Гуманный выстрел в голову - Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко

По всему храму зажигались огни, звучала громкая речь, повсюду носили десятки старых палисандровых сундуков.

Храм готовили. К чему?

Он смотрел на людей тысячами вновь зажженных огней, сотнями малых алтарей, десятками узких, пробитых в каменной толще окон. Он смотрел и старался понять.

Медленно всплывали воспоминания о прошлом. Его высокие колонны, выкрашенные темно-красной краской, его сводчатый потолок, выложенный лазуритовыми плитками, золотые росписи стен — все вспоминало прошлое.

Прошлое и будущее.

Храм чувствовал, что его разбудили ненадолго. Эти люди слишком спешили, они были переполнены страхом и надеждой — такие не приходят надолго. Они пришли на час, а уйдут через миг. Они еще не знали, что дела их пусты, а слова бессмысленны. Они не знали.

Как глупо.

Они пришли провести нужные им ритуалы — затем вновь его покинут. И через несколько мгновений его медленной жизни он вновь уснет. В своих мыслях он уже вновь погружался в темный и тягучий сон. Сон Храма Троесущности, который был создан столетия назад, чтобы всего через десяток лет оказаться покинутым.

Покинутым и заброшенным на долгие сотни лет. Почти навсегда.

За все эти годы его будили лишь трижды.

И четвертый раз — ныне.

Как сонно…

Верховный жрец Шангаса при Водоеме, Тидайосу-шангер Тяу-Лин мрачно постукивал пальцем по столу. Он только что закончил невеселый доклад и теперь рассматривал людей сидящих с ним за одним столом.

Стол был круглый. Вокруг него стояли резные деревянные стулья с высокими спинками. На стульях сидели люди, и не простые люди. Каждый из них командовал сотнями и тысячами людей, на каждом лежала тяжелая ноша ответственности. За столом находились почти все верховные сановники Шангаса, включая и самого Хёгу-шангера Чженси.

Все ждали слова Чженси.

Хёгу-шангер задумчиво подбрасывал левой ладонью в воздух палочки с рунами. Подбросит, поймает, посмотрит. Подбросит, поймает…

Что он там видел — никто не решился спросить.

Хёгу-шангер в очередной раз поймал палочки и вдруг бросил их на стол. С сухим стуком те раскатились по столу. Чженси с интересом осмотрел их расположение. С удовлетворением кивнул.

Как правильно.

Он обратил взгляд на Тидайосу-шангера.

— Значит, никто не преуспел?

— Никто.

— И к нам не пришел Господин Лянми?

— Да.

— Кэнб Плоского Дракона не смог вызвать своего предка Дракона Тао-Рю?

— Да, — похоже, Тидайосу-шангер не был расположен к долгим разговорам.

— Арронсэ Синего Солнца?

— Они еще не закончили обряд. Он слишком длинный. Но, по моему мнению, Черная Кошка Хинши не придет к ним.

— Мы остались без Троесущности, — заключил Хёгу-шангер.

Тяу-Лин промолчал. Что толку пусто сотрясать стены храма бессмысленными звуками. Все очевидно.

— Это хорошо, — сказал Чженси.

Шангеры с удивлением посмотрели на него. Лучшее, наиболее страшное оружие, высочайшее достижение искусства дейзаку оказалось мертво сотни лет, и это хорошо?

Однако, скривясь как от зубной боли, Тидайосу-шангер коротко кивнул.

— Это хорошо.

— Поясните им, — махнул рукой Чженси. — Не все из них имели полный доступ к древним хроникам.

Тидайосу-шангер помолчал, собираясь с мыслями. В глубине храма еще шел долгий обряд вызова Черной Кошки Хинши. Удары барабана накладывались на ритм сердца, и у Тяу-Лин кружилась голова. Он собрал волю, словно завязал тугой узел из шелковой веревки, и стал медленно вспоминать былое.

— Шангеры! Слушайте то, что может поведать вам старик, прошедший через два канджао и оставшиеся годы жизни которого могут быть подсчитаны на пальцах одной руки.

Когда одиннадцать сотен лет назад наши предки приняли решение создать Троесущность, наш город был на краю смерти.

Вы все знаете, что жить мы можем вдоль очень узкой полосы на краю континента. В глубину суши нам хода нет. Как и в простор океанских волн. Мы живем у Водоема. Не зря наш дейзаку называется Шангас при Водоеме. Название это идет с начала времен, и никто не знает точно, сколько лет живет наш дэйзаку.

Тысячу лет? Полторы тысячи? Больше?

Никто не знает.

Мы были первыми, тогда как иные дейзаку появились заметно позже. И их названия отражали девизы и имена известных в тот период Учителей. Некоторые создавались учениками тех Учителей, некоторые возникли сами собой. Они родились. Шангас перестал быть единственным и одиноким.

