Дорога к Победе. Великая Отечественная война глазами современных историков и генералов - Александр Бондаренко

Карпов: Да, информационного управления в разведке в ту пору еще не было, информация направлялась руководству по мере поступления…

Сталин не сомневался в неизбежности войны, однако сроки, названные разведкой, проходили, а она не начиналась. Возникла версия, что эти слухи распространяет Англия, чтобы столкнуть Гитлера с СССР. Поэтому на донесениях разведки и появлялись сталинские резолюции типа «А не британская ли это провокация?».

Ржешевский: Кстати, 19 июня 1941 года советский посол во Франции телеграфировал в Наркомат иностранных дел: «Здесь все журналисты болтают о всеобщей мобилизации в СССР, о том, что Германия предъявила нам ультиматум об отделении Украины и передаче ее под протекторат Германии… Слухи эти исходят не только от англичан и американцев, но и из немецких кругов. По-видимому, немцы, пользуясь этой агитацией, готовят атаку против Англии».

Карпов: На самом деле именно германское командование еще в сентябре 1940 года дало указание войскам о дезинформации СССР. Такого плана директивы издавались неоднократно вплоть до мая 41-го. Поэтому и в донесения разведки попадали дезинформационные сведения.

С конца апреля по начало июня гитлеровцы с целью дезинформации объясняли концентрацию своих войск у наших границ тем, что Германия якобы пытается оказать давление на СССР с целью принудить его принять условия тяжелейшего ультиматума о присоединении к оси Рим – Берлин – Токио и вступлении в войну на ее стороне. СССР якобы должен отдать в залог Украину и Прибалтику, а также значительно увеличить поставки сырья. В случае отказа Германия оккупирует Украину и Прибалтику. Разведка этот коварный прием не разгадала.

Получая дезинформацию из различных источников – разведывательных и дипломатических, сопоставляя их, Сталин и реагировал соответствующим образом. Он считал, что в случае германского ультиматума необходимо вовлечь Гитлера в переговоры и затянуть их до поздней осени, с тем чтобы избежать нападения Германии в сорок первом, – зимой ведь воевать гораздо труднее.

Мы, еще раз подчеркну это, не имели источников в ближайшем окружении Гитлера и не знали, что вопрос о нападении уже решен окончательно.

– А разве у нас были какие-то основания не доверять Англии?

Карпов: В мае 1941-го в Лондон летит Рудольф Гесс – второе после Гитлера лицо в партии и ведет переговоры с англичанами. Нам известно содержание его переговоров: он фактически предлагал Великобритании – естественно, по заданию Гитлера, хотя тот всячески и открещивался от этого, – забыть старые распри и соединить усилия в борьбе против большевизма. Гитлер считал: если англичане и немцы принадлежат к англосаксонской расе, то и интересы их совпадают. Славяне же – низшая раса, за счет которой и нужно решить все проблемы.

Но он не учел, что в кресле премьер-министра был уже не Чемберлен, а Черчилль, стремившийся любыми средствами и путями спасти Британскую империю от раздела и не желавший воевать против Советского Союза.

Тем не менее англичане начали шантажировать США. Они заявляли: если Соединенные Штаты не вмешаются в вооруженный конфликт на стороне Великобритании, то Англия будет вынуждена принять условия Германии. А каковы были условия? Немцы требовали поделиться колониями – не только вернуть прежние, утраченные после Первой мировой войны германские колонии, но и отдать им Британскую Индию, Ближний Восток, то есть нефть и все прочее. Это привело бы к многократному возрастанию германского могущества, чего, разумеется, Соединенные Штаты никак не могли допустить…

Лобов: Америка сама претендовала на мировое лидерство, и недаром еще в 1932 году президент США Рузвельт говорил Черчиллю: «Если Британия и США достигнут полной идентичности в своих экономических и политических интересах, они завладеют полным руководством в мире». По счастью, не достигли… Поэтому в 1941-м Черчилль и обращался к Рузвельту за помощью…

Карпов: Да, но сообщение об этом оказалось и на столе у Сталина. Он понимал, что для Англии в данной ситуации нападение Гитлера на Советский Союз – дар Божий. Между тем Сталин знал, что хоть Черчилль и предупреждает его о переброске из Румынии в Польшу танковых дивизий, но одновременно ведет переговоры по линии МИДа с эмиссаром Гитлера. Можно ли верить Черчиллю?

