Можай - Алексей Корепанов

Тангейзер тихонько вздохнул и бросил взгляд на сидящего в соседнем кресле Дария. Тот молча прищурился и стиснул зубы.

Возражать не приходилось — служба в танковых войсках Флоризеи, куда перебрались с планеты Пятая Точка Дарий и Тангейзер, проходила бесцветно. И если бы не периодическое участие в обуздании футбольных фанатов, то и вспомнить было бы нечего. Нет, проводились в батальоне и учения, и какие-то там занятия. И увольнение можно было провести не в поселковом кабаке, как раньше, а в разнообразных питейных заведениях столицы… Ну, и в театр сходить, если захочется, и в музеи — батальон, где служили получившие новые звания подкапитан Силва и постлейтенант Диони дислоцировался в ближайших окрестностях Фортицы. Правда, город никак не тянул на звание мегаполиса, но был, конечно же, покрупнее Поселка-7 на Пятой Точке. Однако служба все-таки казалась обоим бывшим пограничникам пресноватой. Не было в ней риска, как во время дежурств у Пузыря, а ведь только риск делает особенно прелестной обычную жизнь. И уж никак нельзя было сравнить батальонное существование с походом по просторам Пузыря, закончившимся в подпространстве — Авалоне. И танк тоже был не в восторге от такой службы, и гораздо реже, чем раньше, говорил стихами. Да и вообще все больше молчал. Единственный «мамонт» среди «трицератопсов», он тяготился серостью теперешнего бытия и мечтал об исследовательском поприще.

Через некоторое время после возвращения танкистов из Пузыря прибыла на Пятую Точку целая комиссия: военные чины из самого Лисавета, ученые — творцы серии «Мамонт», представители челябского завода-изготовителя. Они подвергли уникальный танк тщательнейшей проверке, вели с ним многочасовые беседы — и наконец отбыли, так и не огласив своих выводов. Однако новые бронеходы этой серии в войска пока не поступали. Возможно, машина показалась членам комиссии чересчур умной, и с внедрением ее решили не спешить. А вдруг супертанк попытаются использовать разные сепаратисты? Во всяком случае, многие на погранзаставе считали, что опасения у комиссии были именно такие. А Спиноза тихо радовался тому, что его не пустили на переплавку. Впрочем, слишком дорого он стоил, чтобы закончить свое существование столь бесславно.

Покинув Пятую Точку, Дарий и Тангейзер побывали на Лабее, в гостях у Троллора и Эннабел, и встретили там Обера с Маркассой и Хорригора. Все получилось очень здорово, и рекой текли не только напитки «Сокоманской Империи», но и гораздо более крепкие. Помня об увлеченности красавицы-студентки цикломатрикой, Дарий еще до визита на Лабею потихоньку начал вникать в ее азы и запомнил кое-какие термины. Что очень поспособствовало его сближению с девушкой. Кстати, именно тогда Силва и узнал, почему наука о космоворотах называется именно так. Оказывается, творцом цикломатрики был берсиец Циклориендас Матрикандиленди…

Тангейзер, потерявший всякие виды на Эннабел, которая оказалась его сестрой по отцу, был несколько удручен. Однако вновь воспрянул духом, когда девушка познакомила его со своей однокурсницей Улей Люмой. Стройная шатенка с короткой стрижкой была не такой эффектной, как ее подруга, но очень даже ничего. Вполне во вкусе Тангейзера. И рост у нее был подходящий для отнюдь не гиганта танкиста — ее макушка едва доставала ему до носа, а это весьма немаловажный фактор благоприятного развития отношений. Специалист по танкам взахлеб рассказывал Уле о ТТХ боевых машин, их ремонте, обслуживании и эксплуатации, а старшекурсница с неменьшим упоением расписывала новому знакомому тонкости цикломатрики. И как ни странно, они вполне понимали друг друга.

Дарий вернулся на Флоризею, в свой опустевший после гибели родителей дом, а Тангейзер побывал в Дангобере и посмотрел, как устроила свою жизнь его мать. А потом отпуск у танкистов кончился, и они приступили к службе в отдельном танковом батальоне флоризейских вооруженных сил.

И окунулись в рутину…

…Подъезжая к КПП, танкисты увидели командира батальона Милицу. Он расхаживал поперек дороги, залитой светом прожекторов. Руки грузноватый постмайор сцепил за спиной, голову для противовеса наклонил вперед и вышагивал себе, дыша вечерним воздухом. Особенно полезным по причине подступавшего к самой дороге с обеих сторон хвойного леса, куда танкисты частенько наведывались за грибами. Судя по характеру маятникообразного перемещения по дорожному полотну, комбат Милица не только побывал на футболе, но и порадовал собственный организм вкусными спиртосодержащими напитками. Дежурный стоял у ворот навытяжку и, на всякий случай, дышал через раз. Хотя постмайор не отличался суровым нравом и был если уж не отцом подчиненным, то и не злым дядькой.

