Демитрикая. I - Андрей Ра

– Угу, – произнёс я, вскочив на ноги.

Как новенький.

– Ты хоть драться умеешь? – спросила воительница, вставая со мной спина к спине.

Из кустов повалила толпа гоблинов, хотя среди них мелькало несколько людей – вампиры, наверное.

– Немного умею, – ответил я без энтузиазма.

Особо крутым бойцом я себя не считал, так середнячок, но блин я никогда не учувствовал в реальной битве. Эт тебе не ударить легонько тупым лёгким клинком или сойтись на обоюдке, тут уже смерть.

Нас тем временем взяли в кольцо. Со своей стороны, я насчитал шесть гоблинов и одного вампира. Сколько врагов напротив Эм, я не видел, но их больше – это точно, наш защитный полиэтилен сорвало порывом ветра, и он растворился.

Блин семь врагов, это же ужас! Я никогда так ещё не бился.

– … – произнес кто-то что-то сзади резким голосом.

– Размечтались выродки, – резко ответила моя спутница.

Ну, хоть Эммилия говорит по-русски, а то я б вообще ничего не понял и чувствовал бы себя как на съезде китайцев.

– О чём хмырь говорит? – спросил я, всё же я всей сути то не уловил.

– Предлагают сложить оружие, но даже не думай об этом, если не хочешь стать кормом для гоблинов, их тут не так уж и много, будем сражаться. Главное не умри, – посоветовала мне она со всей соей серьёзной простотой.

– Легко сказать блин. Я, знаешь ли, чтот и сам умирать не собираюсь, а кормом быть мне вообще противопоказано.

– В атаку, – коротко и резко произнес тот же невидимый мне собеседник Эммилии.

Гоблины оскалились и завизжали, после чего кинулись в атаку.

– Лок-Тар Огар! – крикнул я, атакуя ближайшего врага, и подумал: – «Ещё одна любимая фраза».

Блин я за альянс всегда ж играл, а кричу тут ордынские девизы. Фу, задрот.

Надо бы написать цитатник любимых фраз и отмечать, что я говорил, а что ещё нет. Стану тут ходящим цитатником мудрости острот да афоризмов, как какой ни будь древневосточный мыслитель. Ништяк план, только бы не откинуться тут.

Атака прошла успешно, мой клинок легко отрубил руку гоблину, и тот, лишившись вместе с рукой клинка, противно завыл и пустился бежать.

Блин, это простецкая обманка, я вообще не то хотел сделать, ну ладно получилось и круто. Раздумывать, что к чему не было времени. Второй, добежав до меня, уже направил меч мне в голову. Я чудом успел сгладить его удар. Удар был нанесен с такой чудовищной силой, что я осел на колено и, завалившись набок, перерубил врагу ноги. Тут на меня прыгнул третий зелёнорылый, занося клинок для удара, но тут ему в голову влетел разряд молнии, и голова его разлетелась и тело упало замертво.

– Не медли! – крикнула Эммилия откуда-то. – Это убивает.

Вырвав клинок из руки мертвого гоблина, я кувыркнулся в сторону и рубанул четвёртого гоблина по спине. Конечно, двумя клинками я владею чуть хуже, но теперь есть плюс в контратаках. После серии атак и блоков мне удалось зарубить вампира и ещё одного гоблина. Блин мне это кажется или они действительно как бойцы никакие, по крайней мере гоблины, вампир был неплох, но попался на ударе «по двум головам». Вообще да сложный выбор защитить голову или драгоценные яйца, хотя помнится, кто-то умудрялся блокировать этот удар у меня.

Предпоследний гоблин швырнул в меня свой топор. Увернувшись, я одним прыжком преодолел расстояние между нами и по рукоять всадил в него клинок.

Ну, я прям Рембо! Адреналин, что ли, так в крови стимулирует или ещё что? Мелькали мысли в голове вперемешку с текстом трека «адреналин» группы Unreal.

Вырывать клинок назад не было времени, и я отпрыгнул в сторону, чтобы не получить удар от последнего противника, который беззаботно срубил голову боевому бывшему товарищу и надеялся зацепить меня. В прыжке я наотмашь рубанул в сторону противника свободной, но вооружённой рукой. От этого удара у меня сильно вывернулось запястье, и я выпустил из руки меч. Похоже, всё же я схватил госпожу удачу за юбку – с таким количеством безмерного везения я скорее всего уже стянул с неё юбку и с злорадным смехом убежал от неё. Перед тем как я выпустил клинок, тот достиг цели, и сейчас из обрубка кисти гоблина сочилась чёрная кровь.

