Вы хотите стать звездой? - Роман Трахтенберг

Есть у меня один приятель, он тоже из шоу-бизнеса, может, слышали — Сергей Рост. Так вот, как-то на него вышли две совсем юные журналистки из питерской газеты для школьников «Пять углов» и вежливо попросили дать интервью. Сославшись на занятость, он порекомендовал перезвонить через неделю. Когда они позвонили, сообщил, что уезжает на гастроли и порекомендовал позвонить ему на следующей неделе. Они позвонили. И он, огорченный их настырностью и настойчивостью, послал их по факсу. Разозленные данным посылом и осознавая свою полную правоту, молодые следопытки решили провести журналистское расследование. Недолго думая, они отправились в Институт театра и кинематографии, который — если верить всем интервью Роста — он закончил. И там выяснили, что, во-первых, фамилия Роста совсем не Рост, а во-вторых, он там и не учился. На вопрос, а где, добрые самаритяне-преподаватели ответили, что вроде бы в Институте культуры. И молодые исследовательницы направили свои стопы в сторону указанной богадельни. Где направились в отдел кадров с вопросом, где же все-таки учился Рост, который, как выяснилось, даже и не Рост? Им указали точный адрес, и они отправились на факультет режиссеров самодеятельного театра к его мастеру курса. Тот, являясь человеком не особенно добрым, и уж совсем неполиткорректным, выложил юным профессионалкам всё, что он знал и думал про Сергея Анатольевича, которого имел неудовольствие наблюдать в течение пяти лет, и даже поделился телефонами его одногруппников. Они, будучи людьми завистливыми и с обостренным чувством справедливости, справедливо исправили все те легенды, которые Сергей сам про себя рассказывал. Включая и возраст, который оказался на пять лет больше, и рост, который оказался на десять сантиметров меньше. И даже рассказали одну неприятную историю, которую — раз она не вошла в «пионерскую» статью — и я рассказывать не буду. Затем накопленную информацию они обработали, оформили в огромную статью и после выхода материала сунули газетку под дверь «звезды». Рост был в ярости. Я ржал как конь.

Его пример другим наука: не отталкивайте репортеров, из какой бы мелкой газетенки они не были. Но базар обязательно нужно фильтровать, чтобы не сболтнуть лишнего. Лучше всего каждый раз, опираясь на общеизвестные факты, выдавать свежую версию своей жизни. И тогда даже играющая против вас правда — которая может все же всплыть — станет только всего лишь еще одной версией вашей полной событий судьбы.

Я лично всегда говорю только правду, ну иногда что- то привираю. Но когда журналисты пытаются импровизировать сами на заданную тему, порой бывает просто не по себе. Я, например, прочел в Интернете, что моя настоящая фамилия — Жуков. Это глупость, да еще неинтересная. Ладно бы придумали: «У Романа Трахтенберга настоящее имя Арнольд Коцуян или Гога Палкин». Хотя бы смешно. Кстати, об именах.

Если вы скрываете свою настоящую фамилию, придумывайте разные имена и разные легенды. Например, вы Муталиб Саид ибн Ахмед Бей (вас так зовут, потому  что вы из Ирака), или вы Будулай, и вы цыган, или Гюльчатай, потому что родители хотели девочку. В этом случае вам свято будут верить, что вы Роман Трахтенберг. Просто вам стыдно носить такую фамилию, и вы вечно что-то придумываете. А если версия вашего имени лишь одна (и та фуфло, и придумана не вами), люди все равно начнут верить, что вы Жуков.

Но если вы выбрали псевдоним, который вам по душе, сходите в паспортный стол и смените имя. Услуга недорогая, несколько рублей за бланк паспорта. Надо лишь быть готовым к тому, что все ваши дипломы пойдут на помойку, но все равно так сейчас поступили практически все. Например, Катя Лель, — открываешь ее паспорт и читаешь — «Катя Лель».

Имя — важная вещь. Если вы решили попасть в шоу-бизнес, вы должны стать необычным человеком. Найти необычное имя, создать необычный имидж. Поэтому у нас и появляются Паскали. Паскаль — неудачное имя. Я все время думал, что он голубой, пока с ним не познакомился. Тогда мне и объяснили, что это нормальное французское имя, и что у нас в тот момент была мода среди продюсеров называть певцов Паскали, Оскары, Юлианы. Такая вот дань моде. Только в сознании нормального человека Паскаль — просто какой-то чистый пидор (то есть пидор, помывшийся в бане). Ну а когда в стране перебор Авраамов и Пьеров с Шурами, — может, просто лучше остаться Колей... Ивановым. И будет хорошо звучать на контрасте. Как в анекдоте: «Иванов!» — «Я!» — «Редкая фамилия!» — «Так точно, сэр!»

