Илиннарэ - Нибин Айро

5

Терпеть не могу людей, неспособных удивляться.

Чем меньше оставалось до Нового Года, тем сильнее Данька запутывался. В такую сеть ему попадать еще не приходилось.

Формально после днюхи он оказался «помолвлен» с Айкой, с благословения мамы и вопреки недовольному рычанию Айры («Феррр-ботн! Гау!»). Его самого это вполне устраивало, хотя после того раза между ними ничего серьезного не было (да и в тот раз, честно говоря, все ограничилось поцелуями и уроком взаимной анатомии). Аечке, кажется, пока тоже было достаточно: в конце концов, она была всего лишь девятиклассницей из хорошей семьи, и хотела в первую очередь романтики, во вторую – чтобы подружки завидовали, и только в тридцать пятую – постельных развлечений. Так что теперь на сборищах они сидели в обнимку, переглядывались, терлись носами, иногда скромно обжимались – и этого, в общем, хватало.

Другое дело Машка. Эта – хоть и всего на полтора года старше Айки – была девочкой опытной и не стеснительной, исповедовала принцип «если я чего решил – я выпью обязательно», и вдобавок к очаровательности отличалась редкой душевностью и искренностью. То есть совершенно не скрывала, что как только Данька наиграется с глупышкой Аечкой – его ждут распахнутые объятия настоящей принцессы. А вот пока не наигрался – смотри, мой хороший, разглядывай, наслаждайся, пускай слюни… но трогать не моги. Принципы, знаешь ли. Принцесса – не школьница-давалка, ей не все равно, с кем и как.

На руку рыжухе играла и зима, традиционно приморозившая жизнь в «ролевой» тусовке, но слабо затронувшая «хипповую». Посиделки у Танзы обезлюдели, и Данька все больше времени стал проводить в Машкиной компании – где было, может, и не так семейно, зато весело. Естественным образом туда же переползла Аечка, а потом и Добрый Ух – теперь все трое появлялись на «Танькобазе» почти исключительно ради уроков эльфийского, которые деятельный Айра выжал-таки из Нюшеры.

Сама Танечка этого голосования ногами то ли не замечала, то ли была не против: Даньке она вообще казалась в это время необычно усталой и тихой. Спросил ее как-то наедине, что случилось – она отговорилась «недосыпом, недосолнцем, недогревом», ничуть его не убедив. Стало даже немного обидно, что мама что-то от него скрывает.

Глаза ему раскрыл Айра, заметивший его тревожные взгляды в сторону Таньки:

– Дурик ты, братишка. Она ж ревнует! Ты ей очень-очень небезразличен, поверь мне. А она тебя сама отдала другой, против желания. Представь себя на ее месте?

– Слушай, Айра…

Даник, не выдержав, решил наконец расставить точки над «ё». Тем более что Айки сегодня с ним не было.

– …До меня кой-что не доходит. Накопились непонятки. Можно, я тебя поэксплуатирую в качестве БВИ?

– Можно! – рассмеялся братец. – Даю тебе личный код доступа высшего уровня сроком на… два часа. С возможностью продления.

– Ыы! – возрадовался Даник. – Я сегодня прямо Максим Каммерер, глава КомКона! Ну, давай код-то!

Айра, изобразив из себя железную бочку с манипулятором, неуклюже нарисовал ему пальцем на лбу какую-то руну, и проскрипел:

– Че-ло-век Да-ни-ил, отс-чет вре-ме-ни на-чат. За-да-вай-те ва-ши воп-ро-сы.

Данька еще поржал – и задал первый. «Робот» выслушал, вздохнул, перестал быть роботом и тихо ответил:

– Братишка, вопрос некорректный. Это не мой секрет. Я Таньке обещал.

Данька сделал кислую морду:

– Да, я ничего другого и не ждал… А пределы секрета? Хоть что-то я могу узнать? Хоть краешек? В конце концов, я ж вам не чужой! Нет? Ладно… а кто еще посвящен, это тоже секрет?

Братец ухмыльнулся.

– Айка. Я думал, это очевидно.

Данька почувствовал себя ослом. Давно ведь мог…

– Только тебе это не поможет. Она сама замешана… по уши. Еще Гватрен и Ух, но они тоже под клятвой.

– Тьфу!.. Хорошо, зайдем с другого фланга. Как получить права админа в системе? – он засмеялся, увидев Айру в замешательстве. – Ну, как мне стать своим, чтобы вы все рассказали? Можно как-то?

Тот мягко улыбнулся.

– Тоже ответ очевиден. Ты был буквально в полушаге. Но я не могу против мамы пойти, прости. Если она сказала «рано» – значит, все.

– Да йошкин ко-от! – Данька в отчаянии застучал лбом об стол. – Да что ж за фигня такая, я с ума с вами съеду! Хорошо! Последний вопрос, и если не ответишь – обижусь, без шуток! Это по игре? Или по жизни?

Айра вдруг задумался.

– Сложный вопрос… Не обижайся только! Я сам не понимаю. Ты видел, как Танька огнем играет?

