Альтернатива - Экранопланы ! - Е Переслегина

Пока прихвостни Аллаха поймут, что американцы открыли им дорогу к мировому господству, они десять лет будут воевать со всем миром. Строить "Коридоры" в логово к маньякам он, Мельников, лично никому не советует. А Казахстан будет свободной космической зоной, всеобщим садом религиозных иллюзий, адской общиной Бахая, охраняемой Корпоративной Границей. И все Филово братство с Анварами и Мухтарами - это лишь подстройка под новое небо, а оно - не небо вовсе, так - средней тяжести завеса. Европеец-неудачник, спрятавший голову под крыло своего дырявого демократического одеяла, которое не укроет даже "маленького серого ослика", теперь рвется к взаимопониманию с алчным голодным Ахметом, который и знать не хочет про ценности и достижения чужих средних и новых веков, потому что для него, родимого, еще свои такие не наступили. "Варвары прибудут! Не волнуйтесь! На вас и ваших внуков хватит этих хапуг цивилизационных! Ваш "Южный путь" станет путем экспансии нищеты и произвола, работорговли и мракобесия! А когда это случится - все завоют, что была же Империя - и не одна. И будет, как в некоем городе Риге, где все так ждали цивилизованного правления, что как раз превратились в скотный двор Оруэлла. А интеллигенции там было навалом. Все хотели демократических изменений с учетом их русско-ментальных вкладов и уникальности. А вышло, что всех повыгоняли с работы и заставили говорить на усеченном языке, на котором нет способа выражения метафор, потому как до метафор он не вырос. Цивилизационно не вырос. Молодой еще, что твой ислам..."

15

Связь они получили в Волгограде. Там было тихо. Подростки рисовали на майках слово "Кааба" латинскими буквами и пили пиво. Нездорово шарахались от Петечкиного транспорта. Анвар ответил слабым голосом. Он был жив. Больше они ничего не узнали. Фил потерял нить. Они остановились перекусить, Фил, сказавшись нелюдимым, полез на Мамаев курган. Уэллс поплелся за ним, молча, отставая на несколько метров. Царило душное воскресенье. Мельников, прекрасный и богоподобный, предлагал "точку сборки", наверняка, самую эффективную в сложившихся обстоятельствах. Уэллс подкрался сзади и спросил: "Фили, ты знаешь фарси?"

- Нет, - удивился Фил, - я с Анваром говорил когда-то по-английски, потом по-русски.

- Он сказал, что они теперь свободны, что Аллах освободил их, открыл им все течения, понимаешь? Они испугались. В него стреляли от страха. Он будет пророком, Фили. Дарья сказала. Нечего метаться. Наша группа - это просто страна пассионариев в миниатюре. И ты будешь на каждом шагу спотыкаться о свою любовь к Анвару, и я. И в сотый раз задавать себе вопрос: чьи воля создала эту дружбу, и каков ее знак?

- Ты - скотина, - отозвался Фил и улыбнулся.

- Да, - проговорил Уэллс, как выдохнул, - и стадная причем, именуемая человеком.

- Это убеждение, - Фил включился. Его всегда включал именно Уэллс. Сутки на трансцендентные переживания - это многовато. Спустимся-ка мы в интернет-кафе. Ресурсы одной лос-анджелесской ночи могли ему сегодня пригодиться.

Интернет-кафе оживленно гудело. Там был чат и чад из соседней пышечной. Новости только усиливали речь Мельникова. Президенты двенадцати стран, включая США, собирались на свой конфиденциальный совет в Гааге. Стихийные и запланированные столкновения двух религий случились на текущий час даже в Австралии, что было уж чрезвычайно резво для этой политической клуши, повторяющей имперские глупости, обычно по истечении срока их осознания и преодоления в США. На сайте "Майя" Филу было оставлено письмо, беспричинное... "Я б в жизни таких не писал..." - процитировал Уэллс. Этого однако, оказалось достаточно, чтобы Фил позабыл жару и составил план действий. Хомолюденс, похоже, тоже не на пляже лежат, там, конечно, ресурсов больше, но и трение отлаженных механизмов вековой принудительной идентификации "ты есть белый американец" - тоже не подарок. Иначе и не попал бы он седьмым в этот комфортабельный пятый Рим, девятый Вавилон на побережье экранных копий будущих времен. С тех пор как отгремели процессы с компьютерными личностями, Лос-Анджелес стал персоной нон грата, городом де-юре, миром де-факто и нашел-таки себя повзрослевшим и выбросившим банку на веревке с грязного пуза и отмывшим это самое пузо, которое стало прилично зваться живот, восходящий по-старорусски к корню "жить".

Жаль, в прохладе поддерживающих потоков нельзя оставаться вечно. Так бы и сидел там. Вот и людики рассосались, схлынула молодежь, привычная к иным чудесам. И то, шугаются люди хорошего, вечно оборачивается оно в России обломом каким, а то и сразу счетчиком. Платит земля долги за своего Бога, который был бос и духовен, и невдомек ему было, что скоро каждый такой умник выберет свою калибровочку из двух осей и полетит на ней строить купол своего цирка. И калибровочки эти будут разные: нация и воля, свобода и познание, страсть и смерть и много чего еще...

- Ну, что ж, - сказал Фил, - стало быть "не пахло иностранщиной пахло революцией, и были у революции ясные глаза".

16

- Вот это да, - отозвался Уэллс, - то-то народ повымелся. Ты забурел сильно, я вижу, аж завидки берут. Скажи слово звонкое, сволочь, хватит намекать на абсолютное знание и относительное бытие. Так ты людей порастеряешь, а без них ты - ноль, понял? - Уэллс шипел. Фил никогда его таким не видел. Уэллс всегда слушал и любил Фила, он только помогал, понимал и заворачивал слова в рифмы и формы. Что его вдруг заело? На экране медленно и неотвратимо грузился портрет Анвара, подтверждая Дашкин сон, его, Фила, существование и еще кое-что такое, о чем не хотелось думать, но приходилось принимать во внимание. В почте лежало письмо от Алиски, в нем лежал золотой ключик - от утки, которая в зайце. И на дно морское его было не отправить - предательская щука принесет. Что у них там, в Лос-Анджелесе, детей, что ли, нет ни у кого, роботы чертовы? Мир над Алискиной головой нужно было спасать. Вот так мы и вписываемся в Реальность по самые уши, заводим привычки и убеждения и строим среди них проселочные дорожки восприятия мира.

- Ага, - сказал Фил, - извини - отвлекся. Будем строить Южный коридор. У нас еще остался один запасной темп. К тому же все, кому не лень, ждут, что строить мы ничего не будем.

- А Мельников? - спросил Уэллс. - Куда ты денешь академика? Высадишь в степи?

- Нет, я всех вас приглашаю на Волховский шлюз, там начало работ, там устроимся, там Лена - и Питер в четырех часах езды. Там начало нашего сюжета. А на первой фазе, ты же сам знаешь, сюжеты вечно шатаются, - ну, представь себе, что Мельников - это обстоятельство места, а Анвар обстоятельство времени. Вот нас и занесло в чужие территории и древние времена. Что скрывать - мы на него здорово сыграли - так раздвинули границы восприятия мира и себя, что и себя, и мир потеряли. Ну, искать начала лучше у начала.