Гарпунер - Андрей Алексеевич Панченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посадка судна на мель заняла почти три часа. На шлюпке завели конец на берег острова и накрепко привязали его к скале, а затем лебедкой, очень аккуратно подтащили корму китобойца как можно ближе к отмели, до тех пор, пока винт не коснулся дна. В носовой части пришлось освобождать якорный клюз от бетона и так же, шлюпкой, установить якорь как оттяжку впереди судна. Якорь должен был послужить и для удержания судна на ровном киле во время отлива и для того, чтобы в последующем стащить китобоец с мели.
До отлива мы не сидели без дела. Сварщик, в которого переквалифицировался один из механиков, заваривал пробоины в надстройках и бортах, а мы сбивали лёд, которым обросло наше судно.
— Как думаешь, получиться у старшого? — спрашивает меня Толян, который с трудом ворочает ломом на баке. Он явно ещё не здоров, но сидеть в тёплом кубрике отказался, говорит, что на воздухе ему легче. Во время той роковой волны, которая чуть не погубила нас и разбила плавучий якорь, он хоть и сильно ударился, но сознание потерял, наверное, от шока при перепаде температур, по крайней мере с головой у него всё в порядке, травм не обнаружено или просто мозгов у него нет, что скорее всего ближе к истине.
— А чего не получиться? Получится конечно. Другое дело, что всё это бесполезно, угля то всё равно нет. Починимся, а из залива выйти скорее всего не сможем. Разве что опять на шлюпках погребём. Или кита нужно ручного, который нас катать на себе будет в нужную нам сторону — отвечаю я, сбивая топором наледь с лееров.
— А что, китов можно приручить? — удивляется Толян.
— Конечно. Касатки вполне поддаться приручению, они тоже киты и они очень умные, причем несмотря на то, что нам говорит наш великий профессор морской биологии, на людей, специально не нападают, мозгов у них побольше, чем даже у нашего капитана, а про тебя я совсем молчу — усмехнулся я.
— Ты Витька хоть и нормальный мужик и меня от смерти спас, но базар фильтруй! Достал! Чего я тебе сделал, что ты меня всё время чипляешь?! — возмущается Толян, впрочем, без особого азарта.
— Расслабился ты Толян, а мне, заметь, никто жрать так и не носит, и портянки не стирает, несмотря на то, что я гарпунёр, так что терпи, мне скучно, а кроме тебя у меня подчинённых нету. Я блин самодур и тиран! Можешь пойти и настучать на меня начальству — смеюсь я, что-то после пережитой опасности и счастливого избавления от смерти меня прёт.
— Не буду я тебе жрать носить! — покраснел Ашуров и упрямо сжал губы.
— Это когда ты такой принципиальный стал? А чего с Питерсоном не возмущался? Получается я на тебя так положительно влияю? Эх! Ладно, так и быть, живи, поесть я могу и в столовой, там хоть поговорить есть с кем, а в каюте скучно. Мы же не буржуи какие — личных слуг иметь…
В положенное время случился прилив, и китобоец подтянули лебёдкой ещё ближе к берегу, на корме механики готовили всё необходимое для ремонта, а стармех зачем-то надраивал медный, водолазный шлем, с закручивающимися иллюминаторами. Завтра подъём в шесть утра и за работу.
После обеда, капитан распорядился сойти на берег мне, Бивневу, кочегарам и половине матросов, для поиска топлива. Наивный, на что он надеться? На островке похоже кроме травы ничего не растёт, тут нет деревьев, которые можно пустить на дрова, но мы всё же безропотно пошли, ходить по берегу, это всё равно лучше, чем болтаться на надоевшем уже китобойце.
Экарма представлял собой унылое зрелище. Застывшие потоки лавы, засыпанные снегом, весь островок почти квадратный, примерно четыре на пять километров и как я и думал — ни одного дерева. Только редкие кусты ольхи попадались нам на пути. Даже если мы их срубим все, то на долго этого нам не хватит, кидать в топку хворост, это всё равно, что топить его бумагой — вроде процесс идёт, а толку ноль. Но хоть ноги размяли, а касательно того, чем в крайнем случае котёл топить, есть у меня один вариант, но боюсь капитану он не понравится…
Время «Х», отлив перекосил «Энтузиаста», а корма существенно оголилось. Судно лежит, накренившись на правый борт, а стармех обряжается в водолазный костюм. Китобоец стоит крепко, ветра почти не ощущается, море на редкость спокойное. Забортная вода удивляла прозрачностью. Я отчетливо видел руль и винт, и намотавшийся на него потрёпанный линь. Казалось, сама природа способствовала задуманной операции. Стармеха одели, водрузили на него шлем, закрепили, вооружили его фленшерным ножом, закрепили на нем страховочный конец, старпом подсоединил шланг от компрессора и водолаза опустили по его команде в воду. Но, как только он погрузился по шею, его голова как-то запрокинулась, а рука тревожно поднялась вверх. Явно что-то случилось. Не мешкая, капитан приказал поднимать водолаза на борт.
Нам казалось, что времени прошло совсем немного. Однако, когда водолаза вытаскивали на палубу, тело его уже обмякло, ноги и руки не двигались. Быстро отдали болты, крепившие шлем к костюму, буквально сорвали шлем. Старший механик был без сознания. Что за черт! Ведь он даже не успел погрузиться! Через несколько секунд пострадавший вздохнул и открыл глаза. Все облегченно выдохнули. Отдышавшись, стармех сообщил нам плохую новость — обратный клапан шлема не работает и пока его обряжали в костюм, он успел надышаться углекислым газом. Внешне неисправность было не видно.
Что делать?! Время уходит, а водолаза у нас похоже нет и не будет. Нырять — не вариант, долго в холодной воде никто не протянет. Капитан как обычно морщит свою жопку и медлит, а действовать надо быстро!
Оценив ситуацию, я решил освободить винт сам.
— Одевайте меня мужики, но без шлема! — командую я. Механики смотрят на капитана, но он молчит, и они шустро начинают обряжать меня в древний, водолазный костюм.
— Толян, возьми шест от
