Темный Луч. Часть 4 - Эдриенн Вудс

Я постучал в его дверь.

— Входите, — сказал Чонг.

Он сидел за столом, одетый в одну из своих самых уродливых гавайских рубашек, и был занят бумажной работой.

Я вошел, и он поднял голову и улыбнулся.

— Блудный сын вернулся.

Я улыбнулся и закрыл дверь. Это было то, о чем говорило и мое предсказание.

— Рад видеть тебя снова, Блейк. Почему ты в халате?

— Я собираюсь быть драконом. Это такая штука, как дент.

Он слегка приподнял бровь.

— Стоит ли мне беспокоиться?

— Нет, поверь мне, нам и близко нет до Бекки и Джорджа. Тебе нужно беспокоиться только о них.

Он улыбнулся.

— Все еще пытаешься разобраться с шагами.

Я кивнул.

— Это незавершенная работа.

— Рад слышать.

Он замолчал, глядя на меня. Я действительно надеялся, что этот план сработает.

— Ладно, я не знаю, стоит ли мне доверять этому или нет, — признался Чонг.

— Да, ты не единственный.

Он усмехнулся.

— Дай Елене время, пока у тебя все отлично получается, и ты добиваешься прогресса.

— Я тоже так думал, но ты же знаешь Мэлоунов, они загадка для всех нас, не только для Ирен. Кстати, как поживает Ирен?

— Вернулась к себе прежней.

Я улыбнулся.

— Приятно слышать.

Мы поговорили о десяти людях, которые остановились в Драконии, и я был рад услышать, что они отправились в лодж.

Через несколько дней уезжали только мои кузина и тетя.

— Возможно, нам скоро придется возвращаться. Елене нужно взять девяносто солдат и вывести фермеров.

— Я так рад, что я — не она.

— Я тоже, — сказал я, но это прозвучало мрачно.

— Итак, есть ли план, что делать с девяноста?

— Пока они останутся у Дэвида и Конни, но Гельмут говорил о строительстве для них общины в Тите, на земле, которую ему еще предстоит освоить.

Прозвенел школьный звонок, и я понял, что это урок «Искусство войны».

Я вкратце рассказал ему о том, что обсуждалось вчера вечером, и что Гельмут сказал, что будет держать меня в курсе всего прогресса.

Я завершил наш разговор, а затем ушел на занятия.

В ту минуту, когда я ступил на школьную площадку, я превратился в дракона.

Я надеялся, что этот план сработает.

Надеясь, что Елена поймет мое сообщение громко и ясно — я не хочу Табиту.

Я подлетел к куполу Парфенона. Они были заняты лекцией о какой-то драке, в которую ввязалась Мия.

Она действительно была великим воином среди драконов — искусным бойцом в обеих своих ипостасях.

Я завис в воздухе. Используя свою способность, я открыл небесную крышу, которая тянулась по всей длине купола Парфенона.

Она приоткрылась на пару дюймов и на полпути закрылась.

Миа? Я остановился и заставил небесную крышу снова открыться.

Через мгновение она закрылась, и я понял, что Мия управляла пультом дистанционного управления. Я могу заниматься этим весь день, женщина.

Я услышал, как она вздохнула и нажала на пульт дистанционного управления в руке. Класс засмеялся, а когда я снова открыл крышу, она хмыкнула и сдалась.

Она продолжала разговаривать с классом по-английски.

Состоялся небольшой разговор, и класс захихикал.

Она продолжила после того, как смех утих, а затем, когда небесная крыша была полностью открыта, я приготовился войти под купол Парфенона.

Звук хлопанья моих крыльев заглушил их голоса, когда я завис над зияющей дырой.

Все взгляды были прикованы ко мне, когда я заходил на мягкую посадку.

— Что это? — прокричала Миа на латыни. — Это искусство войны, а не превращения, Блейк, и ты опоздал.

— Извини за мое опоздание, — сказал я в ответ. — Отныне я — дракон, так что тебе лучше привыкнуть к этому, Миа, — сказал я и приземлился, заполнив половину боевой площадки Парфенона. Мой хвост стукнулся о несколько щитов на стене, подняв шум, и Мия просто посмотрела на меня. Я проигнорировал это. Надеюсь, это усвоится.

— Елена? — спросила профессор Миа.

Она не ответила.

— Не хочешь сказать Блейку, чтобы он трансформировался обратно? Он такой же большой, как и мой класс, и здесь не хватает места для этого большого парня и для всех нас. — Она все еще говорила на латыни, чтобы я понял, к чему она клонит.

— Я не такой Драконианец. Он может делать все, что захочет, — сказала Елена.

Я фыркнул.

— Да, точно. — Я плюхнулся на живот, отчего окна и трибуны тихо зазвенели.

Миа просто уставилась на меня.

— Хорошо, тогда мы будем работать в обход него.

Миа продолжила читать лекцию по-английски, а я посмотрел на свои когти. Под ними все еще была старая грязь от моих упражнений по копанию, чтобы добраться до моего фиолетового шара, и их нужно было подшлифовать и почистить.

Я поднес коготь к морде и вонзил в него зуб, чтобы вытащить грязь. Раздалось тихое хихиканье.

Миа обернулась, и я застыл с когтем во рту, прежде чем она повернулась обратно и продолжила свою лекцию.

Когда мои когти были чистыми, я занялся чешуйками. Они тоже нуждались в хорошей чистке. Я снял несколько свободных шкурок, все еще прилипших кое-где, затем вернулся к когтям, волоча их по твердому цементу. От них исходили легкие искры.

Миа снова обернулась, когда раздалось еще больше хихиканья, и я снова застыл.

Я продолжал после того, как она поворачивалась обратно, заставляя класс взрываться смехом.

— Это не круто, Блейк, — пожурила она на латыни, — изменись обратно, пожалуйста.

— Нет! Не могу этого сделать.

— Хорошо, тогда уходи, так как мне нужно место для лекции, а ты отвлекаешь. — Она посмотрела на бороздки, оставленные моими когтями на цементе, и бросила на меня свирепый взгляд.

Отлично, любитель вечеринок. Я встал и начал подниматься обратно через крышу.

— И закрой мою крышу, я знаю, что это был ты! — закричала Миа, и когда я выбрался из купола, то закрыл ее дурацкую крышу.

Раздался смех. Она пыталась положить этому конец, но потерпела жалкую неудачу.

Я усмехнулся, когда весь урок Мии был испорчен.

Я надеялся, что это сработает, и что Елена знала, что я останусь драконом, пока она не откажется от этого глупого обещания. Это было не то, на что она имела право с самого начала, точно так же, как и обещание, которое она дала своему отцу.

Я понял, что было дальше, когда передо мной величественно предстал Колизей.

Нам не нужен был этот дурацкий урок, и я мог использовать его, чтобы наконец достучаться до нее. Как сказал Эмануэль, я должен был говорить от чистого сердца, извиниться. Возможно, это будет единственный раз, который