В том, что Гитлер нападет на СССР, Сталин не сомневается. Но традиционно полагает, что война начнется с какого-то ультиматума. А ультиматум, как мы уже говорили, еще не война…

– В последнее время, однако, немало пишется и говорится о планах и возможности превентивного удара Советского Союза по гитлеровской Германии. Сталин, мол, все уже подготовил, но опоздал, потому что Гитлер был вынужден – учитывая наши приготовления – начать раньше… Так ли это?

Малашенко: Вы излагаете версию не совсем точно. Версия эта, между тем, не нова – уже в заявлении МИДа Германии послу СССР в июне 1941 года указывалось, что серьезные угрозы со стороны СССР на восточных границах вынуждают рейх к ответным действиям. Но ведь Гитлер решил напасть на Советский Союз еще за год до того, как появились сведения о концентрации наших войск у границы.

Впрочем, еще в 1925 году Гитлер писал в «Майн кампф»: «Немецкому народу необходимо жизненное пространство. Проблему жизненного пространства надо решать на Востоке, за счет России. Европа – для Германии. Германия должна владеть миром».

Гитлер начал войну на западе, развалил западные государства для того, чтобы использовать их экономические возможности и ресурсы при нападении на СССР.

Мягков: Сейчас действительно немало говорится и пишется по поводу выступления Сталина 5 мая 1941 года, предвоенной директивы о задачах политпропаганды – якобы в ней также просматриваются мотивы превентивного удара. В действительности наше руководство не хотело провоцировать Гитлера никоим образом. Стране необходимо было время для подготовки к обороне.

Возьмем, к примеру, приказ наркома обороны Семена Константиновича Тимошенко и начальника Генштаба Георгия Константиновича Жукова от 18 июня 1941 года о строительстве оперативных аэродромов. В нем говорится, что состояние их ужасающее, и намечалась дата завершения строительства этих аэродромов – не позднее октября 1941 года.

Как можно говорить, что мы якобы готовили нападение летом 1941-го, если и в этом, и во многих других приказах сроки исполнения назначались на осень, на конец года?

Орлов: Чтобы готовить такое нападение, которое было подготовлено против нас Германией, необходимы были определенные условия. Во-первых, нужно было политическое решение. Во-вторых, полностью отмобилизованная, укомплектованная по штатам военного времени и желательно имеющая боевой опыт армия. В-третьих, необходим план разгрома вооруженных сил и захвата жизненно важных территорий страны. В-четвертых, нужна заблаговременно переведенная на военные рельсы экономика.

– Думается, на тот период все это было только у Германии…

Орлов: Да, политическое решение было принято Гитлером еще 31 июля 1940 года. Оно гласило: ликвидировать Россию. 18 декабря была утверждена директива «Барбаросса» – план, который прежде всего предполагал молниеносным ударом крупными массами танков и авиации уничтожить Красную армию, затем захватить жизненно важные области до рубежа Архангельск – Волга… Был вермахт – сильнейшая по тому времени армия, имевшая победоносный боевой опыт, уверенная в своей несокрушимости. Были не только укомплектованы все соединения и объединения, но и отлажено взаимодействие пехоты и танков, пехоты и авиации, взаимодействие между видами и родами войск…

А нашим политическим решением было – никоим образом не допустить войны с Германией в 1941 году. У нас были планы войны – но это были планы отражения агрессии, планы обороны. Первый пункт гласил: «Активной обороной надежно прикрыть сосредоточение войск до полной мобилизации». У немцев была полностью отмобилизованная армия, а нам предстояло это сделать уже после начала войны.

– Но почему же не раньше? Мы ведь понимали, что война начнется не сегодня-завтра, что гитлеровская агрессия неизбежна…

Орлов: 1941 год был посвящен перевооружению армии. Трехмиллионная армия 1939 года трансформировалась в пяти с половиной миллионную армию 1941-го. Нужны были десятки тысяч людей, которые владели бы современным оружием и техникой – танками, самолетами, орудиями… А где было их взять в стране, 80 процентов населения которой 20 лет назад было неграмотным?

Конечно, делалось очень много в мирное время, особенно в тридцатые годы, когда была создана основа той экономики, которая впоследствии позволила нам выстоять, но в 1941 году все оборонное хозяйство находилось в стадии перевооружения, переоборудования, и не было готово к испытаниям.