На гонках в Ле-Мане - Луи Бодуэн

Он быстро прошел его, не задерживаясь, расклани­ваясь направо и налево, приветствуя редакторов корот­ким жестом руки.

Поскольку он всех знал, то приветствовать прихо­дилось без конца. Он уже почти добрался до выхода когда нос к носу столкнулся с Гонином.

Новому заместителю главного редактора едва исполнилось тридцать пять лет. Но его лоб уже был украшен «интеллектуальными» залысинами. Он не был ни слишком высок, ни слишком красив, но взгляд его черных проницательных глаз светился умом и злобой. Оба эти определения употреблялись в зависимости от того, был ли человек с ним в хороших или плохих от­ношениях.

На губах его играла насмешливая и ехидная улы­бочка:

— Говорят, Пьер, что вы завербовали молодого португальца?

Слегка растерявшись, Сен-Жюст ответил:

— Это очень умный паренек.

Заметив  растерянность  Пьера,   Гонин   улыбнулся еще более насмешливо:

— Может быть, вы хотите взять его стажером?

Сен-Жюст смутился сильнее. В конце концов он начал импровизировать и повторил ту же историю, ко­торую придумал для Дюброя — хозяина отеля «Авиа­носец».

— Ничего подобного,— сказал он.— Но я хочу под­готовить статью о рабочих-иммигрантах во Франции. А история этого молодого португальца очень интерес­на,— и, желая быть любезным, добавил: — Я еще ни­чего не говорил вам об этом, потому что мои планы пока довольно туманны.

Гонин не переставал улыбаться. Теперь в его тоне появилось что-то фальшиво-отеческое.

— Мой дорогой Пьер, не забудьте, что вы работае­те в газете и что труд газетчика — это труд коллектив­ный. Вы очень талантливы, но слишком независимы. Когда у вас появляется идея, предупреждайте меня. Я ничего не имею против того, чтобы вы занимались про­блемой рабочих-иммигрантов. Но если бы я случайно не узнал об этом, я мог бы поручить эту весьма акту­альную тему кому-нибудь из репортеров отдела общей информации и получилась бы двойная работа, потеря времени и денег.

Сен-Жюст был в ярости. Он пробормотал какие-то извинения и продолжал путь к себе в кабинет, покляв­шись в следующий раз совершать обход через фотола­бораторию. Лишних сто шагов, чтобы избежать нраво­учения и высокомерный тон Гонина, стоило сделать.

Войдя в свой крохотный кабинет, он вздохнул, слов­но после долгой пешеходной прогулки. Риотт находился в другой комнате. Он сделал вид, что встает, когда Сен-Жюст вошел, проворчав недовольным голосом: «Привет». Ему очень хотелось спросить, как прошло свидание в «ПЛМ». Но нахмуренное лицо Пьера заставило его отказаться от этой мысли. Он снова сел, мно­гозначительно посмотрев на Жаки, и прошептал:

— Я думаю, сейчас неподходящий момент.

Он погрузился в бумаги «Клуба Сен-Жюст». Это была одна из последних идей Пьера. Риотт должен был ее осуществить. Нужно было изучить проект хотя бы приблизительного бюджета со всеми вытекающими из этого преимуществами и недостатками. Риотт, как и Сен-Жюст, прекрасно знал, что первый же вопрос Эстева будет: «Во сколько это обойдется?»

Идея Пьера была остроумной. С помощью своих «клубов» он сможет заиметь по всей Франции множест­во корреспондентов — неисчерпаемый и эффективный источник информации. Одновременно, если этот проект удалось бы осуществить, его рубрика стала бы еще более независимой, эдаким «государством в государст­ве».

Риотт, который был отнюдь не глуп, подумал, вновь принимаясь за работу: «Эстев, наверное, заинтересует­ся, но Гонин, конечно, будет возражать. Он хочет, что­бы Сен-Жюст подчинялся ему, и, конечно же, будет против любого проекта, который может привести к поте­ре хоть частицы его авторитета».

Мысли Пьера, запершегося в своем кабинете, были также заняты Гонином. Замечания начальника крайне раздражали его, тем более, что они были справедливы. «Если бы я был на его месте, я поступал бы точно так же», —думал он.

Но антипатия его к Гонину пересиливала все. И он решил, что пока никому ничего не скажет о леманском деле. Риотт и Лоретта были в курсе дела, и этого вполне достаточно Со свойственной его двадцати пяти годам беззаботностью он без труда отогнал мысль о том, что рано или поздно придется обо всем этом рас­сказать. «Каждому овощу свое время. Посмотрим поз­же».

Теперь проблема для него заключалась в том, что­бы определить каждого из «заговорщиков отеля «Авиа­носец».

Сен-Жюст был полон оптимизма, ему и в голову не приходило, что его предприятие могло не удасться.

