Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Семья Машбер - Дер Нистер

Семья Машбер - Дер Нистер

Читать онлайн Семья Машбер - Дер Нистер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 144
Перейти на страницу:

Высокие ступеньки ведут к биме, окруженной фруктовыми деревьями, от которых не могут оторвать глаза не только дети, но и взрослые.

Отсюда, с возвышения, провозглашают об отлучении богоотступников, трубят в шофар во время всенародных бедствий, ниспосланных Богом, или гонений от властей; здесь оплакивают усопших знатных людей, доводят до сведения прихожан новые распоряжения общины и царские указы. Синагога, собственно, не так уж велика, но в торжественные и праздничные дни она вмещает чуть ли не весь город, на улице остаются лишь немногие.

Средний корпус, два небольших флигеля справа и слева бывают забиты под завязку, народ так ухитряется заполнить все помещения, что и впрямь иголке негде упасть; в невероятной духоте и тесноте кажется, что даже по покрытым масляной краской стенам текут ручейки пота.

Горячее дыхание толпы чувствуется, даже когда синагога пуста, она и тогда несет следы народных сборищ, пережитых здесь волнений и страданий.

Синагога предназначена для мужчин; для женщин отведены галереи с решетками наверху по трем сторонам. Но бывали времена, когда женщинам разрешалось спуститься вниз, а иногда они и без разрешения врывались сюда возбужденные, вне себя, в диком исступлении бросались к ковчегу, где хранится Тора, открывали его и с криками, воплями падали ниц, мужчинам на удивление. Так поступали они, когда на город обрушивалось бедствие — рекрутчина или эпидемии холеры, чумы…

Утром и вечером в Старой синагоге молится какой-нибудь десяток евреев, здесь никто не проводит время за учением и никому не разрешают ночевать. Эта синагога единственная в городе, о которой народ сложил легенду. Будто бы на том месте, где она стоит, некогда, в далекие времена жил великий праведник, в тяжких испытаниях и муках за веру проявил он небывалую силу и самоотверженность. Вот почему место это так свято чтут и оно овеяно тайной; в будничные дни синагога заперта и пуста; лишь в дни торжеств ее двери гостеприимно раскрываются для каждого. А ночью, по преданию, здесь собираются души усопших, и всякий, кто ночью приходит в эти места, старается держаться подальше от синагоги, и даже сам служка прежде, чем открыть утром дверь, стучит, давая знать собирающимся там по ночам душам, что он пришел и им пора расходиться.

Старая синагога — самое высокое здание в городе, выше ее, по традиции, никому не дозволено строить. Только городской собор конкурирует с ней, но собор не в счет, ведь он для другого народа, а другому, особенно если он более сильный, приходится уступать.

Такова Старая синагога.

Затем идут синагоги ремесленников различных специальностей, торговцев, различных религиозных и благотворительных обществ. Синагоги портных, кузнецов, каменщиков, мясников, хлеботорговцев, торговцев фруктами, купцов донских, московских, данцигских, больничная синагога, синагоги хасидских общин… Все эти Божьи дома скучены в одном месте, друг против друга; и если в одной синагоге горит лишь одна-единственная свеча, то в другой нет и этого, а третья вся залита светом; если в одной синагоге можно ночью увидеть одинокую фигуру талмудиста, то в другой в Талмуд погружены многие юноши. А Старая синагога темнеет мрачной глыбой — безмолвная, угрюмая, она высится над всеми остальными, прикрывая и дремля, как бы охраняя их.

Если бы все тот же посторонний наблюдатель попал сюда прямо с базара, он сразу же уяснил бы себе особенности жизненного уклада города N; он понял бы, что рынок ее жизненный центр, а ее Бог хранит ее карман…

Сама же община ютится на боковых улочках, и они, эти кривые улицы и переулки, существуют не сами по себе, а являются придатками к основе города — рынку, который кормил их вчера, кормит сегодня и будет кормить завтра. И чтобы рынок не забыл об этом своем назначении, они приставили к нему сторожем самого Бога, который в часы их отдыха обязан быть начеку и не дремать.

Для этого и дети их бодрствуют ночью в синагоге, чтобы будоражить старого Бога и напоминать ему о Его призвании и долге.

Если бы приезжий поутру остановился у этих синагог, будь то зимой или летом, и посмотрел бы вокруг, он тотчас бы закрыл глаза — не потому, что грязно и неуютно и дома разбросаны, как шатры в цыганском таборе. А потому, что какая-то обреченность, мрачная предопределенность нависла над городом, над рынком и особенно над синагогами, хотя они и должны нести только добро и спасение. Потому что на синагоги уже сейчас нельзя смотреть без сожаления, а завтра — кто знает! — возможно, даже завтра на их двери повесят ржавые замки, продадут с молотка или, если никто не купит, они сами развалятся от старости; а может быть, наступят иные времена и эти здания будут использованы совсем для иных целей обывателями.

