Псы-витязи - Александр Тюрин

В бессильной тоске Митя рухнул на диван и забормотал:

– Послушайте, инок, этими праведными костями даже гвоздь не забьешь, а я за свой ящик две тысячи кровных зеленых отдал, работает так, что душа радуется … Был заказ, договор. Были надежды на лучшее будущее. Все пошло нафиг из-за этих незванных гостей, которые хуже татарина.

– Чего растенался тут? Еще начни ручонки заламывать будто плакальщица. – пристыдил его Путята. – «Надежды на лучшее будущее» – тьфу, сусло какое-то. Да сейчас Ерманик домудрит и сдаст обратно твой счетный ящик, балуйся с ним, если он для тебя бабы милее.

– Как вы меня нашли, почему ко мне? Тут, возле рынка, квартир много. – воскликнул в патетическом отчаянии Митя.

– Много-то много, а твоя горница лучшая. Я тебе в рюкзак «жучок» подсадил – простенький такой с одновольтовой батареечкой. И следил с пеленгатором. Отпозиционировал тебя, а потом еще за квартирой наблюдал. Что ты человек несемейный, бирюк, это нам тоже пригодно, лишних глаз нет, никто тебя не хватится.

– Я – разведенный. – с чувством собственного достоинства сообщил Митя.

– Дак нам все равно, драпанула она от тебя иль не было ее вовсе. Главное, нет у тебя хозяйки, а квартира вместительная.

Галкин понял, что столкнулся не с просто бандитами, а с бандитами бездушными. То ли из-за нервов, то ли из-за бузы прихватило живот, но туалет был нагло оккупирован захватчиками. И тогда Митя пустил в ход свой последний козырь.

– А если я милицию позову?

Козырь не произвел никакого впечатления.

– Не успеешь, поскольку мы тебя немножко того, – Путята вытащил на треть свой меч, но голос его оставался покойным. – Угостим слегонца по шее.

– Разве что пукнуть поспеешь. Затем мы не милицию, а лекаря тебе вызовем. Придет он, послушает, понюхает и в «причину кончины» запишет «падение головы с шеи», – неудачно пошутил рэкетир в медвежьей шапке по имени Еруслан.

– А одному моему знакомому голову снесли, так она еще долго очами хлопала, – вспомнил беловолосый Ракша, который только что вышел из туалета, явно не спустив воду.

Но Мите было не до этого, он представил свою отрубленную голову, озадаченно хлопающую глазами, и практически остался без чувств.

Эйнар сочувственно положил тяжелую лапу на плечо Мити и сказал:

– Гранд фак аф стод стундум стренгс.

– Не нюнься, свет Митрий, горе твое невеликое. – добавил неизменно умиротворенный Путята. – А вот представь себе княжество Рязань, год 6465 от сотворения мира. Вокруг еще целые княжества стоят, князь Володимерский, от которого подмоги мы не дождались, веселится покамест в хоромах своих белокаменных, а у нас, у рязанцев, пустынь. Где дом был, там гроб, где пажить – прах один. В чистом поле богатыри лежат без погребения, их собрать из кусочков сложнее, чем мозаику. И оплакивать их некому. На городе и селе все от младенца до собаки иссечены, все разом к престолу царя небесного вознеслись, в райские кущи очередью длинной выстроились…

Путята сделал паузу, чтобы выпить и крепко закусить, это он не забывал. Затем продолжил с чавканьем:

– … Те, значит, на вечные отдых, а на земле нашей грешной несколько тысяч уцелевших спешат в леса, и, заметь, никакой им гуманитарной помощи. Разбойники последнее отбирают, кружат как воронье, бабы с замерзшими младенцами тащатся на север, оставляя кровавые следы на снегу. И ты знаешь, даже в такой ситуевине находились шутники, которые могли их за задницу ущипнуть… А ты разнылся тут.

– Да уж, бабы. Половина из них под татарами полежать успела, – добавил Ракша, гневно согнув ложку в узелок своими жилистыми пальцами. – То-то я смотрю народец нынешний, куда как невзрачен с виду, носы – бульбочки, глаза – бусинки.

– «Полежать». Тоже мне знаток. Татары разве полежать бабе дадут? Они ее в позишн намбер три, то есть раком выставят… А может и мы, Митрий, пойдем красных девок ловить. – вдруг предложил Путята, подмигнув блеклым маленьким глазом. – Ибо… ибо передний конец заскучал. Евпраксия, понимаешь, уж никогда меня не дождется. Да, впрочем, и тогда я ей особливо верность не хранил. Попу грешно не молится, а вояке грех девку не заловить, если без призора ходит.

Особенно если вояка – урка позорный. Все ясно, сам хочет кого-нибудь изнасиловать, а на меня статью повесить, сообразил Митя. Если против воли, то кому-то сесть придется. А за красную девку компартия строго спросит.

– Зачем супротив воли? – как будто удивился Путята. – Чай не уроды, полюбимся – я, конечно, в основном про себя, а тебе еще подрасти не мешало бы.

И, получив дружеский шлепок по шее, Митя оказался на улице вместе с человеком, у которого за спину закинут был меч, а на поясе висела смешная штука, напоминающая яблоко на веревочке, но называемая кистенем. Разве что шлем свой Путята оставил «дома».

– Я тебе, Митя, вот что… Некоторые наши хотели тебя сразу порешить, чтобы без лишних хлопот. Некоторые хотели рассказать все, проверить впечатление и тоже чикнуть. Как раз рядом новый дом строят, цемента много – лежи там в сохранности хоть до второго пришествия. Я был против. Я хотел по чести. Рассказать тебе кое-что, чтобы ты мог присоединиться к нам по доброй воле и своему разумению. А коли не присоединишься, тогда уж пеняй на себя…

Митя сглотнул набухший в горле комок и попробовал по-старинной китайской психотехнологии «цигун» взять себя в руки.

– Да что уж там рассказывать. Все и так понятно. Колхозный рынок и кафе «Метелица» – вот круг ваших интересов.

Путята слегка, но внушительно свел брови.

– Ты уж нас, Митрий, совсем за какую-то шантрапу пузатую держишь. Мы пришли к тебе с приветом, не за ради того, чтобы мелочь по карманам тырить. Нам кирпичевский институт нужен.

И хотя в словах разбойничьего предводителя содержалась нешуточная угроза, Митя не стерпел и почти что заорал:

– Как это кирпичевский! Только не это! Это ж секретнейший центр биотехнологических исследований. Его среднеазиаты строили, из самых темных, чтобы ничего не понимали. 

– Да нет уже никакого "секретнейшего". Обычная частная лавочка, – не без удовольствия сказал Путята. – Ну, коли девок красных пока не видно, давай-ка пивком отоваримся, вон через дорогу круглосуточный лабаз стоит. У нас, на древней Руси, пиво хуже было, с мутью какой-то, от которой дрист случался, других же положительных изменений за истекшие века не вижу.

И он слегка потянул Митю за собой, отчего тот едва не спикировал носом в грязь.

– "Секретнейшего" нет, а кирпичевская группировка есть. Там такие приватизаторы, злее Батыя, да они за свои бабки кого угодно на куски порвут, – продолжал аргументировать Митя, хотя понимал, что этот маньяк глух к доводам разума.