Не трогай спящих - Джеймс Мэйо

Потом девушка отстегнула чулки спереди и сзади, села на сидение и сняла их. Так она долго сидела на солнце, раздвинув ноги. Потом медленно откинулась на сидении, пока не легла навзничь, ноги остались снаружи, плоский гладкий живот прогнулся вверх.

- М-м-м, - промурлыкала она, встала и огляделась ещё раз. Потом ещё немного провела машину по дороге, хотя едва ли её можно было увидеть. Успокоившись, закинула руки за спину, расстегнула лифчик и освободилась от него легким движением плеч.

Когда она бросала лифчик в машину, груди её слегка качнулись. Она оглянулась через плечо, слегка мазнув ими при этом по дверце. Не останавливаясь, стянула и трусы. Под ними оказался узкий пояс для чулок. Она сбросила и его.

Тело её оказалось гибким, юным и очень аппетитным. На коже проступали слабые следы загара. Потом она заметила маленький голубой цветок и шагнула вперед, чтобы сорвать его. Сделав пару шагов по высокой траве, она опустилась на колени, а потом откинулась на спину и вытянулась во весь рост.

Раскинув руки в стороны, она подогнула одно колено и, улыбаясь, посмотрела в небо. Сначала преследование серого "ДС" доставляло ей удовольствие. Потом она решила избавиться от него, хотя и редко упускала шанс. Теперь же лежа здесь, снова по-кошачьи промурлыкала. А тот тип неплохо смотрелся!

Маленький жучок уселся ей на левую грудь и пополз к розовому соску. Рука девушки лениво поднялась, поласкала грудь и смахнула насекомое. Сосок ответил на ласку.

От дороги поднималось марево, "ДС" одолевал уже второй подъем. Примерно в миле впереди был виден удаляющийся "дофин".

- Ох, черт возьми! - Худ затормозил. Он потерял беглянку. Дорожный знак сообщал, что до Пуатье осталось двадцать километров. Он потратил два с половиной часа на то, чтобы проехать по дороге и снова вернуться обратно в надежде, что он пропустил "бентли" на какой-нибудь бензоколонке или станции обслуживания. И наконец сдался.

Худ был в ярости; он не обедал, да и весь день пошел насмарку. Теперь он чувствовал, что устал и нужно выпить. Он уверял себя, что ему наплевать на разницу в характеристиках машин или искусстве вождения; не говорила в нем и уязвленная гордость, хотя победила его девушка. Существовали гораздо более важные причины недовольства. Ее побег мог кончиться несчастьем. Плохо, что из Ай-Си-Си его предупредили слишком поздно; но он никак не рассчитывал на такую прыть "бентли".

Он свернул на подъездную дорожку к заведению, рекламировавшему себя, как мотель. Там он обнаружил бар с длинной изогнутой стойкой черного мрамора, низким потолком и лампами, отбрасывавшими узкие конические пучки света. Столы, стойка с легкими закусками, секция, где подавались обеды, и множество комнатных растений.

Худ заказал мартини.

- Да, сэр, - кивнул расторопный бармен, подстриженный бобриком.

- Сухой, - добавил Худ.

- Что? - переспросил бармен таким тоном, словно Худ его оскорбил.

- Avec du gin (с джином (фр.) - прим. пер.) - сказал Худ.

- С джином?

- О, Боже, - вздохнул Худ, - снова все сначала.

- Мартини-джин, vous voulez dire? (хотите вы сказать? (фр.) - прим. пер.).

- Нет.

- Mais un martini, vous m'avez dire (Но вы же мне сказали, один мартини (фр.) - прим. пер.).

Худ попытался ему растолковать, но с таким же успехом он мог объяснять рецепт приготовления полинезийской водки из кокосовых орехов. Наконец молодой человек приготовил какую-то смесь в очень мелком бокале. Ни лимонной корочки, ни оливки там не просматривалось. Худ отхлебнул, напиток оказался теплым и с таким количеством джина, словно его рассчитывали на младенца.

Он вздохнул и закурил. Худ был расстроен, ему было стыдно, что он позволил беглянке улизнуть. Он взмок и слишком разгорячился, чтобы ехать сейчас в Париж или на побережье. Хотелось принять ванну, вкусно пообедать и завершить день в приличном ресторане.

Худ взглянул на часы: без десяти пять. Он с удовольствием подумал об отеле Гастона, своем любимом заведении недалеко от Шовиньи. Его дорогостоящая элегантность, удаленность от основных дорог, еда, на которую он мог там рассчитывать, и известная вероятность никого не встретить, - вот что ему было нужно. Ужин на террасе, наслаждаясь вечерней прохладой и бутылкой "Романе-Конти" от Гастона... После этого он мог бы отправиться в Париж и сообщить о плачевных результатах своей поездки. Как и было на самом деле.