Появились друзья и единомышленники.

Одиннадцать столетий назад наш город подвергся жестокому нападению. До его гибели оставалось семь дней и еще один миг. Смерть точила свой меч и крошки точильного камня падали на город огненным дождем.

Был ли иной путь противостоять нападению? Кто знает. Наши предки избрали этот, и кто может сказать, что они были не правы? Только не мы.

Сотни юношей и девушек нашего дейзаку и дейзаку наших друзей отдали свои жизни на алтарях.

Мы сотворили чудо.

Как наивно.

Мы сотворили чудовище.

Как неправильно.

Мы сотворили нечто.

Как больно!

Язык беден и не способен описать то, что было сотворено.

Наши предки не подозревали, что они создали. Наши дейзаку оказались истощены жертвами, но Троесущность явилась. Она явилась в дыме и пламени, в смертных криках и темных знамениях.

Враг был уничтожен. Битва была столь ужасна, а Троесущность оказалась наделена столь страшными силами, что ныне мы не знаем, кто был тот враг и откуда он пришел.

Люди того времени отказывались говорить о враге и записывать для потомков события, что случились перед Битвой Трехрогой Луны и сразу после нее. Люди в ужасе бежали из города. Демоны ныряли в темные глубины вод или дрожали в глубоких пещерах. Само название того сражения было обнаружено намного позже, вырезанное неведомым способом на одной из скал над городом.

И кто ведает, чья рука записал это имя?

Только не мы.

Уничтожив врагов, Троесущность обратила свой взор на наш город. Вначале ее внимание было трепетным любопытством. В городе жили их создатели!

Затем внимание стало благожелательным интересом. Потом — желанием улучшить и изменить город. С ее точки зрения, в городе было много неправильного. Троесущность решила убрать ненужное и изменить неподобающее. Обескровленные в войне дейзаку не могли противостоять ей.

Через несколько лет Троесущность совсем перестала интересоваться мнением людей. Она разделилась на три Сущности, которые стали действовать сами по себе.

И они действовали.

Это было страшное время. О нем мы знаем очень хорошо. Книги и рукописи полны ужаса и негодования древних авторов.

Наши предки долго копили силы. Почти пятьдесят лет город жил под властью Троесущности. Затем был создан храм Троесущности. Дейзаку сумели превзойти силу Троесущности. Она не ожидала сопротивления и была не готова.

Троесущность была изгнана. Не уничтожена — лишь изгнана в чужие пространства. Но дверь осталась. Затворить ее навсегда не представлялось возможным.

Битву назвали Битвой Превзошедших. В этой битве погиб цвет дэйзаку. Мы многое утратили. Лишь сейчас мы потихоньку воссоздаем то, что было известно тогда. Не все — за прошедшие века мы многому научились и во многом понимаем мир яснее, чем предки.

Но то, что касается Троесущности — выглядит для нас темным и неясным. Почему была создана именно Троесущность? Как предки собирались ей управлять? Чем является Троесущность? Одни вопросы.

Как бессильно.

Мы умеем, — нет! — умели вызывать кого-то одного из Сущностей. Одиночная Сущность поддавалась управлению силой дэйзаку.

Так за прошедшие века был единожды вызван Дракон Тао-Рю и единожды Кошка Хинши. Их вызывали наши союзники-дэйзаку. И всегда успешно.

Мы, Шангас, стояли в стороне и не вмешивались. Мы не вызывали Господина Лянми, старались справиться своими силами. Да, золото наше потускнело и влияние наше теперь не так велико, как раньше, но мир стоит. Город живет и не важно, что кто-то из вызывавших Сущности дейзаку теперь сильнее и многочисленнее нас. Мы не взвешивали на весах судьбы что важнее — власть Шангаса при Водоеме или жизни людей нашего города.

Но теперь, когда жизнь нашего города вновь в наших руках, теперь, когда безумные ханзаку готовы обрушить на всех, кто противостоит им горы ужасного оружия, теперь мы попытались позвать Господина Лянми.

Он не пришел.

Наше оружие исчезло из ножен.

Мы, жрецы Шангаса при Водоеме, признаемся в бессилии. Мы не знаем, что случилось, и почему Господин не пришел на наш зов. Но мы также не знаем — не оказалось бы опасным наше оружие нам же самим? Поэтому я говорю — хорошо! Хорошо, что Сущности не пришли.

Хорошо, что перед нами не встал выбор — умереть самим или подвесить на тонкой серебряной нити богини судьбы жизни жителей города… Потому я согласно киваю вслед словам Хёгу-шангера. Господин не пришел — и хорошо!