земле. Цель католической церкви заключалась не в направлении наших душ в духовное светоносное царство после смерти, а в обманном вовлечении — через круговорот воплощений в человеческом облике — в преисподнюю материального мира. Лишь жизнь, наполненная самоотречением и достигающая кульминации в особом гнозисе или вдохновенном знании, достигаемом при инициации в высшую ступень катарской веры, могла спасти людей.

Это было революционное учение для Европы XII века… и крайне опасное.

Ни один ученый не будет всерьез оспаривать утверждение, что за период человеческой истории, о котором сохранились письменные свидетельства — около 5000 лет, — религии играли основополагающую роль в формировании и развитии цивилизаций. Точно так же лишь немногие станут оспаривать, что человечество в течение этого периода последовательно разделялось не только на разные языки и культуры, но также на соперничающие сферы влияния разных религий. Некоторые древние культы, некогда державшие в абсолютной покорности огромные регионы, исчезли бесследно. Другие, ранее незначительные, приобрели вес и влияние, а третьи, почти забытые на родине, достигли расцвета в отдаленных странах. На общем фоне светского общества в большинстве богатых стран и неистового религиозного рвения в большинстве бедных стран мы сегодня имеем четыре великие религии с отдельными социально-географическими сферами влияния, которые до сих пор причисляют к числу своих сторонников примерно девятерых из каждых десяти человек, живущих на Земле:

Индуизм силен только на Индийском субконтиненте, но там он насчитывает 800 миллионов сторонников.

Буддизм распространен от Шри-Ланки до Тибета и от Китая до Юго-Восточной Азии и Японии.

Ислам имеет сотни миллионов сторонников в Индонезии, Бангладеш, Пакистане, Иране, Турции, на Леванте и в Северной Африке, но его средоточием и исторической родиной является Аравийский полуостров.

Христианство занимает почти монопольное положение в Северной и Южной Америке, уничтожив или оттеснив на обочину все туземные культы и вероисповедания Нового Света за последние 500 лет. Оно также преобладает в Австралии, Новой Зеландии, Африке к югу от Сахары и других регионах, затронутых европейской колониальной экспансией. Его историческая родина находится в Восточном Средиземноморье, однако после победы ислама на Ближнем Востоке и в Северной Африке более тысячи лет назад центр христианской веры переместился в Европу.