Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От архитектуры бейликов, правители которых не менее Сельджуков Рума и Османов нуждались в монументальном выражении своих политических устремлений, правомерно ожидать примеров последовательного развития позднесельджукских типов мусульманских сооружений без привнесенных конструктивных решений. Правда, следует учитывать два важных обстоятельства.
Во-первых, архитектура Конийского султаната к концу XIII в. оказалась в значительной степени инерционна и лишь развивала и упрощала типы и модели зданий, появившиеся в первой половине столетия. Новых источников для обогащения сельджукской традиции и придания толчка ее дальнейшему развитию в Восточной Анатолии не было, и мастера бейликов вынуждены были либо воспроизводить отработанные модели, либо заимствовать свежие идеи у османских архитекторов, менее связанных с сельджукскими наработками и имевших возможность обращаться к византийскому опыту, что вело к постепенной «османизации» архитектуры бейликов. Кроме того, важным источником османского влияния на архитектуру бейликов был прямой заказ отдельных представителей местной правящей элиты, – например, османских «принцесс», в результате династических браков вошедших в круг региональных патронов.
Во-вторых, насильственной «османизации» многие памятники архитектуры подверглись после вхождения бейликов в состав Османского государства. Речь чаще всего шла не столько о политически мотивированной перестройке памятников по османской модели, сколько о требуемом расширении помещений и об османских реставрациях ветшавших провинциальных зданий в XVII, XVIII и особенно в XIX вв., в ходе которых многие сохранившиеся мечети получили несвойственные им дополнительные помещения и целые нефы, перекрытия и элементы декора.
Основа, на которую опиралось культовое зодчество бейликов, – как восточных, так и западных (в том числе владений Дома Османа), – была общей; но если в результате патроната Сельджуков Рума появился относительно гомогенный архитектурный стиль, ставший отражением государственной идеи и ее составной частью, то различия бейликов в географическом положении, строительных возможностях, активности контактов с соседями и в степени «сельджукизации», – прочности политических связей с Конийским султанатом и наличия сельджукских памятников, которые могли служить образцами, – привели к формированию собственных требований к культовым зданиям и предпочтений в выборе источников развития мусульманской архитектуры.
В то время как османская мечеть на первом этапе заимствовала конструкцию сельджукских купольных месджитов и византийские приемы возведения перекрытий, мастера бейликов обратились к другим доступным источникам, зачастую старательно цитируя географически близкие памятники (так, например, поступали патроны из династии Джандаридов в Северной Анатолии, заказчики-Эретниды в Каппадокии и наместники ильханов в Эрзеруме)42.
Наиболее последовательно использование и сельджукских, и османских наработок можно проследить в памятниках бейлика Караман, распространившего свою власть на значительную часть Центральной и Юго-Восточной Анатолии и почти полтора века остававшегося основной, а затем единственной политической альтернативой османскому господству над Анатолией (бейлик был ликвидирован в 1483 г. в ходе Восточного похода Мехмеда II Фатиха). Целый ряд памятников середины XIV – середины XV в. в столице княжества Ларенде (совр. г. Караман) и в соседних городах (ларендские мечети Юнус Эмре, Хаджи бейлер, Дикбасан, Улу-джами в Эрменеке, Эски-джами в Гаферияте (Казимкарабекире)) представляют собой колонные базилики, интерьеры которых разделены на поперечные нефы стрельчатыми аркадами, несущими деревянные потолки. Возможно, членение залов небольших мечетей на поперечные нефы с помощью стрельчатых аркад по сирийско-артукидскому образцу и использование деревянных потолков следует считать характерными чертами небольших городских мечетей бейлика Караман; во всяком случае, перечисленные памятники демонстрируют единство конструктивно-планировочных решений, что позволяет объединить их в локальную группу. Подобную же консервативность местной архитектурной традиции следует отметить и в композиции караманидских медресе – дворовых с одним айваном, противолежащим входу (медресе Эмир Муса-бек в Ларенде, Оба около Аланьи, Ак-медресе в Нигде43), причем следование местным формам проявилось даже в реализации на территории Карамана прямого османского заказа, как показывает медресе Хатуние в Ларенде (1382)44.
Между тем архитектура бейликов (в том числе Карамана) не ограничилась упрощением сельджукских типов построек и воспроизведением уже опробованных моделей, но оказалась способна на самостоятельные планировочные, композиционные и конструктивные решения, причем довольно смелые даже по сравнению с достижениями раннеосманского зодчества. Так, в мемориальном комплексе Ак-текке («Белая обитель», 1370) в Ларенде зал мечети, чуть вытянутый по михрабной оси, перекрыт имеющим овальное основание большим куполом на низко опущенных парусах; основания минаретов, поставленных на северных углах зала, и выступы стен на северных углах играют роль необходимых в данной конструкции контрфорсов. Хотя к этому времени мастера северо-западной Анатолии уже активно экспериментировали с купольными перекрытиями, в синхронных османских мечетях диаметр куполов, опиравшихся либо на тромпы, либо на «турецкие треугольники», не превышал 10 м; поднятый на парусах купол Ак-текке достигает 13 м. Вероятно, своим происхождением конструкция перекрытий Актекке обязана не османским влияниям, а знаменитым сельджукским купольным медресе Коньи XIII в., в которых мощные тромпы были скрыты визуально схожими с парусами большими составными сферическими треугольниками. Явное конструктивное и композиционное достижение караманской архитектуры может быть объяснено прямым развитием сельджукских наработок, хотя ближайшим аналогом конструкции перекрытия Актекке-джами является более скромный купол на парусах в Худавендигар-джами, именно в это время возводимой в османской Бурсе Мурадом I, тестем Алаеддина Али Караманоглу45.
Архитектура Карамана не могла, да и не должна была развиваться в изоляции от османских влияний: сдержанное политическое противостояние двух наиболее могущественных эмиратов Анатолии не препятствовало контактам между ними, в том числе в области мусульманской архитектуры. В той же мечети Ак-текке можно отметить ряд архитектурных «османизмов», – закрытый с торцов портик с повышенным уровнем пола боковых ячеек, имеющих михрабные ниши, акцентирование угловых устоев (как в Орхание-джами в Биледжике). Однако именно в культовой архитектуре столицы Карамана уже в третьей четверти XIV в. появилось единое зальное пространство, перекрытое большим куполом, т. е. была реализована та задача, к решению которой спустя несколько десятилетий будут стремиться зодчие османских мечетей. Необходимо отметить также, что в ларендской «Белой обители» расширение подкупольного зала за счет добавления северного вестибюля произошло на десятилетие раньше, чем в раннеосманской Йешил-джами в Изнике46.
Ак-текке, Караман. План (по Кызылтану)
Ак-текке, Караман. Интерьер. Вид с северо-востока
Если архитектура бейликов Центральной и Восточной Анатолии могла опереться на не прерывавшиеся традиции зодчества Сельджуков Рума, то на приэгейском западе Малой Азии, исламизированном только в XIV в., таких традиций не было. Правители западных бейликов обошлись без заимствования сельджукской административной системы, создавая новые модели и экономических, и межрелигиозных отношений, при этом приспосабливая для своих нужд уже существовавшие типы мусульманской архитектуры. Сохранившиеся здания, позволяющие судить о направлении эволюции архитектуры эгейских княжеств, единичны, однако уцелели эти памятники не в последнюю очередь именно из-за своей архитектурной уникальности, которую османские власти оказались способны оценить даже в качестве образцов для собственной строительной практики47.
В первую очередь это касается Манисы, столицы бейлика Сарухан, позже
