За гранью возможного - Владимир Киселев

Игнатов ценил в комиссаре доброту к людям. Общительностью, сердечностью Линке как бы дополнял сдержанного Рабцевича.

За Игнатовым захлопнулась дверь.

Молча стояли командир и комиссар. Трудно провожать людей на задание, тем более в тылу врага. Кто знает, что может выпасть на долю уходящих...

- Все будет хорошо, - глянув на командира, ободряюще сказал Линке.

- Не сомневаюсь в этом, - ответил Рабцевич. - Я знал, кого беру с собой. - И тут же тише добавил: - Все будет как положено.

Группу Игнатова вел Иван Дашковский, хорошо знавший местность. К железной дороге вышли недалеко от деревни Коврин. К полотну сразу подходить не решились. Дорога на этом участке раньше не охранялась. Однако последний раз бойцы группы были здесь сутки назад, с тех пор многое могло измениться.

Чтобы понаблюдать за обстановкой, прилегли в придорожных кустах.

Стояла темная осенняя ночь, тучи низко повисли над землей, пряча от людских глаз все вокруг. Дождя не было, но воздух казался тяжелым, влажным.

Подрывники тихо лежали на сырой траве. Глаза скоро привыкли, присмотрелись, и мрак отступил. Увидели пустынную насыпь, рельсы... Кругом тихо, холодно, а бойцам жарко от нетерпеливого ожидания.

"Идет!" Игнатов уловил еле заметное подрагивание почвы. А скоро со стороны станции Телуша донесся шум идущего поезда.

"Можно ставить", - решил Игнатов и, рывком вскочив на ноги, вместе с Шагаевым кинулся к насыпи.

Остальные бойцы с трех сторон заняли оборону.

Игнатов и Шагаев финскими ножами, словно саперными лопатами, врезались в гравий и вырыли ямку. Сколько таких ямок они понаделали, занимаясь на курсах в Воронеже! Дело привычное. Сложнее установить мину.

Игнатов ввинтил детонатор, аккуратно присыпал мину гравием, чтобы не заметили ни обходчик, ни патруль. Поднялись и, отбежав к своим, залегли. Пошел дождь - мелкий, противный.

Решили зря не мокнуть, возвращаться на базу. Впереди по-прежнему шагал Дашковский - вел бойцов другой дорогой. С первых дней пребывания в тылу врага Игнатов взял за правило два раза по одной стежке не ходить, чтобы не напороться на карателей.

Поднялись на пригорок, невдалеке в поле увидели огонек костра. Возле него находились люди, кони.

- Да гэта хлопцы в ночном, - догадался Дашковский.

Подошли. У пылающего костра лежали, сидели мальчишки в ватниках. Чуть поодаль, похрупывая сочной травой, паслись три лошаденки.

Увидев бойцов, мальчишки испуганно вытаращили глаза - верно, приняли их за полицаев...

На железной дороге между тем нарастал шум приближающегося поезда. Минута, другая - и взрыв. Вспыхнуло небо, послышались новые взрывы, затрещали автоматные и пулеметные очереди.

- Ура! - вскочив, что есть силы закричал белобрысый парнишка и запустил в темноту шапку-ушанку. - Наши бомбят, на-а... - И осекся, уставившись испуганно-радостно на подрывников.

- Ну что, хлопцы, притихли? - не выдержал Игнатов. - Свои мы... - Он шагнул к костру, и мальчишки увидели звездочку на пилотке.

- Неужели десантники? - словно не верил своим глазам парнишка.

- Они самые.

...Дашковский и Шагаев, посланные утром в разведку на место диверсии, установили, что ночью подорвался состав с живой силой противника...

Гитлеровцы подогнали к месту взрыва санитарный поезд и почти сутки грузили в него убитых и раненых.

Еще раз проверив результаты диверсии, Рабцевич послал в Центр радиограмму:

"8 сентября 1942 года в 23 часа 55 минут на перегоне между станциями Красный Берег - Телуша группой Игнатова пущен под откос эшелон противника, который следовал в сторону Жлобина".

Через неделю на базу пришел посыльный от Пикунова. Он принес донесение о подрыве вражеского состава с продовольствием и техникой.

- Вот это отлично, - прочитав донесение, сказал Рабцевич. - У нас жертв нет. Да и противник почувствовал наше присутствие.

Он стал просматривать номер фашистской бобруйской газеты "Новый путь", которую также передал посыльный. Внимание привлекла небольшая заметка, в которой фашисты сетовали на то, что "бандиты из леса" - так они именовали партизан - ведут борьбу не по правилам. В этой заметке упоминался состав, который подорвала группа Игнатова. Гитлеровцы писали, что это был санитарный поезд.

- Как тебе нравится, Карл, брехня фашистская? - обратился Рабцевич к Линке. - Выходит, они на фронт гнали состав с ранеными...

Линке, прочитав, усмехнулся:

- А чего тут удивляться, фашисты еще ни разу не говорили правду!

Крепкие корни

Был поздний осенний вечер. В штабной землянке шло совещание. В помещении было всего трое - Рабцевич, Линке и Змушко. На столе стояла коптилка. Рыжевато-коричневое с черной бахромой пламя отбрасывало на бревенчатые стены колеблющиеся, ломаные тени.

Змушко доложил добытые разведданные. Пикунов и Игнатов подобрали среди местного населения надежных людей, которые не только информируют о всех передвижениях противника, но и отправляются в качестве проводников на диверсии, потом устанавливают размеры нанесенного фашистам урона. Змушко побывал в родных местах, рассказал о земляках, готовых помогать отряду.

- Спасибо за информацию, - сказал Рабцевич, когда начальник разведки закончил доклад.

Командир достал топографическую карту, расстелил на столе.

- Вот зона действия нашего отряда: Осиповичи, Бобруйск, Жлобин. В каждом из этих городов крупный железнодорожный узел. Вот сюда теперь и должно быть нацелено наше внимание. Твоя задача - помочь группам установить связь с патриотами на этих узлах. Потом займешься Калинковичами. Ясно?

Змушко кивнул.

- Еще раз прошу тебя, предупреди командиров групп, всех, кто работает со связными: быть как можно осторожней.

То, как важна конспирация в работе со связными, Рабцевич хорошо познал на собственном опыте. Еще с гражданской он помнил, что бывает, когда оккупанты пронюхивают о связях с партизанами.

Зимой восемнадцатого года белопольский генерал Довбор-Мусницкий поднял мятеж. Его корпус легионеров, созданный еще Временным правительством, занял Могилевскую губернию. Последовали грабежи, насилия... Рабцевич вместе с Кириллом Орловским и Константином Русановым организовали партизанский отряд, чтобы бороться с белополяками. Бойцом отряда был и брат Александра Марковича - Михаил.

Оккупанты проведали, что в партизанском отряде, который встал на их пути, словно кость в горле, воюют два брата Рабцевича. Белополяки схватили их отца и бросили в бобруйскую тюрьму. Они требовали выдачи сыновей. Марк Евстафьевич мужественно перенес жестокие пытки. Но после тюремных застенков так и не поднялся...

- Товарищ Игорь, - сказал Змушко, - я уже говорил вам, что на конспирацию всегда обращаю особое внимание.