Фетиш постмодерна - Ярослав Шумахер

– Чарли, ты рехнулся, что ли? Ты как до такого додумался, мать твою, это же невозможно, пойми, есть он-лайн режим, где могут общаться все, кто захотят, в любое время.

– А как ты проверишь это?

– Чарли, ты совсем сбрендил, старый пес, на хрена это поверять, это все знают…

– Вот! Ни черта они не знают, такие же бараны, как и ты, сидят и даже не подозревают, что угодили в подстроенную ловушку.

– Нет, Чарли, ну, ты даешь, едрить, плесни-ка мне рому, это ж надо до такого маразма домыслить, мать твою. Ты правда так считаешь?

– Да, так оно и есть на самом деле, твой старик никогда напраслину не гонит, вот, если бы ты прислушивался ко мне по-чаще, глядишь и толк бы с тебя был.

– Чарли, ты хоть понимаешь, что ты несешь чушь несусветную?

– А че ты так завелся-то, смотри, в штаны не напруди от волнения, молокосос ссаный…

– Ладно, Чарли, что у тебя с головой не в порядке, я давно заметил, просто не предполагал, насколько, впредь буду иметь это в виду, старик, извини, конечно, но ты совсем спятил.

– Да, сынок, смотри не обделайся на следующем сеансе, пойду-ка я схожу к рыженькой.

Чарли закуривает сигару и демонстративно проваливает…

Прынцесса

– Ну, как там у тебя дела с прынцессой твоей оболтус? Смурной какой-то…

– Да, никак, Чарли…

– От чего же, шалопай, погулять ее выведи, ну, что ты, в самом деле, как неприкаянный?

– Не пойдет она гулять, Чарли, ее мессир не выпустит.

– Это что за сублимация такая, мессир, мать твою, опять старику мозги пудришь?

– Ну, то есть декадент такой особенный.

– Какой еще реагент, ни хрена в толк не возьму словечки твои, едрить.

– Да, не реагент, а декадент, мать твою, ты оглох что ли, ослиная морда?

– И как это понимать изволишь?

– Ну, кудесник такой темный, понимаешь, заклятья на девок накладывает, и они ему поклоняются.

– Что за напасть такая, хоть убей, не понимаю…

– Чарли, смотри, вот возьмем Параньку нашу, к примеру.

– Параньку, говоришь… Паранька баба ладная, что надо, все при месте у нее и крепко держится, поверь, сынок у меня глаз наметан в таких делах. И окна исправно моет, и полы, и готовить вкусно умеет…

– Да, я не об этом, Чарли… вот появится мессир, пошепчет, пошебуршит, манжетами черными пошуршит и перевоплотится Паранька наша, не будет окна мыть больше, рисовать на них начнет, черными да фиолетовыми красками, пурпурными, небо ночное иль алый закат. А ночью сядет на метлу и полетит на лунный карнавал, будет зваться Ясмертой или Жилбертой, а каково?

– Ты хоть мели, да, не балаболь напраслины-то, ишь че выдумал, небось в интернет опять залез вчера, пострел окаянный? Говорю же тебе, программы это все не люди с тобой говорят, а ты как олух царя небесного там просиживаешь, и прынцесса твоя тоже ненастоящая!

– Не знаю, Чарли, может и так, и сердце мое бриолином покрылось.

– Вот те на, так расколдуй ее тогда.

– Не могу, Чарли, не получается, еще крепче к нему льнет она от слов моих…

– А ты не говори тогда, молчи, в рот воды набери и молчок.

– Может, рому тогда уж?

– Ну, или рому, это тоже средство испытанное.

– А, ну тебя, старый бес, тебе бы только рому, а я, может, люблю ее.

– Так ты любишь ее или как, мать твою, если бы любил, то расколдовал бы в миг.

– Все, Чарли, отстань, сам разберусь, без твоих советов дурацких.

– Поступай, как знаешь, сынок…

Моррисон, Чарли в беду попал

– Моррисон, Чарли в беду попал, надо его выручать срочно!

– В беду, говоришь, не удивлюсь, он сам как беда ходячая давно.

– Короче, нужны деньги, чтобы внести залог, он под арестом…

– Чего? Джей, ну-ка, рассказывай все по порядку.

– А че тут рассказывать, нализался рому как скотина и повздорил с полицейскими.

– И все, всех дел? Повздорил с полицейскими?

– Ну, не совсем, все, одному челюсть свернул, другому два ребра сломал и отколошматил пол-дюжины, пока его не повязали…

– А ты где был, засранец долбаный, не мог отстоять старика!

– Отстоять?! Так он мне затрещину влепил сперва, а потом за патрульных взялся, засучив рукава.

– Так, не нервируй меня, говори все, как было.

– В общем, иду я по Волкер-авеню, смотрю, Чарли на обочине с полицейским трет что-то, а сам наклюкавшийся вдрызг. Оказывается, он проезжую часть переходил не там, где положено, ну, я к ним, думаю, отведу старика домой, пока не случилось чего, и что ты думаешь, только об этом подумал, как ХЛОП, полицейский этот уже на земле лежит, его Чарли слегка отоварил и за вторым в кабину машины полез… Я ору:

– Чарли! Стой, мать твою!!! – подбегаю к нему.

– И что?

– А он не признал меня или не понял, только, как хлобыстнул по затылку леща мне, что аж искры из глаз – отлетел от него метра на два… Сижу, а он уже второго полицейского за грудки через окно боковое из машины вытаскивает. Я сижу, очухаться не могу, Чарли, силу-то не рассчитывает, ты же знаешь… Только этот второй уже успел по рации патрульную машину вызвать, от сирены с мигалкой я быстро в себя приходить стал, ору опять:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Зд. и ниже миниатюры, посвященные Лил, Лилит (Фрау Лигейе), некая перекличка с Набоковской «Лолитой» (прим. автора)

2

ослик

3

Эо́н (от др.-греч. αἰών – «век, эпоха, вечность», время жизни, поколение) – понятие в древнегреческой философии, обозначающее течение жизни человека, жизненный путь (материал Википедия).

4

*Катарсис (от др. греч. – возвышение, очищение, оздоровление).

5

зд. ошибка как стилистическое средство, эти слова принадлежат на самом деле Суворову, а не Багратиону прим. автора

6

* Имеется в виду Чарльз Буковски (нижеследующие миниатюры – в память о Буковски прим. автора)

7

* подражание Чарльзу Буковски