Кисть тоски - Оксана Ткаченко

Перед глазами стоял венгр, о чём-то тоскующий, и её душа отчаянно потянулась к его душе. К нему. Быть с ним. Любить. Обнять его душу. Каролина не смотрела больше телевизор, находилась где-то далеко отсюда. Да, в Венгрии. Рядом с ним. Ни имени его не зная, ни города, в котором живёт.

– Это же Будапешт! – воскликнула девушка, как бы очнувшись после гипноза. – Говорили о столице Венгрии, показывали Будапешт. Он в Будапеште. Он. Загадочный мужчина, имя которого мне жизненно важно знать. Господи, Господи, пожалуйста! Мне бы только знать. Помоги. Мне бы только знать его имя. По крайней мере, пока я мечтаю об этой информации.

Будапешт. Волшебная Венгрия. Маловато радости. Другая страна. Неизвестная жизнь. Незнакомец, позвавший за собой. Он ничего не сказал. Но его душа… И её. Сколько очаровательных секунд пережила Чаркина только что! Не забыть. Точно не забыть. Иногда мы видим человека и понимаем, что до него наша жизнь не была нашей жизнью. Это было проталкивание дней и ночей. В это время мы совершали то-то и то-то, а во столько-то это и это. Однако просто увидев лицо близкого (хотя близкий он совсем не по родственным связям, а по ощущениям) так далеко человека всё меняется. И в первую очередь настроение. Есть смысл жить. Для него. Непросто узнать его, чтобы причислить к разряду знакомых или друзей. Отнюдь. Узнать – это проникнуть в его душу, установить контакт со своей и навсегда полюбить. С каждой минутой любовь становится крепче. В том случае, если это настоящая любовь. Узнать нужно так много! Имя, фамилию, возраст, профессию, привычки, традиции, точный цвет глаз, волос, разрез губ, форму носа… Каролина пропустила оставшуюся часть новостного выпуска. Она летала, летала, летала в другом мире. В его мире.

И ничего такого нет в том, что теперь Чаркина сидит дома (простите, в съёмной квартире) в гордом одиночестве, хотя могла пойти в клуб с коллегами. «У Жилина сегодня испорченный вечер. Из-за меня. Сомнений не осталось. Венгр не пустил. Я поступила правильно. Не могу понять, как всё произошло», – подумала Каролина, когда наконец-то выключила телевизор. Очень переживала: «А вдруг его ещё раз покажут?». Зазвонил телефон. «Явился, не запылился. Мог бы забыть обо мне. В „Luna“ всегда полно привлекательных девочек. Неужели Вика не передала ему моё „нет“? Достал уже», – злилась журналистка, отключая звук мобильного в четвёртый раз, а Никита всё звонил и звонил. Каролина решила ни за что не брать трубку. Если он опять попытается за ней приударить на работе, она пошлёт его куда подальше. Кажется, она нашла своего человека. Он нужен ей. Правда, она совсем его не знает, и он не знает её.

А Никита, выпив парочку коктейльчиков, набрался смелости для эпохального заявления. Пока Колесникова с кем-то танцевала, он звонил Каролинке, чтобы сказать ей как ужасно её любит.

Глава 8

Шкатулка в виде книжек

(вещь, попадающая в руки, порою вызывает и сомнения, и веру, однако с приходом нужного часа, понимаешь, что к чему)

Покинув пропахнувшую бензином маршрутку, Каролина вдохнула в себя чудесный морозный воздух. «И не верится, что я доехала. Да, долго же добираться сюда. Но чего не сделаешь ради… Гм, некоторые бы удивились, если бы узнали ради чего я приезжаю на невзрачную окраину. Причём в не совсем нормальную погоду. Интересно, чтобы сказали на это Жилин и Колесникова? Наверное, спят ещё. А может быть, и вдвоём. Как же они повеселились вчера? Предполагаю, не очень. Судя по тому, что Никита звонил мне семнадцать раз. Он обалдел. Только этого я ему не скажу. И Вике тоже ничего не скажу. Стопроцентно, она не знала, что он набирал меня. Где же она находилась в то время? Танцевала? Возможно. Отлучилась в туалет? Возможно. Ушла домой? Невозможно. Она не оставила бы Жилочку одного. Беспокоится о нём чересчур. За этой её заботой скрывается нечто. Может, любовь? Увлечение? Они неплохо смотрятся вместе. Им даже идёт быть вместе. Что-то их объединяет. Ладно-ладно. Меня это не касается. У меня другая цель. И теперь другой смысл жизни. Прекрасный венгр, где ты в данную минуту находишься? Что делаешь? О чём думаешь? Свободно ли твоё сердце? Чего жаждет твоя душа? Хочу-хочу увидеть. Пусть по телевизору. Спокойствие. Что там болтает Вика в подобных волнительных моментах? Вспомнила: „Спокойно, дышим через нос“. Вот, уже хорошо. Венгр, оставь меня на время. Только на время. Здесь намного лучше, чем в маршрутке. Особенно громкая музыка доканывает. Глухой водитель. Не слышит предупреждений об остановках, проезжает их, но радио потише не делает. Вредина. А, пошли они! Очень-очень холодно. Просто дубак! Однако дубак приятный, пощипывающий нос», – говорила монолог Каролина Чаркина, неторопливо оглядываясь по сторонам. Она приехала на другой конец города, чтобы купить старые книжки. Её страсть, о которой мало кто знал. Вернее, лишь близкая подруга Инна Захарчук была в курсе, поскольку сама являлась поклонницей чтения. Чаркина боготворила старые издания, которые имели библиотеки. Ей хотелось, чтобы и у неё были свои книжки. Однажды посетив дешёвый рынок, барахолку (у данного местечка есть масса названий), девушка стала его фанаткой. Тут торговали книгами разных лет. Можно обнаружить потрёпанное, клееное-переклееное издание 1964 года или вполне свежего вида книжонку 1946 года выпуска. Раритеты валялись повсюду. Их время от времени и приобретала Каролина.