Конечно, время от времени у него возникали сомне­ния, но он быстро отгонял их и находил все новые ар­гументы, чтобы все представало в розовом свете. Вер­нув себе хорошее настроение, он позвал Риотта, расска­зал ему о свидании в «ПЛМ» и подробно изложил при­чины, в силу которых все должно было пойти как по маслу.

Риотт согласился, что в «ПЛМ» все прошло удачно. Теперь был известен Танака. Было ясно, что он входит в «банду». Удалось засечь Франка и Франсуа. Наверняка Фабиен идет по следу Франсуа. И все же Риотту это казалось недостаточным, и он сказал Пьеру:

— Ты только что видел Готье, ты знаешь машины, которые могут выиграть. Но ведь Готье сказал тебе, что поломка машин, по его мнению, невозможна. А ведь Танака не дурак. Наоборот, это очень умный человек, прочно восседающий на своем мешке с миллионами. Для того чтобы этот японец вошел в банду, чтобы он согласился влезть в такое дело, нужно, чтобы оно бы­ло столь хитро задумано, что разгадать его будет очень сложно. Мне кажется, мы сумеем раскрыть все это лишь после преступления, а тогда будет слишком поздно.

Такие рассуждения были разумны, но они не уст­раивали Сен-Жюста. Раздосадованный, он спросил Ри­отта:

— Значит, если я тебя правильно понял, лучше все бросить и дать этим бандитам спокойно действовать?

Риотт знал, что, притворившись огорченным, он смутит Пьера, заставив его, поскольку у того было доб­рое сердце, извиниться или по крайней мере смягчить­ся. Он пробормотал:

— Мне казалось, что мы достаточно близки, чтобы ничего не скрывать друг от друга.

Замысел полностью удался — Пьер протянул руку в знак примирения:

— Прости, если я тебя обидел. Но этот Гонин треп­лет мне нервы.

Риотт немедленно расплылся в улыбке. Он пошеве­лил своими длинными ногами, которым было тесно в этой маленькой комнатке:

— Я не говорю, что надо бросить это дело. Я про­сто констатирую, что даже с помощью Фабиена наши возможности весьма скромны, чтобы рассчитывать на разгром этой банды.

Сен-Жюст это понимал, он спросил:

— Раз ты это говоришь, значит, у тебя есть какая-то идея?

Риотт вздохнул, погладил свои непокорные вихры, взглянул исподлобья на Пьера и наконец решился:

— На твоем месте я бы предупредил полицию.

— Что?!

Риотт знал, что Сен-Жюст не особенно любит поли­цию. Разумеется, он признавал полезность ее сущест­вования, но, по его собственному выражению, «не ис­пытывал притяжения к людям в синей форме».

Риотт заерзал на стуле, задвигал ногами, стремясь найти более удобное положение.

— До чего он маленький, этот кабинет! — пробормотал он. Восклицание друга не смутило его, он настаивал: — Речь идет не о том, чтобы пойти в ближайший участок и рассказать им эту историю, а о том, чтобы пойти к комиссару Ронжье.

Сен-Жюст вытаращил глаза. Но на Риотта это не произвело никакого впечатления, и он продолжал:

— Да, представь себе, я пошел бы к Ронжье. Это полицейский, занимающий высокий пост, и ты сам говорил мне, что считаешь его умным и честным. Ты его знаешь, он тебя знает. Я убежден, что ему очень нравнтся твоя новая рубрика. Значит, он хорошо встретит тебя и выслушает с интересом. Наконец, я предполагаю, что у него больше возможностей, чем у тебя, нейтрали­зовать этих преступников.

Он снова переставил ноги, встал и сказал:

— Таково мое мнение.

Это была разумная точка зрения, и Сен-Жюст дол­жен был это честно признать. Однако, чтобы не поду­мали, будто он уступил, сказал:

— Так или иначе, мне нужно дождаться новостей от Фабиена. Если он удачно поохотился и если мы по­лучим дополнительные сведения, это будет хорошо. Признайся, что пока информация, которую я мог бы дать Ронжье, небогата. — И предложил Риотту: — Ско­ро придет Кандидо. Его поезд уходит в 9 часов 18 ми­нут. Я пригласил его поужинать до отъезда. Мы пой­дем в «Красный шар». Я тебя приглашаю.

Риотт лукаво улыбнулся. Он покачал головой, и во­лосы его растрепались.

— К сожалению, сегодня вечером я занят.

Сен-Жюст, выходя из газеты, повел Кандидо через фотолабораторию. Ему не хотелось проходить через «вокзальный перрон», где он мог в любой момент столкнуться с Гонином. Добравшись без помех до гара­жа, Сен-Жюст спросил Кандидо, показывая на свой мотоцикл:

— Нравится?

Лицо португальца просияло. Он наклонился над огромной машиной, чтобы лучше рассмотреть ее.