Кисть тоски - Оксана Ткаченко

– Здравствуйте! У нас планёрка? – спросила осторожно Каролина.

– Да! Планёрка, которой не должно быть, – ответил главред. – В ДК «Химик» в час дня будет акция с благотворительным уклоном для стариков, доживающих свои дни в доме престарелых. Не совсем наш формат, но у этих бабушек и дедушек могут быть забавные увлечения. Конечно, руководство там никчёмное, раз сообщило об этом в последний момент. Однако небольшую статью мы всё-таки должны постараться выпустить.

Владимир Юрьевич ненадолго замолчал. Каждый из присутствующих мечтал об одном – чтобы ему не досталось это задание. Не потому, что скучная и важная тема. Просто «задание, отдающее лёгким скандальчиком, приправленное повышенным тоном редактора и напоминающее пытку, чем элемент творчества» никому не нравится. А ещё почти у всех находились в работе материалы, кто-то уже убегал по другому заданию. Взяться за лишнюю работу не хотелось.

– Каролина, ты сегодня должна писать статью о вчерашнем спектакле? – до боли громко произнёс вопрос редактор. Иногда у Владимира Юрьевича Ланькова от нервов срывался голос. Он забывал, что можно говорить спокойно и тихо, в нормальном темпе. Ему казалось, что он обязан чуть ли не орать, чтобы его слышали.

– Я уже написала эту статью. На сегодня у меня не было никаких заданий, – сдержанно ответила девушка. «Через секунду он нагрузит меня этой „благотворительностью“. Все расслабятся. А я вновь погружусь в „бесконечное рабочее состояние“, где нет слова „свобода“. Я рада этому и я почему-то расстроена».

– Чудесно! Mon Dieu! Merci! – воскликнул Владимир Юрьевич. Главный редактор обожал французский язык, и часто говорил на нём. То ли хвастаясь знанием, то ли по искренней любви. Переход шефа на французский всеми служителями редакции воспринимался как добрый знак: «Поднимается настроение». Вот и сейчас, произнеся: «Боже мой! Спасибо!», он улыбнулся. На престол взошла непринуждённость, которая была забыта или, вернее, временно сброшена. Аудитория слегка пылала. И всё же чувствовалось ясно, что костёр скоро сгорит. Кучкой пепла не испугать.

– А фотографии с мероприятия нужны будут? – поинтересовался Жилин. Он встретился взглядом с Каролиной и кивнул ей. «Нет. Только не это. Не смей. Вольдемар, я сама сделаю снимки», – прошептала душа Чаркиной. Она с надеждой посмотрела на главреда.

– Никитка! Как же я позабыл про тебя? – редактор смягчался на глазах. – Ты ведь сегодня не занят? Фотографии, сделанные в бассейне, ты перекинул Потоцкой? Тогда ты отправишься.

– Фоты скинул. Пусть теперь по ним текст пишет. Так что мне сегодня снимать?

– Общие кадры. Отдельные примечательные личности. Ты сам лучше знаешь. И кстати, в ДК «Химик» вас доставит редакционная машина. Когда освободитесь, позвоните водителю. Он не сможет вас ждать, поскольку мне сегодня во второй половине дня необходимо съездить в администрацию.

– Владимир Юрьевич, я хотела уточнить по поводу репортажа о бассейне. Сколько полос он должен занять? – вступила в беседу Жанна Потоцкая, которая никогда не рискнула бы спросить, пока задание висит в воздухе. Когда до неё дошло, что на акцию отправится Чаркина, и когда редактор сам упомянул про её материал, она решилась на вопрос.

– Зайдёшь ко мне через час. Теперь мне нужно позвонить, – ответил Ланьков.

Каролина быстро поднялась и вышла. Перед тем как покинуть это собрание она взглянула с раздражённой усмешкой на Никиту. «Ненавижу», – сказали её губы. А губы Жилина ответили: «Люблю». Никто не обратил внимания на странный немой диалог. Никто, кроме Колесниковой. Вика отметила про себя Каролинкино испорченное настроение, её злость на фотографа. Также рекламист в персональном внутреннем блокноте внесла запись и относительно Ника. Он казался счастливым. Он пойдёт на задание с Чаркиной. Он давно грезил об их тандеме. Вике понравилась его романтичная улыбка. «Сияющие глаза, милый разрез губ. Никита – драгоценный молодой человек в наши дни. Почему Каролина не понимает этого, не видит своего счастья? Явно она превращается в злобную журналюгу, которой плевать на всех», – промелькнули мысли в голове Колесниковой.