Сегодня, в солнечно-холодную субботу она приехала сюда из-за одиночества. Вообще-то, в этот выходной Чаркина не планировала покидать дом. Всё изменилось. Мучительное ожидание неизвестного тревожило. Образ венгра не давал спать, писать, жить. Бродя между лавками, журналистка думала о нём, всеми силами стараясь отвлечься и выбрать какую-нибудь книгу, а может быть, что-то ещё. Четыре раза она прошлась перед одними и теми же столиками. Покрытые лёгким инеем томики казались вспотевшими. Их было жаль. Никому они не нравились. Никто не смотрел на них. Никто даже не прикасался к ним. Отсыревшая наружность отталкивала. Хотелось их взять, приласкать, отогреть. Когда-то они были нужны. Им, только что вышедшим из печати, безумно радовались. А сейчас?..

Каролина двинулась дальше. Эти книги она уже видела в прошлые выходные. Ей необходимо иное. Случайно (впрочем, случай и есть знак, что так должно быть) она повернула в проулок. Там тоже продавались вещицы. Для кого-то лишние, для кого-то желанные. Милые, копеечные, бесценные, необычные. Разные. Взгляд Чаркиной упал на маленькую шкатулку, стоявшую на самом краю лавки. Кто-то неудачно поставил обратно большой кувшин, от чего шкатулочка еле держалась. Вот-вот упадёт. И Каролина подскочила к ней настолько быстро и неожиданно для самой себя, что удивилась собственного порыва. «Какое мне дело до чужой шкатулки? Это должно заботить продавца», – промелькнуло в голове.

– Шкатулка именно к вам в руки просится. Я это сразу заметил, пани, – сказал старичок-продавец.

– Красивая шкатулка, – ответила Каролина, не отрывая глаз от спасённой ею деревянной красавицы. Она держала её крепко в руках и не хотела ставить обратно. А ведь собиралась (хотя, какой «собиралась», правильнее, не собиралась, но неотвратимо обязана была так поступить) просто отодвинуть от края, чтобы шкатулка не упала, чтобы сохранить (опять-таки для чего, для кого?).

– Она изумительная. Видите, что представляет эта шкатулка? У неё свой загадочный образ. Две книжки, соединённые крошечным замком. Это как две души, объединённые любовью, – проговорил старичок, которому очень нравилось расхваливать товар, и отнюдь не для того, чтобы продать, а чтобы поделиться тем, что он знает. – А ещё надпись на ней примечательная.

Продавец взял у Чаркиной шкатулку.

– Смотрите, что написано, – сказал он и повернул шкатулку боком. Каролина прочитала: «Budapest». Вздрогнула.

– Прочитали? Поняли, что это? Будапешт. Это город такой в Венгрии. И не просто город, а столица. Восхитительная столица. У меня там брат мой покойный бывал по молодости. Царствие ему небесное! Фотокарточки остались. Давно я их не пересматривал. Люблю иногда возвращаться в прошлое. Безопасней там было, спокойней. Пани Судьба охраняла. Не было беспричинного шума и голых, у которых оказывается с головой всё в порядке. А одеваются они так, то есть совсем не одеваются, ради забавы, приключения. Поразительно! Раньше наши государства очень похожи были по своему устройству. Коммунизм. Строгость. Дисциплина отменная. Эх, не то, что ныне. Безобразие. Да, и пан Время увеличил свою скорость. Это меня сильно огорчает.

– Значит, эта шкатулка из Будапешта? Её вам брат подарил?

– Нет. Это ответ на второй вопрос. А что касается первого, то тут сложновато. Не знаю точно. Ну, скорее да. У нас не стали бы на шкатулке вырезать нерусское слово. Видать, кто-то привёз её из самой Венгрии. Тогда это было нетрудно. Дружили. По-человечески дружили.