Мы пришли с миром - Забирко Виталий Сергеевич

— Я позвоню, — донеслось с лестничного марша.

Вот, значит, как... Я выглянул на лестничную площадку. Со стены на меня насмешливо пялилась желтая рожица.

— Тебе бы все хиханьки да хаханьки... — мрачно пробормотал я и закрыл дверь. Ощущение светлых надежд, царившее в душе после посещения Оксаны, улетучилось без следа. Насмотрелась Любаша американских фильмов, где что ни отчим, то обязательно похотливый педофил, и теперь, похоже, переживает...

Я принял душ, надел спортивный костюм и, выйдя на лоджию, взялся за уборку. Заготовки сдвинул на середину верстака, щепу и крупную стружку сложил в ящичек, а мелкую стружку и опилки смел в мусорное ведро. Больше я сегодня работать не собирался — не было настроения. Сварил супчик из пакета, поужинал, отрешенно глядя в беспросветный мрак за окном. Такой же беспросветный, как и в моей душе. Оставалось надеяться, что все образуется и на старости лет легкий ветерок от крыльев синей птицы из волшебной сказки развеет мое одиночество. Неужели сказочные истории происходят только с Золушками и только в юном возрасте? Надежда умирает последней, но пока она жива, теплится последняя искорка, я буду верить в сказку со счастливым концом. А что мне еще остается?

Бесцельно послонявшись по квартире, я включил телевизор, но больше пяти минут смотреть не смог. Настолько паршиво было на душе, что ничего в жизни не хотелось. Разве что удавиться.

Тогда я прошел на кухню, достал из шкафчика начатую бутылку водки, налил сто граммов, принял как снотворное и направился спать. Авось утром все утрясется и мир предстанет перед глазами не таким мрачным. Хотя бы с проблесками света.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Проснувшись утром, я первым делом заглянул на лоджию, откуда мне сквозь сон всю ночь чудилось шуршание. Неужели завелись мыши? Злейший враг театральных кукол, грызут не только кукольную одежду, но и дерево, обезображивая кукол до полной непригодности. Не случайно Буратино преследовала крыса Шушера, а его деревянный сородич. Щелкунчик воевал с мышиным королем.

Мышей я не увидел, но заготовки, аккуратной кучкой сложенные вчера вечером, были разбросаны по всему верстаку. Придется заводить кота, пришел я к неутешительному выводу. Тоже не лучший выход — любят кошки поиграть с куклами, поточить о них когти, — но из двух зол выбирают наименьшее.

Умывшись и побрившись, я приготовил яичницу, кофе и, уже заканчивая завтракать, нашел более приемлемый вариант. У соседа по лестничной площадке жил громадный рыжий кот Леопольд, в противовес своему крайне миролюбивому мультяшному тезке известный не только как мышелов и крысолов, но и как гроза дворовых шавок. А что, если одолжить кота у соседа? Все равно кот почти не живет дома, больше бродит по двору и только на кормежку забирается в квартиру по веткам тополя через форточку. Лишь бы сосед оказался дома.

Честно говоря, не очень хорошо знаю своих соседей. Так уж устроена жизнь, что связующим звеном между семьями являются женщины — они всегда найдут повод посудачить, поэтому знают не только ближайших соседей, но и всех жильцов дома. Мало того — знают, кто на ком женился, кто чем болел, у кого дети отличники, а у кого разгильдяи... Короче, всю подноготную, чуть ли не до банковских счетов. А поскольку я никогда не был женат, то, естественно, знал только, что соседа зовут Коля, а его жену — Юля. Обоим за сорок, дети взрослые, с ними не живут, вот, пожалуй, и все. Кто из них где работает или не работает, понятия не имел. О коте Леопольде и то знал больше, поскольку часто встречал во дворе.

Я вышел на лестничную площадку и на всякий случай проконсультировался с желтой рожицей.

— Как, по-твоему, даст сосед кота?

«То ли да, то ли нет», — загадочно ответила лучезарная улыбка нарисованной рожицы.

— Тебе бы гадалкой работать, — вздохнул я и позвонил в соседскую дверь.

Открыл Николай. В трусах и майке, и по помятому лицу можно было предположить, что он либо с похмелья, либо после ночной смены — только что заснул, а я его разбудил.

— Привет, Николай.

— Привет, сосед... — буркнул он, окидывая меня сумрачным взглядом. Денег в долг я у него никогда не брал, но он, похоже, решил, что я пришел именно за этим, и готовился отказать.