Проблема, казавшаяся неразрешимой пятнадцать минут назад, прояснилась подобно солнцу, боязливо выглядывающему из-за облачных штор и, наконец осмелившемуся отодвинуть их и предстать во всём очаровании. Постепенно конференц-зал опустел, и Владимир Юрьевич скрылся в своём кабинете. Шестнадцать лет назад он создал «Моё время» – газету, рассказывающую о самых разнообразных хобби. В ней публиковались и новостные материалы, очень точно подобранные в тему. Редактор никому не мог признаться, как он дорожил этим «ребёнком». Газета была его дочерью, первой и единственной. Что касается личной жизни, то в ней он был не очень счастлив. Жена бросила его девять лет назад, вышла за другого, которого тоже оставила. У Владимира Юрьевича имелся взрослый сын, который совсем не интересовался газетой отца. Женя Ланьков восторгался мотоциклами, гонял на них и непрерывно пропадал в гаражах. В общем, не до чтения ему. Отец мечтал написать об увлечении сына. Однако заставить его поделиться информацией не смог. Пока. Надеялся.

Да, французский язык – ещё одна отрада в жизни редактора. Любовь с молодости. Он, конечно, знал о прозвище «Вольдемар». Однажды услышал, как шушукались о нём коллеги. Обиды не было. Даже гордость. «Владимир» на французский манер. Хоть это им известно из прекраснейшего языка. Всегда немного радостно, когда кто-то интересуется тем, что дорого нам, что вызывает у нас восхищение, стоит вспомнить об этом или обнаружить какую-то примету, намекающую на крошечную радость жизни.

Ланьков сел за стол. Ему требовалось после нервной встряски немного отвлечься. Сердце слишком быстро стучало, мешало ему. Развлекал себя Владимир Юрьевич очень просто. Разглядывал картины, висевшие на стенах. Зимний пейзаж – три сосны, покрытые снегом, летний пейзаж – сапфировая речка, а рядом изумрудная поляна. Он приходил в более-менее уравновешенное состояние. И всё-таки продолжал сохранять отчасти строгий вид. Чтобы не расслаблялись. Подчинённые обязаны понимать элементарную вещь, касающуюся журналистики. Слово – капкан, если попал, значит, след останется навсегда.

Глава 5

Двое и невысказанное

(промолчать – это сказать то, что не хочется говорить)

«Всё-таки напросился!» – шипела Каролина, проходя вместе с Никитой в зал ДК «Химик». По крайней мере, ей сопутствовала маленькая удача – не пришлось идти с ним вдвоём до места назначения. Не хотела она оставаться с ним наедине. Последнюю неделю она особенно ненавидела и себя, и всех, кто находился рядом. Она боялась, что сорвётся, не выдержит и кому-нибудь обязательно проболтается, что её кинули, а она даже не знала об этом. Повезло, что подружка сообщила. Просветила слишком поздно. Пусть лучше поздно… Иначе по-прежнему жила бы Валерой, глупыми воспоминаниями, нервным ожиданием писем. В первую очередь состояние Каролины Чаркиной было связано с тем парнем, оказавшимся удивительно легкомысленным. Как же она ему верила! Ей требовалось срочно забыть, вырезать из памяти кусочек жизни, проведённый с ним. Её незажившее сердце сильно-сильно тревожило. Только Инна Захарчук знает о её чувствах. Больше никто её не поймёт.

Водитель доставил корреспондента и фотографа газеты «Моё время» к ДК «Химик» очень быстро. Ехали молча. Тишину перебивало радио. Когда Каролина оказалась в зале и направилась к своей первой «жертве» – старушке, в её сознании усиленно раздавалась песня, услышанная по магнитоле. Звучала она в ней потому, что именно на словах «любимая», «нежная», на неё поглядывал Ник, чем доводил её до бешенства и потери. Девушка остановила поток из прошлого и занялась настоящим. Как случилось, что она с Жилиным отправилась на задание? После телефонного общения с ним Чаркина опасалась его настойчивости. «Скорее бы назад, в спасительный редакционный кабинет, а ещё прекраснее – домой». Каролина рассчитывала на небольшой концерт в полчаса и с десяток обитателей дома престарелых. Ошиблась. Прошёл час, а благотворительная акция была в разгаре. Что касается участников, то их набралось около восьмидесяти.

Чаркина пыталась оторваться от мыслей о фотографе, вникнуть в историю, которую ей рассказывала милая бабуля 73 лет и не могла. «Всё равно буду ждать», – высвечивались в голове вчерашние слова Никиты. «Что он этим хотел сказать? Почему ему так важно, чтобы я пришла на вечеринку? Что он задумал? Зачем он отправился со мной на это задание? На что он надеется? К чему все эти его выходки?» – вопросы одолевали Каролину. Диктофон отключился после опроса трёх представителей дома престарелых. Можно расслабиться и посмотреть остаток концерта. И тут к Каролине подсел Жилин.