Не трогай спящих - Джеймс Мэйо

Худ взглянул на озеро и железнодорожные пути, пересекающие серый-коричневый коврик страны внизу. В нескольких тысячах футов под ним маленький серебристый самолет парил в полуденном воздухе, подобно юркой маленькой серебристой рыбке.

Стюардесса принесла бокал.

- Спасибо, - кивнул Худ. Она улыбнулась, готовая поболтать. Для путешествий в Венецию был не сезон: в салоне первого класса летел только один пассажир и у неё не было много работы.

Худ отхлебнул виски и поудобнее устроился в кресле. В его распоряжении оставалось около часа, своеобразный отдых перед тем, что ждало впереди. Ему хотелось бы испытывать лучшие чувства к своей работе. Но с самого начала все шло ни к черту, и теперь он не мог отделаться от ощущения, что на всем задании лежит печать обреченности.

Мысленно он вернулся на две недели назад к своему разговору с Кондером.

Худ провел то утро, изучая досье Загоры, потом они пообедали в ресторане Брукса и вернулись в штаб - квартиру Особого разведбюро.

- Ну, вы видели секретную информацию, - сказал Кондер. - Не знаю, что ещё можно добавить. Загора - человек весьма многосторонний. То, что он известен как отец Загора или Учитель, приводит в бешенство ортодоксальных атеистов среди его хозяев в секретных службах.

Родился он где-то в Карпатах, где именно, неизвестно. Происхождения он самого простого и долго был простым бродягой. И вдруг всплыл одним из многочисленных в тех местах "святых людей". Он исполнял религиозные обряды, истязал плоть, привлек к себе внимание и, разумеется, был арестован.

- В этот момент и началась его настоящая карьера. Как рассказывают, он произвел глубокое впечатление на офицеров службы безопасности, которые его допрашивали. Помимо его личных качеств и естественной проницательности годы бродяжничества дали ему сверхъестественную способность проникать в человеческую природу. Он работал над собой и развил невероятную способность подавлять сознание человека.

- Вы прочитали в досье, как его обучили и внедрили в ряды духовенства. Мы думаем, именно этот человек был в свое время законспирирован в румынском городе Сибиу.

В этот период Загора, если это был он, жил жизнью бедного православного священника. Носил черную рясу, на груди у него висел большой серебряный крест, длинные волосы были разделены посередине, как у Христа. Едва ли у него были какие-то деньги. Он снова начал бродить по святым местам и оказывал всяческую помощь людям, ещё более бедным, чем сам. Вокруг него начали собираться преданные ему последователи. Говорили, что он исцеляет людей и творит чудеса. Женщины приходили к нему, оказавшись в беде, или просто чтобы его послушать.

- Во время войны он исчез. А потом появился в Австрии. Порвав с духовенства, стал действовать как гуру, Учитель - мистик.

- Сменились хозяева?

Кондер пожал плечами.

- Как бы там ни было, слухи о его святой жизни в прежние годы и таинственной силе быстро распространились. Все больше людей приходило к нему, но теперь уже богатые, а не бедные, и в основном женщины.

Кондер помолчал. Худ всегда думал, что тот был слишком увлечен своим делом для профессионального охотника за шпионами. Кондер ненавидел другую сторону; и позиция его была совершенно логичной. Он не слишком переживал из-за мрачности нездорового мира, в котором жил, в отличие от многих коллег.

Кондер продолжил:

- Теперь Учитель Загора обладал огромной властью над людьми, особенно над женщинами, и не над теми, чья пора расцвета миновала, или никому не нужными вдовами. Шикарные и красивейшие молодые женщины из высшего общества приезжали из Парижа, Рима, Стокгольма, Лондона, Нью - Йорка, Лиссабона, чтобы припасть к его ногам. Он стал знаменитым гуру. Как вы имели возможность слышать, Чарльз, о нем заговорили на авеню Фош, на Итон-сквер, на Восточных шестидесятых улицах, в Страндвагене, на Виа Джулия.

Конечно, все было сделано осторожно и очень искусно. Перед новичками Загора воздвиг различные барьеры. На первом этапе чрезвычайно трудно было попасть в круг его последователей. Загора знал, что это лучший способ проникнуть в высшие сферы, и последовательно осуществлял тщательный отбор.