Может, и не надо имя менять. Достаточно отказаться от фамилии. Тогда сможете в трудной ситуации  его сберечь. Как Валерия. Она свое настоящее имя сменила на Валерию и вписала его в паспорт. Когда бывший муж и продюсер стал возмущаться, она показала ему документ, где написано, что она Валерия. А это уже не имя, а бренд. Продюсер вкладывал в ее имя деньги, он хотел его забрать.

Надо понимать, что, конечно, не все в шоу-бизнесе ложь. Только на восемьдесят пять процентов. А все остальное, безусловно, правда. Как говорил Маяковский: «Воспаленной губой припади к реке под названием факт...» Что такое факт в современном российском шоу-бизнесе? Вы открываете газету и видите, что на церемонии стоит Трахтенберг рядом с какой-то девушкой. И подпись — «новая любовь Трахтенберга». В чем факт? Только в одном, что в этот самый момент времени девушка просто стояла рядом. Всему остальному написанному верить напрочь нельзя. Трахтенберг может стоять с любой девушкой. Попросили сфотографироваться, он и встал рядом. И глупо верить, что «Малахов пришел с новой любовницей». С подругой, может, и да. А любовница она или нет, никому не известно.

Я уже писал в книге «Путь самца», как, поступив в институт, все целиком отделение драмы придумывало о себе легенды. Не было ни одной реальной биографии. Дети миллионеров рассказывают, как «они работали дворниками, и их заметили и дали денег на раскрутку». Верить им нельзя, раскопать правду о них практически невозможно. Каждый врет в меру своих способностей и своей испорченности.

Однажды на первое апреля — всемирно известный день дурака — меня позвали на показ мод, который я должен был как-нибудь весело закончить. Я выходил последним — как гвоздь программы — в свадебном платье. Публика встретила шутку громкими аплодисментами и оценила по достоинству. Пять или шесть телекомпаний взяли у меня по этому поводу интервью, три или четыре радиостанции попросили объяснить суть происходящего, а одна мелкая газета, чьих представителей даже не было на показе мод, скачала из Интернета мои снимки в свадебном платье (которых там было в избытке, так как снимало более чем две сотни фотографов) и написала, что «Трахтенберг пришел в магазин, купил женское платье за семьсот долларов для выступлений в одном столичном гей-клубе, где ему заплатили пять тысяч долларов за восемь выступлений...». Во-первых, меня поразила цифра, у меня одно выступление стоит дороже. Во-вторых, я-то стебался по поводу первого апреля, а газета вышла в начале мая. Для чего они все это делают? Да чтобы унизить! Хотя я лично ничего им не сделал, но они все равно повели себя как враги.

Невероятные вещи в реальной жизни происходят редко, поэтому, чтобы быть интересным, приходится их выдумывать или, в лучшем случае, чего-то довирать. У меня как-то во время моего сотрудничества с театром «Балтийский Дом» спросили: «Роман, вас не смущает, что у вас режиссер — эстонец?»

— Посему меня толсно это смусать?! Я и сам эстонэс, — почему-то с ходу заявил я.

— Да? — удивился журналист.

— Конесно!

Я лично не люблю, когда журналюги приходят на встречу «совсем неподготовленные». Может, не так сильно, как Киркоров, — ибо всегда их прощаю, — но не навешать на уши тонны лапши не могу. А они, как и простые смертные, не проверяют информацию, веря тебе на слово, хотя двадцать—сорок процентов сказанного мной — наглая, причем совершенно нелогичная ложь. А ты, соврав единожды, чувствуешь, что влез в дебри и теперь тебе из них не так легко выбраться.

— Конечно! Вы разве не знали, Трахтенберг — это эстонская фамилия. Я родился на острове Саарема и жил там. Приехал в Санкт-Петербург всего лишь два года назад, а мой родной язык — эстонский.

А человеку слушать безумно интересно. Более того, он радуется, что первым раскопал настоящую «бомбу» о Трахтенберге. То, что я иногда забываю про эстонский акцент и говорю на чистом русском, они уже и не слышат.

Вранье порой бывает до истерики смешное. Как-то на заре карьеры меня перепутали с Сашей Пряниковым, очки у нас были одинаковые, бородки у меня еще не было, зато у нас была одинаковая полоска на подбородке. Я был тогда похудее, а он толще. И когда журналисты подлетели ко мне с криком «Саша!», я решил... дать интервью от его имени. И тут Остапа понесло!