Спиноза деликатно сбавил ход до минимума. Завидев приближающуюся громаду «Мамонта», комбат остановился, повернувшись к бронеходу, и выставил скрещенные руки перед собой. А когда танк замер в десятке метров от него, поманил пальцем.

— Вылезаем, — скомандовал Силва. — Миле пообщаться приспичило.

— Очень мило, — скучным голосом сказал Тангейзер и встал с кресла.

— Мама мыла мылом Милю… — изрек танк. Снаружи его слов слышно не было.

Дарий и Тангейзер один за другим выбрались из бокового люка на дорогу и встали по стойке «смирно». Комбат неторопливо приближался к ним. Силва открыл было рот, собираясь отрапортовать по-уставному, но Милица мягко повел рукой, изобразив в вечернем воздухе нечто волнистое, и столь же мягко спросил плывущим голосом:

— Ну, что, бойцы, утихомирили подрастающее, значит, поколение?

— Так точно, господин постмайор! — тут же гаркнул Силва.

Комбат остановился перед танкистами, обвел их кротким, таким же плывущим, как и голос, взглядом и упер руки в бока.

— Небось, сами такими же были лет, значит, десять назад?

Десять лет назад Силва был совсем не таким, но не стал развеивать иллюзии командира.

— Так точно, господин постмайор!

— Знаю, знаю, — улыбнулся Милица и показал рукой, что подчиненные могут встать в свободную позу, как по команде «вольно». — Сам грешил по малолетству. «Давно уж знают все вокруг, что чемпионом станет „Лург“! Та! Та! Та-та-та!» Да, махались знатно… — он осторожно потрогал подбородок, и взгляд его стал задумчивым и теплым.

Видно, воспоминания были хорошие. И настроение у постмайора было хорошим, и ему просто хотелось поговорить.

Ни Дарий, ни Тангейзер никаких вкусных алкогольных напитков сегодня не пили. И еще, в отличие от комбата, уже, несомненно, плотно поужинавшего, они из-за футбола ужин пропустили. И теперь им предстояло довольствоваться тем остывшим, что завалялось на кухне. Если завалялось. Закрома Спинозы были давно пусты, от деликатесов Маркассы там не сохранилось даже запаха. Однако танкистам не оставалось ничего другого, кроме как слушать неторопливую речь своего напившегося и наевшегося командира.

— Да, махались знатно… — с удовольствием повторил постмайор, зажмурившись и чуть ли не облизываясь, и столь же осторожно погладил левой рукой костяшки пальцев правой. — И не всегда, значит, честно… — Он встрепенулся: — Но пенальти сегодня ни за что дали! Убивают нас, просто убивают… Какой-то судейский заговор… — Милица горестно покачал головой. — Что, не так, скажете?

— Так точно, господин постмайор! — с готовностью подтвердил Силва, буквально физически ощущая, как печалится желудок.

— Убива-ают… — грустно повторил командир батальона. — С нами, фанатами, тоже, значит, раньше не церемонились, не то что сейчас. Не душ устраивали, а дубинками. А украдкой — и коленом по яйцам… И правильно делали, я вам скажу… — Комбат почесал там, куда его в юности били коленом, обвел проникновенным взглядом темное небо с сытыми звездами и всмотрелся в округлый, тоже сытый, как сейчас казалось голодному экипажу, бок танка. — Почему грязь? Где это вас носило, бойцы?

— В сто первом микрорайоне, господин постмайор, — пояснил Дарий. — На старой площадке вагонзавода. Там скоро не только грязь — монстры какие-нибудь разведутся.

— Да, недорабатывает мэрия, не дорабатывает, — осуждающе сдвинул брови комбат. — Но это не снимает с вас ответственности за внешний, значит, вид боевой машины. Стыдно, бойцы!

— Разрешите отправиться на мойку? — тут же выпалил Дарий.

Постмайор не успел никак отреагировать, а из бока Спинозы уже вылез манипулятор. Сделал несколько движений — и бок засиял чуть ли не ярче прожекторов у КПП.

— Вот это, я понимаю, машина! — восхитился Милица, но тут же назидательно поднял палец. — Однако устранять недочеты, изъяны и погрешности внешнего вида надлежит не после замечания командира, а до, значит, этого замечания.

Дарий подумал, что если устранять «до», то и замечаний не будет, но, разумеется, ничего не сказал.

— Ваше указание исполнено, господин постмайор! — четко и звучно доложил Спиноза.