Джин с Толиком - Анатолий Горбов

Прибывшая полиция пыталась разогнать толпу, но получалось это у блюстителей порядка не очень. Народ шумел и возмущался бездушными лихачами, отсутствием светофоров и вообще демократами.

На вопрос сержанта, знает ли кто-нибудь погибших, я автоматически ответил утвердительно. Потом, конечно, поправился, сказав, что знаю только одного из погибших – слесаря Владимира Заяца. За что и поставил автограф в протоколе, предварительно дав списать данные со своих водительских прав и заявив, что больше о покойном мне ничего не известно.

Впрочем, увидев наколки скромного слесаря, полицейский хмыкнул – этот труп идентифицировать будет просто. По наверняка имеющимся в базе отпечаткам пальцев.

Я же, с чувством исполненного гражданского долга, направил свои стопы на дело, долженствующее спасти меня от участи хладного трупа.

Глава сорок третья. Каждому наркобарону – по грипперу!

Главное – это то, как человек сам оценивает свои поступки.

Свин приехал к «Кармине» без кортежа. Вся его людская (чуть не написал – «людоедская») наличность была задействована в операции – кто-то в ней участвовал на первых ролях, кто-то прикрывал пути отхода, кто-то изображал прохожих статистов. Для дела пришлось отзывать даже кое-кого из охраны розничных точек сбыта. И кутерьма такая была обязана не только и не столько полумиллиону евро, сколько той злополучной кассете, которая сейчас валялась в бардачке его машины.

Сначала он хотел ее уничтожить, но потом решил – пусть будет. Как память о Лешиче. Правда, на записи химик был не очень похож на себя, так как был до противного серьезен, а не валял дурака, как обычно.

Из-за своих шуточек он, с свое время, многим попортил нервы. На него точили зуб и Коготь, и кое-кто из боевиков рангом пониже. Но трогать Лешича боялись – это был личный шут Бориса Михайловича, и ему позволялось, практически, все.

Однажды он, обдолбанный, забрался на сторожку и, вместе с легким дождиком, мочился на ходящих внизу охранников, которые не замечали его довольно долго. В другой раз его битый час уговаривали вылезти из собачьей будки, где он пытался научить курить бедного пса. Тогда Лешич, кстати, так и не вылез – его вытащили после того, как он приснул от кайфа.

Как то летом он взломал компьютерную сеть соседнего особняка, и вывел изображение тамошних камер по Wi-Fi на мониторы охранников Бориса Михайловича. Эксперимент длился 36 часов, и за это время ни один из доблестных боевиков Свина и ухом не повел. Их абсолютно не заинтересовало неожиданное изменение рисунка тротуарной плитки во дворе, высота заборов и их цвет, внезапно ставший вместо желтого белым. И даже наличие частенько курящего на веранде (которой у Свина тоже не было) чернокожего повара. После этого братков из сторожки убрали, и защиту периметра доверили профессиональной охранной конторе «Сфинкс».

А еще безумный химик как-то стащил у Когтя его мобильник, и почти штуку баксов, лежащую у того на счете, потратил на «секс по телефону», причем, как утверждала прислуга, присутствующая при разговоре, девушки с сексуальными голосками должны были изображать барбитураты и амфетамины, эротично выползающие из нарядных коробочек и медленно снимающие свои конволюты.

Частенько Лешич записывал свои проделки на древнюю, еще не цифровую, видеокамеру. И не проделки записывал тоже, он вообще любил ходить с включенной камерой. Свин хотел сначала запретить такой откровенный сбор компромата, но, узнав, что запись ведется по кругу, на одну и ту же кассету, махнул рукой. Как говорится, чем бы дитя не тешилось…

Когда Лешич умер, Свин первым делом заподозрил сведение счетов кого-то из его свиты с беспощадным на розыгрыши и злые шутки химиком. Но имелась запись камеры видеонаблюдения, которая не оставляла сомнений – Лешич был в лаборатории один, и плохо ему стало через 10 минут после укола, сделанного самому себе. Передозировка. Точнее, отравление каким-то новым препаратом, который не оправдал возлагаемые на него ожидания…

Произошедшие сегодня события никак не повлияли на аппетит толстяка. После того, как Свин умял два императорских жульена, цезаря с курицей и шикарную атаманскую лапшу, в блестящем солнечном бульоне которой плавал огромный куриный потрох и аппетитная белоснежная грудка, пришло время приняться за телячий стейк в слайсах бекона с японским соусом.

К этому времени уже стало известно об успешном – во всех отношениях – проведении операции. Все три пункта были выполнены просто идеально. Оставалась вероятность, что где-то может всплыть копия видеозаписи, но, с учетом ее содержания, это не сильно его волновало.

Лично он всего лишь несколько раз мелькнул в кадре – и еще нужно доказать, что это был именно он. А что касается главного героя, Лешича – так с покойника и взятки гладки.

Предмет записанного разговора был, конечно, интересен конкурентам – но через пару месяцев они и так будут знать все секреты авантюры с новыми присадками, если уже не знают. Но вот формулы этих присадок не узнает никто – они охраняются не хуже рецепта Кока-Колы.

Так что, как ни крути, а переживал он зря. С другой стороны, Свин даже немного расстроился. Он так долго готовился увидеть запись разговора 4 июля, так старательно пытался припомнить, о каких же конкретно случаях из своей прошлой жизни в тот вечер рассказывал Лешичу, а о чем умолчал, что сейчас испытывал легкое разочарование.

В тот июльский вечер Борис Михайлович был в таком состоянии, что далеко не все помнил. А один момент, всплывший утром, вместе с пробуждением на клумбе собственного сада, в компании с тяжелейшей двойной порцией похмелья, тщательно старался и вовсе забыть.

Кира меня уже ждал, сидя в своем опеле с ноутбуком на коленях.

– С машинкой полный порядок. Там стоит WHITE BUG – охранный противоугонный комплекс. Сигнализацию я отключу, а иммобилайзер пусть тебя не волнует – ты же не поедешь на ней?

Голова моя отрицательно мотнулась:

– Мне только вовнутрь – на минутку.

– Ну и лады. Так как угона не будет, с тебя половина суммы. Когда выйдешь, майкнешь мне, что все опаньки, я включу сигнализацию обратно. Ко мне не подходи – расходимся в разные стороны. И старайся под той камерой не засветиться – он кивнул на вход возле кафе.

Я собрался вылезти из машины, но Кира меня остановил:

– Семен Семеныч… а деньги?

Я хлопнул себя по лбу, и расплатился. Все, теперь можно двигать.

Сердце колотилось о грудную клетку, стремясь выскочить, схватить меня и за руку увести домой. Я очень сильно надеялся, что ему это не удастся. Когда джип пискнул, открывая замки, я мысленно перекрестился, и юркнул на пассажирское сидение, стараясь не наследить на относительно чистом резиновом коврике. Внутри вкусно пахло кожей, и я очень надеялся, что это не человеческая кожа.