Тщеславие толкало женщин приобщиться к избранному кругу. Но ревность мешала признаться, что гуру приходится делить с соперницами, и потому они особо не распространялись. Защитная система была организована исключительно надежно. Мужья, которые могли бы возмутиться, что их распросов избегают, не проявляли любопытства и стремления проникнуть в чисто женский мир. Но другие мужчины, которых приводили к Загоре их жены и дочери, подпадали под его влияние; над ними явно работали без их ведома.

Худ спросил:

- В досье Загоры говорится о методах "хлыстов". Что это такое?

- "Хлысты" - антиправославная сибирская секта, одно время действовавшая в строгой тайне. Их учителя проповедовали, что достигнуть святости можно через грех. Кажется, так действовал Распутин.

- Это объясняет очень многое!

- Довольно древняя доктрина. Вызывает многочисленные протесты, но Загора не обращает на них внимания.

- А что он делает? - спросил Худ.

Кондер потушил сигарету.

- Мы думаем, он давно перерос уровень простого агента. Видимо, большую часть своего метода он разработал сам. Не представляю, чтобы он просто занимался сбором информации, как какой-нибудь заурядный атташе по культуре или шофер в ООН, хотя, конечно, он не пропускает того, что течет ему в руки. Похоже, он занимается чем-то гораздо более тонким и более сложным... Чем-то таким, что куда труднее просчитать.

- Например?

Кондер помолчал. Казалось, что он ищет подходящую формулировку.

- Созданием утечек информации... ложной информации... распространением вредных слухов - не обязательно политических, но и касающихся международного бизнеса, производственных секретов, финансовой активности, интересов и намерений европейских фирм.

- Разве это может принести какую-либо пользу?

- Конечно. После таких утечек возникло множество неразберихи, грубых ошибок, новых междоусобиц. Да вы и сами помните...

Худ внимательно посмотрел на него.

- К этому выводу нас привел целый комплекс фактов. В досье этого нет, так как факты слишком мелкие и слишком разрозненные, и мы только сейчас начали сопоставлять очевидные вещи. Но все указывает на то, что Загора обладает огромным искусством промывать мозги и управлять людьми.

- Постепенно мы стали понимать, что через своих сектантов Загора стал способен дискредитировать, скажем, премьерминистра в одной стране, вызвать подозрения против главного советника в другой, подорвать доверие к любой ключевой фигуре, преждевременно раскрыть финансовую операцию или разрушить любое соглашение, неугодное его заказчикам. Загора точно знает те шаги, которые могут посеять непонимание, замешательство или соперничество, и в состоянии причинить неизмеримый вред. Боже мой! Следить за ним значительно труднее, чем за обычными авантюристами от политики или бизнеса. Его поклонники становятся настоящими агентами и исполнителями его воли...

- И где же находится его убежище? В Доломитовых Альпах? - спросил Худ.

- Не знаю. Не уверен...Мы предполагаем, что оно где-то к северу от Венеции.

- В досье упоминается Диана Андермир, но я не обнаружил...

- Да. Документы уничтожили, - Кондер снова закурил. - В его резиденции в Фонтенбло имело место садистская оргия с участием многих известных женщин. Загору обвинили в изнасиловании. Каким-то образом дело удалось замять и все кончилось ничем, как бывает во Франции. Позднее до нас дошли слухи, что жертвой была Диана Андермир, но к тому времени она уже умерла. До этого она какое-то время встречалась с Загорой и называла его "своим учителем".

- В её смерти не было ничего необычного? - поинтересовался Худ.

- Она была одна в отеле, это бесспорно. Смерть казалась вполне естественной. В качестве причины были названы сердечная недостаточность и чрезмерное истощение. Хотя один из врачей, которого нам удалось найти, говорил что - то о так называемой "смеющейся смерти".

- Боже мой!

- Это какая-то таинственная болезнь центральной нервной системы. Довольно страшная. У человека начинается неконтролируемый смех, и он смеется до тех пор, пока не умрет. Никто о ней толком не знает. Во всяком случае, никто не рвется этим заниматься. И она умерла от сердечного приступа, в этом смысле свидетельство о смерти выглядит вполне убедительным. Можно представить, что все чертовски хотели спустить дело на тормозах, чтобы избежать осложнений. Ее родители в этот момент были в Боливии, где до них невозможно было добраться. К тому времени, когда нам стало известно, все было кончено. Приехала её тетка, тело кремировали и она улетела обратно, забрав урну с прахом. Все совершенно законно, и все вели себя безупречно, но у нас сложилось впечатление, что формальности уладили как - то уж очень быстро.