Теперь мы были оба безоружны, однако гоблин, не замечая боли, прыгнул на меня. Под тяжестью его веса я свалился, а враг принялся душить меня. Я нанес ему пару ударов в рыло, но он их даже не заметил, а я меж тем начал задыхаться, ещё немного и он мне гортань проломит. Мозг взорвался, судорожно ища выход, в глазах поплыло. Нож. Моя последняя надежда – это мой нож, который я всегда носил на поясе, прикрывая его одеждой, дабы менты не привязались. По привычке я уже с ним не расстаюсь и даже сейчас он у меня с собой, из последних сил я потянулся к ремню и, выхватив нож, направил его в горло противника. В глазах гоблина застыло изумление и лютая ненависть, когда нож пронзил ему горловину. Скинув побыстрей тело, я вскочил, схватив топор, что был рядом, и огляделся. Живых врагов в наличии не было.

Это хорошо, ибо топор я как оружие не воспринимаю, и орудовать им не умею. Топор нужен, чтоб дрова рубить ведь.

– Неплохо, – проговорила Эммилия, подходя ко мне. – Держи, умойся – у гоблинов кровь ядовитая.

Она естественно со всеми своими врагами тоже справилась и даже не запыхалась, вот блин.

Я взял у нее бурдюк и принялся смывать с себя кровь последнего гоблина: тот поток, что хлынул из его горла, заляпал меня всего. Умываясь, я краем глаза заметил какое-то движение у кустов: лучник. Думать было некогда. Никогда не болел благородством, но всё же я плечом толкнул Эммилию в сторону и приготовился сам отпрыгнуть, но не успел. Стрела вонзилась мне в грудь, а может и в сердце, да какая разница я уже труп, в глазах резко потемнело, и я свалился на землю.

Гоблин, терпя жуткую боль в поджаренной ноге, подполз к своему сгоревшему приятелю и взял его лук. Тетива цела, удача. Посмотрев туда, где только что был бой, он узрел вампиршу, главного врага. Хоть им и приказывали её не убивать, но она убила всех, кого он знал, особого горя в этом не было, но он, судя по всему тоже не жилец, хотя бы её с собой заберёт. Напрягая помутившееся зрение, гоблин, наконец, прицелился и отпустил тетиву.

– Проклятье! – прошипел он, увидев, что промахнулся, и сразу же взвыл от боли – выпушенный вампиршей огромный огненный шар испепелил его дотла.

Испепелив гоблина, Эммилия присела от резкой усталости, которая тяжёлым грузом свалилась ей на плечи, и сжала в кулаке амулет, что висел у неё на шее, «слезинка» – этот амулет ей подарила Тамика, императрица вампиров. Амулет содержал в себе большие силы. Они прогорают быстро если их использовать, если же нет, то можно продержаться весьма долго. Она принялась черпать из него силу, магия значительно её ослабила. Слезинка, выполнив своё предназначение, треснула. Эммилия сосредоточилась и, закрыв глаза, глубоко вздохнула и мысленно настроилась на поиск жизни. Открыв глаза, она принялась тщательно осматривать окрестности. Никакой жизни она ни видела значит все враги мертвы. Что же касалось тех, кто им не был враждебен, в проклятых холмах никто не живет. Даже животные и птицы стороной обходят эти жуткие места.

Она посмотрела на истекающее кровью тело её нового смертного друга, который за последний час дважды спас ей жизнь, несмотря на то, что смертный, в нем еще тлел маленький огонёк жизни. Эммилия небрежно вырвала стрелу из его груди е особо заботясь о дальнейших повреждениях. Стрела вошла почти в сердце, чуть выше – и всё. Хлынувший пульсирующий поток крови со сладким запахом мгновенно защекотал ей ноздри. Вампирше с трудом удалось сдержать себя, чтобы не вцепиться в горло мгновенно.

– Нет. Ты будешь жить! – произнесла она ему.

Эта фраза эхом разлетелась в пустотах души вампирши, пробуждая старые воспоминания.

Зубы сразу свело, и они немного удлинились, и глубоко вдохнув чудесный аромат свежей жизни, Эммилия медленно прокусила ему шею. В рот ей потекла тёплая, слегка солоноватая, с металлическим привкусом кровь. Она сосредоточилась и направила свою энергию, частичку себя в душу Алказара. Эм сделала два небольших глотка и с трудом оторвалась от его шеи, ведь кровь так возбуждала, будоражила и опьяняла особенно после битвы. И магическое истощение тоже давило на неё, ведь силы подчерпнутые в слезинке уже прогорали. Было в его крови что-то сильное, древнее, обжигающие и до боли знакомое, но вампирша не могла вспомнить, что именно. Вылив всю воду из чьего-то бурдюка себе на голову, Эммилия слегка протрезвела, жажда крови утихла, после, порезав себе запястье, выжала несколько капель в рот Алказару. Теперь он умрёт как человек, и возродится как дитя ночи, что ж это её дар ему большего она сделать не могла.

– Теперь ты будешь жить, но за мной еще один долг, – произнесла Эммилия, взваливая на себя тело Алказара.