Я не стал его разочаровывать.

— Коля, не займешь ли на время, денька на два... кота?

— Не... — замотал головой Николай. — У самого до получки... — Тут до него дошло, что я прошу не деньги, он выпрямился, и его глаза округлились. — К-кота?!

— Да. У меня вроде бы завелись мыши.

Коля задумчиво почесал затылок.

— А чего, собственно, не занять? Он иногда, зараза, по неделям не появляется, а тут на два дня... Погоди, посмотрю, дома ли он.

Николай босиком прошлепал на кухню.

— Дома! Дрыхнет на батарее...

Он вернулся, неся охапку рыжей свалявшейся шерсти с зелеными глазами, безвольно висевшую на руках. Леопольд выглядел до крайности ленивым И апатичным, и если бы я не видел его пару раз во дворе с крысой в зубах, точно бы подумал, что от такого кота не будет толку.

— Бери.

Я взял кота и чуть не уронил: весил он килограммов шесть-семь, если не больше.

— Можешь и неделю держать у себя. А надоест, выгонишь в подъезд, дорогу домой он знает.

— Спасибо.

— Не за что... — широко зевнул Николай. — Пойду спать, сегодня опять в ночную...

Я занес кота в квартиру, бесцеремонно сбросил на пол и закрыл дверь. Кот упал на лапы, потянулся, зевнул, посмотрел на меня укоризненно и с невозмутимым спокойствием поплелся на кухню. Обнюхал плиту, снова одарил меня укоризненным взглядом, тяжело вздохнул и направился через комнату на лоджию. Будто понимал, на какую работу его наняли, и, как настоящий профессионал, приступал к работе с ленцой.

Я не пошел за котом, а сел на тахту, прекрасно сознавая, что мышиная охота должна осуществляться без свидетелей.

Как только кот ступил на порог лоджии, куда только подевалась его ленца! Присел, замер и уставился неподвижным взглядом куда-то вверх. Шерсть распушилась, кончик вытянутого в струнку хвоста мелко подрагивал. С минуту он нацеливался на добычу, а затем рыжей молнией бесшумно метнулся к верстаку. С лоджии донеслась отчаянная возня, стук падавших с верстака заготовок... Затем вдруг раздался душераздирающий мяв, Леопольд стремглав выскочил с лоджии, стелясь по полу, пересек комнату и выскользнул в прихожую.

Я вскочил с тахты, бросился за ним и включил в прихожей свет. Сжавшись в комок, Леопольд забился в угол у входной двери, смотрел на меня безумным взглядом и затравленно шипел. Никогда не видел его таким — во дворе он отважно гонял пинчеров, а если на него пытались устроить охоту доберманы из соседнего двора, с достоинством ретировался на тополь и затем не обращал внимания, как собаки беснуются внизу.

— Что ты, Леопольд... — попытался я успокоить кота и нагнулся, чтобы погладить.

Кот прижал уши, ощетинился, шипение перешло в утробный клекот с брызгами слюны из ощерившейся пасти, и я поспешно отдернул руку. Ну и дела! Я осторожно приоткрыл дверь, кот опрометью бросился вон, в два прыжка преодолел лестничный марш и был таков.

Запоздало поежившись, я представил, как кот, захватив мою руку когтистой лапой, рвет ее до самого мяса. Однако что могло довести Леопольда до такого остервенения?

— Ну и как тебе все это? — очумело поинтересовался я у рожицы на стене.

«Тебе что, свои проблемы больше обсудить не с кем?» — сказала мне ее улыбка.

— В том-то и дело, что не с кем... — вздохнул я, закрыл дверь и вернулся в комнату.

В начале двадцатого века из Америки в Европу в трюмах кораблей прибыли непрошеные поселенцы — жирные и неповоротливые черные пасюки до трех килограммов весом. Несмотря на то, что их экспансия в Европу прошла успешно, встречаются они крайне редко из-за низкой плодовитости. Зато настолько агрессивны, что их боятся даже коты. Неужели такой пасюк забрался в мою квартиру? Странно в общем-то: в отличие от обычных крыс и мышей черные пасюки не верхолазы и если обосновываются возле человеческого жилья, то исключительно в подвалах. С другой стороны, чем черт не шутит? Когда-то дикие утки стороной облетали города, а теперь селятся на крышах, выводят там птенцов и даже на зиму не улетают в теплые края...