Предисловие к Мирозданию - Саша Немировский

О какой же там связи толкуют?

Да ещё наблюдатель им нужен?

Что он видит, какую-такую

душевную связь? Но постой,

ты на днях говорил с молодыми о чём?

Да неважно. Но там был учёный

один, по всему, непростой.

И тем утром

ты запомнил его – слишком много вопросов, где ответы —

на грани секретов.

Слишком много там было в толпе, кто на это

смотрел с любопытством.

Ты сказал, он обмолвился – что-то про суперкомпьютер

на квантумном принципе.

Загадор:

Да, я помню. Эту душу найти, расспросить – не проблема.

Но ты погоди, Исабель, этот свиток —

откуда он взялся?

Быть может, неправда? Глянь, тут вот написано криво?

Подделка?

Исабель:

Подделка, Загадор, не бывает нетленной.

Обвиненье во лжи?

Кто бы в нём сомневался?

Да, пожалуй, такое не встретишь в доступных архивах.

Не спеши,

давай в переходе с тобой разберемся сначала.

Ангел, душа – здесь у нас они очень похожи,

но там, на планете,

у ангела нет ведь

бессмертной души,

правда, тело не старится тоже.

Загадор:

А ты замечала,

если тело разрушилось, у мерло или убито, то это – конец?

Сколько ангелов так растворилось в эфире навечно?

Исабель:

Перестань ворошить всё сначала,

Загадор, эти раны свежи

и никак не проходят,

их залечивать – не чем!

Без души —

на земле не жилец,

хоть ты кто – всё равно ты погибнешь в природе.

Загадор:

Отложи

эти речи.

Помолчи. Я ведь помню их всех, как сегодня, живых.

Да, Адель надо срочно спасти,

ищем дальше, чтобы новую вечность

по ней не грустить.

Мы почти подошли к пониманью.

Бард:

Только в воздухе вдруг появилось мерцанье,

дальше маленький вихрь или шквал,

покрутился и сгинул.

Гаардвал

из него сделал шаг,

распрямляя согнутую спину.

Гаардвал:

Какая компания!

Исабель, Загадор, вы в архивах!

Ужель узнаванье

истории мира

является пищей?

Загадор:

Гаардвал! О, старейший и высший,

скажи,

если ангел, как есть, воплотится

для жизни на некой планете и там вдруг умрёт,

он обратно сюда возвратится?

Гаардвал:

Без шансов. Он не сможет решить,

в каком направленье прибежище наших сфирот.

Человек к нам приходит, идя за души половинкой.

А у ангела нету зеркальной души.

Потому-то он, кстати, никогда и не врёт

в разговоре, но это – побочное свойство.

Ему нужен маяк, чтоб искринкой

своей указал ему вектор возврата.

Только странен вопрос твой.

Что тебе непонятно?

Ужель за ответом вы явились сюда?

У тебя беспокойство

в глазах, говори, не тяни через вечность.

Загадор:

Да такая вот ерунда.

Адель вдруг исчезла, беседуя с нами.

А после нашлась на Земле, целиком в человечьем

обличье.

Там шумела вода, крики слышались птичьи.

А потом её след затерялся в тумане.

Может быть, чтоб она перешла без рожденья, как есть,

обретя себе тело земное?

Гаардвал:

Дайте стул. Надо сесть.

Что не мною

открыты пути меж мирами, вам понятно.

Да, спасибо за кресло, мой друг.

Вот ведь новость! И как неприятно!

Формально, её отыскать, для умеющих рук,

не проблема.

На крайний —

послать купидона. Он найдет.

Но реально,

её уже нет. Раз уйдя со сфирот,

она больше не сможет вернуться.

Это физика тонкого тела.

Как случился её переход?

Исабель:

Нам не ведомо. Она со мной пела,

потом говорили о чём-то,

смеялись, как вдруг её контуры чётко

так осветились

и вспыхнули, впрямь посреди разговора,

а дальше прозрачными стали,

и она растворилась

почти что мгновенно.

Лишь пустое пространство осталось для взора.

Мы сперва растерялись,

позвали,

но ответом лишь ветер.

Гаардвал:

Все ж, о чём разговор был, вспомнить сумейте?

Исабель:

Мы вели диалог об искусстве, как инструменте

познания мира.

Говорили об истине, непременно

замешанной в красках, незаметно

живущей в рисунках,

как в пробирках

научного эксперимента. Как, по сути,

из глаз на портрете

удачном душа никогда не уходит.

Загадор:

Но Адель говорила, что живопись больше не в моде.

Что теперь на Земле все работают с цветом и формой

в абстрактной манере.

Гаардвал:

Да известное дело.

Как будто их души не кормят,

как прежде, своею энергией сферы.

Они смотрят, не видя, коверкая

линии тела,

рисуют, ваяют

напрямую открытые чувства,

не скрывая

подспудно в свечении кожи

волну вдохновенья искусства.

Только редко выходит похоже.

Что художники? – говорить почти не о ком.

Но когда получается образ, то может случиться,

что в это же время им ангел поможет

словами, раздвинув мгновенья.

И тогда этот ангел вдруг сам воплотится

на портрете своём иль из пены морской —

человеком.

Вот и весь переход. Загадор,

но послушай внимательно – есть ещё один способ.

Его описанье разбросано

по кусочкам по свиткам с легендами разными.

Невозможное в этих сказаньях – всего лишь помеха

устройства.

Она – словно красная краска на бледном рисунке

сюжета, что сам по себе так обычен, до скуки.

Переход – он почти не описан, но, по сути,

его результат – это главный герой всей истории будет.

Так бывает