Эпоха харафишей - Нагиб Махфуз

мой сын, как я мог приучить его к этой язвительной, мучительной роли, которую он играет? Как мне сдержать того дьявола, который гарцует в его чёрном сердце, и жаждет мести?» Вслух он сказал:

— Недостойно тебя так говорить. Не подумаешь ли немного сначала?

Мягко, как только мог, Азиз ответил:

— Это уже решённое дело.

Дядя отчаянно спросил:

— Даже если бы я попросил тебя отказаться от этой затеи?

— Мне очень жаль, но я не могу выполнить вашу просьбу.

— Наверное, это из-за твоей матери?

— Она хочет стать моим партнёром, как я уже говорил…

— Это недопонимание, которое порождает неприязнь, основанную на иллюзиях.

Азиз немного помедлил, и сказал:

— Это не иллюзии. Счета не убедительны, а партнёрство с вами мне не выгодно.

— Начиная с этого момента ты будешь полноправным партнёром…

Азиз с досадой пробормотал:

— Это бесполезно, господин.

В порыве гнева он воскликнул:

— Это всё ненависть, это всё чёрная злоба, это всё проклятие, что преследует род Ан-Наджи…

52

Руммана вернулся домой к Раифе сломленным и вскоре всё ей рассказал, добавив:

— Семя ненависти принесло наконец свои ядовитые плоды.

С перекошенным от злобы лицом Раифа сказала:

— Вся надежда на Вахида…

— Однако этот маленький хитрец пока не попался в ловушку…

— И не жди, пока попадёт…

— Не всё так просто, как тебе мечтается.

Затем сказал чуть тише:

— Вся надежда на твоё наследство…

— Моё наследство?!

— Азиза передаст его ему.

— Потому что она готовила его для того часа, когда он отомстит.

— С тем, что унаследовала ты, я смогу начать всё заново.

— А как же твой капитал? — спросила она в замешательстве.

Он в отчаянии ответил:

— Его не достаточно для того, чтобы открыть респектабельный магазин.

Она воскликнула:

— Его поглотили азартные игры!

— Что? Разве сейчас время для окриков?

— Я не копила своё наследство, как делала эта гадюка, а ты хочешь, чтобы я разбазарила всё, что от него осталось, и потом ходила с протянутой рукой вместе с тобой?

Он заявил вызывающим тоном:

— Я начну всё по-новому!

Но она лишь презрительно засмеялась, отчего в нём запылал гнев:

— Ну тогда мне останется лишь раскрыть ему, что он — мой сын.

Пламя гнева передалось ей, и она воскликнула:

— Приди в себя! Ты разве ещё не убедился, что бесплоден?!

Он злобно закричал:

— Это ты бесплодна!

— Акушерка не обнаружила у меня каких-либо недостатков.

Он уже хотел ударить её, но она была наготове, чтобы защищаться, подобно рассерженной львице. Не уверенная, что он отступил, она продолжала яростно поносить его:

— Враги злорадствуют над нами. Должно быть, это твоя глупая иллюзия об отцовстве удерживала тебя все эти долгие годы от того, чтобы избавиться от него!

Покачав головой от изумления, он пробормотал:

— Ты считаешь, что убийство — это какой-то каприз?

В этот момент подошла служанка, чтобы попросить соизволения принять шейха переулка Мухаммада Таваккуля, который только что пришёл.

53

Он принял его в вестибюле на первом этаже. Шейх был в состоянии какой-то тревожной суматохи, от чего сердце Румманы сжалось. Гость сел и спросил без всякого вступления:

— Это ты разозлил своего брата Вахида?

Руммана опешил:

— Между нами всё хорошо.

— Я только час назад из бара — он был взбешён и пьян, сыпал ругательствами и проклятиями, обвиняя тебя в том, что ты настраиваешь Азиза против него.

— Это всё наговоры и ложь! — в приступе паники закричал Руммана.

Мухаммад Таваккуль тут же заявил:

— Тогда нечего тебе сидеть — иди и переубеди его… И поспеши!

— Что вы имеете в виду? — бросил Руммана с вызовом.

— Если ты не поспешишь, то накличешь на себя такую беду, какую даже представить не можешь… В нашем переулке убийство одним братом другого — не такая уж редкость! — заявил шейх Таваккуль, не отдавая себе в отчёт в своих словах.

Руммана взволнованно сглотнул слюну и пробормотал:

— Так и есть…

— Можно простить того, кто просто предупредил. Но заклинаю тебя Святым Хусейном, шевелись, — сказал шейх переулка.

54

Руммана не осмеливался встречаться с Вахидом, пока тот пьян, и решил подождать до утра. Однако имам местной мечети — шейх Исмаил Аль-Кальюби — ворвался к нему домой в полночь с предупреждением от Вахида о том, что если он покинет стены дома, то рискует погибнуть. Руммана понял, что Азиз вклинился между ним и Вахидом, и бросился в другое крыло дома, извергая ругательства, и почти сцепился с теми двумя в яростной драке. Тут Азиза призналась, что она прознала о том заговоре, что он готовил против её сына и высказала свои подозрения Вахиду. Руммана выплеснул свой гнев на неё, а она заорала ему в лицо:

— Убирайся с глаз моих долой, убийца Курры!

Так дом загорелся пламенем гнева и ненависти на глазах у прислуги.

Азиза с сыном тут же перебрались в дом Аль-Баннана, а там остались лишь Руммана, Раифа и старуха Дийя.

Азиз захватил себе магазин зерна и восстановил его, вернув ему то процветание, что и во времена его отца Курры. Вахида не охватывали подозрения на его счёт — успокоенный предупреждениями Азизы, он даже навестил его, поздравив, похвалив и пообещав ему поддержку в переулке. Азиз вырвал с корнем свои мечты, грустя и презирая себя за это. Правда, он удовлетворился тем, что совершал благие дела здесь же, для своих работников, агентов и клиентов, а также харафишей из числа тех, кому он мог помочь.

55

Окружённый страхом, Руммана отсиживался дома, приговорив себя к заточению без всякого приговора. Сердцем его овладел стыд. Он тратил и свои неиспользуемые деньги, и деньги Раифы. Досада убивала его, и от сбегал от неё