Данька видел. Буквально несколько дней тому назад. Они сидели вечером почти что семьей – из прочих была только Тень – и Танза в какой-то момент принялась Показывать: стала ловить в воздухе нечто невидимое, подкидывать, перебрасывать с руки на руку, плющить и растягивать. Как будто у нее в руках ком чего-то жидкого, текучего, но очень вязкого. Играла она так не меньше получаса, вдохновенно, напряженно, с горящими глазами – и Данька отметил, с какой тревогой все присутствующие поглядывают на пустой воздух у нее в руках. Еще, помнится, подумал: «Ну, и кто тут заигрался?..»

– Ты не видишь просто… пока. А жалко, там такая красота! Представь – как газ горит в воздухе, в оболочке прозрачной, и не сгорает. Просто струями, вихрями, и еще это все всех оттенков… что-то невероятное, когда она хорошо раскрутит. Хотя и страшно, конечно. Но Танза не уронит, она умеет…

Айра вдруг замолк и уставился на Даньку.

– Что… не веришь мне?

– Не-а, – тот с сожалением покачал головой. – Прости. Не обижайся. Я видел просто, как люди глючат. И как себе внушают… все, что угодно. По тросу ходят, над улицей, типа это он на земле лежит. Или себя режут и смеются. Даже не под дурью, просто так. Сам тоже пытался, но у меня не получается. Мне себя не обмануть.

– А, ты рационал, да? – радостно сощурился Айра. – Да-да, не отбрыкивайся, вижу: рационал до мозга костей!

– До кости мозгов, – мрачно поправил Данька. – Выражение такое есть: черепно-мозговая кость.

– О, это верно! А что ты тогда здесь делаешь? В нашей черепно-мозговой компашке? – братец уже откровенно веселился. – Тебе не приходило в голову вызвать санитаров? К Гватрен, например, когда она мечом начинает работать? В набитой комнате? А меч дюралевый, между прочим! Или вот есть у нас один… одна девочка… считающая себя мальчиком. Да еще и волком-оборотнем. Это как? В дурку ее не пора ли?

– Это по игре! – возмутился Данька.

– Кто тебе такое сказал? – мгновенно парировал Айра. – Для Гватрен это не игра, братец, и даже не заикайся при ней! Мэлка – та играет, да. Я – нет… ну, почти нет. А Тень тебе за «игру» покажет… мир теней. Не советую, гражданин, мнэээ, не советую! Задолбаешься обратно дорогу искать!

– Показала бы уже… – пробормотал Данька с неожиданной тоской. – Все обещают, все такие загадочные, у всех свои какие-то игры… миры какие-то… один я сижу, как придурок, и вижу толпу клоунов. Даже не смешных.

– Клоунов?.. – растерянно переспросил Айра. – Даньк, что – и я клоун? Честно давай!

– И ты! – гавкнул Даник. – И Танька! И Тень! Да все вы! Одна Шушера нормальная, или стебет вас, или плюет сверху! Хочешь – обижайся, на здоровье! Говорю, что думаю, понял… поняла?! Задолбало придуриваться!

Но вместо того, чтобы обидеться или разозлиться – Айра вдруг захихикал и затряс башкой.

– Шушера… нормальная… ой… Данька… ну ты ляпнешь… Лайхэ… нормальная… ыыы! Я ей передам! – пообещал он сквозь смех. – Она оценит! Ох, Даничка, братец… тебя еще можно братцем называть?

– Да называй как хочешь, – равнодушно буркнул истративший все эмоции Даник.

– Как хочу?

Отсмеявшись, Айра осторожно уронил голову на стол, оказавшись с ним лицом к лицу.

– Как же мне тебя назвать…

Я хочу назвать тебя светомХочу назвать тебя чудом.Хочу назвать радостью.Назвать солнцем.Счастье мое…

Я хочу назвать тебя братом.Хочу назвать тебя сестрой.Хочу назвать волком.Назвать близким.Кровь моя…

А я назову тебя – горечью.Назову тебя – холодом.Назову потерей.Несбывшимся.Боль моя…

Но я не хочу так, слышишь?

Ты – счастье. Ты – свет. Ты и брат мне, и сестра. Ты чудо и радость, солнце и ветер, летние звезды – помнишь их? По лесу, вприпрыжку, взявшись за руки – помнишь? Уйди сейчас от меня, уйди от нас всех, забудь, вычеркни нас из жизни – но как ты вычеркнешь эти звезды? Смейся, издевайся, стучи пальцем по лбу – но попробуй забыть, как спасал меня от гоблинов, один на пятерых! Я – никогда не забуду, как потом тебе руку бинтовала! Зачем ты это делал, ответь мне? Себе ответь – зачем?! Это же игра! Клоунада! Балаган с деревянными мечами! Неужто ты тоже клоун, братишка? Рациональный мой, высокомерный, циничный… глупый, как Буратино, прогулявший колпак! Данька, бревно ты непиленное, я тебя сейчас так назову, что ты не отмоешься до конца жизни! У тебя есть один – последний – шанс! Кто здесь клоун? Громко и вслух??