Он допил коктейль и вышел. От гравийной дорожки тянуло жаром. Казалось, ещё никогда не было так жарко. С ревом мимо него пронесся гигантский красный трейлер, за ним - другой. Цирк Пиндера - самый большой цирк в мире. После них остался запах масла и выхлопных газов.

Худ забрался в свой "ДС", подъехал к бензоколонке и заправился. Потом вернулся обратно через Пуатье и резко свернул налево на узкую дорогу, идущую через поля в сторону леса. Среди деревьев стало свежо и прохладно. Теперь он мог позволить "ситроену" не торопиться. Тихие укромные тропинки уходили в заросли папоротника и кустов. Здесь начинались бывшие охотничьи угодья Франциска I.

Он решил двигаться дальше в том же направлении, и вместо того, чтобы свернуть на развилке, поехал дальше. В Бонне, следующей деревне, был мост, зато ему предстояло проехать несколько километров вдоль реки.

Выехав из леса на открытое место, он миновал деревенское кладбище и глинобитный коровник. Улица повернула в сторону. Он выехал к реке, обогнул большой вяз, направил "ситроен" в сторону моста и мягко затормозил. Лицо его изумленно вытянулось; потом он усмехнулся. Узкий каменный мост был перегорожен "дофином" и бирюзовым "бентли".

- Черт бы меня побрал! - продолжая усмехаться, сплюнул Худ. Он-то думал, что тот находится за много миль отсюда, по крайней мере, в Туре или Париже.

Блондинка слушала молодого человека, видимо владельца "дофина". Тот темпераментно демонстрировал возмущение, что все французы считают обязательным после аварии. Девушка курила; казалось, это её забавляет. Парочка деревенских жителей наблюдали за ними.

Худ внимательно смотрел на девушку. Она отлично выглядела, в ней было нечто неуловимое, что можно было бы назвать шармом. Он поставил машину на ручной тормоз, вышел и направился к ним. При виде его девушка искренне улыбнулась.

- О, привет, Галахед!

- Вот чем кончают слишком торопливые водители.

Она рассмеялась. Незнакомец оказался крупнее, чем она полагала. На взгляд ему было около тридцати пяти. Искушенный и, видимо, не женатый. Она отметила его ухоженные руки.

Худ подумал, какой холодной и шикарной она выглядит.

- Что тут случилось?

- Наш друг только что приобрел новый "дофин" и вот, пожалуйста, авария.

Деревенские жители с удивлением прислушивались к торопливой английской речи. Лохматый парень казался неотесанным, но вполне добродушным. Надев свой явно самый лучший костюм, местный бакалейщик всего второй раз выехал на новеньком с иголочки "дофине" после сдачи на права. Худу стало жаль его, и он подумал, что, пожалуй, и девушке тоже. "Бентли" уже почти миновал мост, когда ехавший навстречу бакалейщик решил, что там хватит места для двоих и попытался проскочить. Но рассчитал он неверно. У "дофина" оказалось помято крыло и разбита передняя фара. На "бентли" осталась неглубокая царапина на бампере.

- Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Худ.

Один из свидетелей оказался деревенским полицейским. Он согласился соблюсти все необходимые формальности за жандармов, размещавшихся в соседней деревне. Они расцепили автомашины и освободили мост. Потом последовала затяжная процедура составления протокола и оценки нанесенного ущерба. Худ подошел вместе с девушкой к "бентли".

- Теперь, когда я вас избавил от конфликта, почему бы нам вместе не поужинать?

Она улыбнулась.

- Раз вы меня наконец-то поймали, то почему бы и нет?

- Как насчет того, чтобы поехать к Гастону? Я покажу дорогу.

- Это не будет выглядеть так, словно я вас преследую? - рассмеялась она.

- Надеюсь, будет.

Она пошла к машине.

- Тогда показывайте.

Худ переехал мост и двинулся вдоль реки. "Бентли" последовал за ним. Двадцать минут спустя они въехали в украшенные флагами ворота заведения Гастона.

Дом Гастона был одним из тех мест, куда Худ любил возвращаться. Эту мельницу построили в годы революции на фундаменте монастыря шестнадцатого века, потом с большой тщательностью восстановили, кое-где реконструировали и признали памятником архитектуры. Гастон, которому она принадлежала, был маленьким и пухлым коротышкой. Он начал свой путь в четырнадцать лет мальчиком-посыльным в отеле Ритц, а теперь стал одним из крупнейших гостиничных магнатов в Европе. Но по-настоящему счастлив он был только тогда, когда работал в небольшой гостинице. Гастон никогда не занимался рекламой. Наибольшее удовольствие ему доставляло обслуживать очень небольшое число постояльцев.

Девушка вышла, с восхищением осмотрелась вокруг и покачала головой. Они вошли в роскошный зал с диванами, обтянутыми генуэзским бархатом, массивным мраморным камином со скульптурой Джакометти над ним, обюссонским ковром, лаковой китайской ширмой и видом на реку. Гастон установил там три испанских двери семнадцатого века, которые смотрелись очень к месту.