Все возможно…

Но и сейчас наш незнакомец увидит большой город, разделенный рекой на две части. Берега реки, заросшие старыми ивами с прогнившими стволами и густыми кронами. Деревья стоят в воде, а их кроны прикрывают реку, сообщая ей темно-зеленую окраску, здесь прячутся мелкие рыбешки, лягушки, ящерицы и разного рода водоросли.

Старые одинокие рыбаки на утлых лодчонках, закинув еще до рассвета посреди реки сети и удочки, с рыбацким терпением ждут награды.

Стайки уток и гусей, каждая со своим вожаком впереди, тихо плывут по ширине реки, от берега к берегу.

Прачки стирают у берега белье, но отзвук и перестук валков не пугают плавающих рыбешек.

Над рекой предрассветное сияние, а под склоненными деревьями еще дрожат ночные тени. Неподалеку от реки — оставшаяся от весеннего разлива вода. Здесь все лето сыро, никогда не просыхает. Земля покрыта высоким аиром и желтыми головками кувшинок.

В это время здесь мало кого можно встретить, только какую-нибудь подозрительную компанию, которая забралась сюда, чтобы поделиться краденым или сговориться о каком-нибудь черном деле.

Выше по обеим сторонам реки раскинулся город. Его части соединяются ниже плотины в самом узком месте — настилом из бревен, по которому плечом к плечу могут пройти три-четыре человека. А выше плотины — прочный современный деревянный мост на крепких сваях, тут и дорога, где могут разъехаться два воза, и тротуар с перилами для пешеходов.

Но пока что пусты оба моста, никого нет, все спят, весь город еще спит.

В городе знают, кто просыпается раньше всех. Первым просыпается старший раввин, седовласый, с умным тонким лицом ученого или политика. Он стоит на деревянном крылечке своего двухэтажного дома, который находится на площади, как раз против Открытой синагоги. Он не в халате, как обычно по утрам бывают одеты люди его сана. Нет, он в черном длиннополом кафтане или пальто, аккуратный и подтянутый. Вот он стоит на крыльце, прикрывая правой ладонью глаза от солнца.

Он поднимается так рано либо потому, что достаточно стар, либо потому, что какие-то заботы и думы тревожат его, не дает ему покоя его острый ум — живая мысль поднимает раввина чуть свет с постели.

Это известный в городе реб Дуди, уважаемый и почитаемый не только в своей округе, но и далеко за ее пределами своим пониманием Талмуда, умением считать в уме и знанием грамматики священного языка. Он первый вдыхает воздух наступающего дня, когда никого на улице еще нет, когда солнце еще не взошло, когда все спят и даже Открытая синагога, откуда всю ночь доносятся голоса, уснула, так как устали ее обитатели и задремали; редко кто в такое время переступит ее порог.

Вторым просыпается Яновский, врач-поляк, тоже старик с шаркающей походкой, с угасшим взглядом бесцветных глаз, с белоснежными бакенбардами и гладко выбритым, как у австрийского императора Франца-Иосифа, подбородком.

Он староста в польском кармелитском костеле, который расположен по другую сторону рынка. На фронтоне, у входа в этот костел, в полукруге нарисована гора Кармель, а у подножия горы сидит закутанный в римский плащ Илья-пророк, и птицы кружатся над его головой и приносят ему в клювах пищу.

Яновский первым из местных прихожан приходит на утреннюю молитву в костел, который помещается в старой крепости, сохранившейся как памятник казацких восстаний со времен Хмельницкого и Гонты.

Эта крепость очень стара, но ее наклонные ступени пристроены в более поздние времена. На стенах, старых и новых, растут вербы, а в бойницах птицы свили гнезда. Жизнь сохранилась только во дворе, где находится пожарная каланча, и в старой готического стиля колокольне под красной крышей, которая при пожаре оглушает город своим звоном; ее черный раскачивающийся колокол, отбивая четверти и целые часы, служит также городскими курантами.

Яновский появляется на улице, когда там еще никого нет. Подойдя к постоянно открытым воротам костела, он неизменно находит там неподвижные фигуры польских нищих старух, словно застывших здесь со вчерашнего или позавчерашнего дня. Они сидят в натянутых на колени платьях, как изваяния в нишах, всей своей позой выражая рабскую смиренность; опустив глаза, не произнося ни слова, они просят милостыню.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 144
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Семья Машбер - Дер Нистер торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит