Тень всадника - Анатолий Гладилин

-ЦРУ!

- Французские спецслужбы!

- Нет. - Я отбросил шпаргалки котов-злоумышленников. Непедагогично поливать родные ведомства. - Когда Бог соорудил канадскую разведку...

Стол закачался. Опрокинулся бокал с водой. Канадская разведка! Даже жены развеселились.

- Так вот, когда Бог соорудил канадскую разведку, старик был очень собой недоволен. Кого она сможет водить за нос? И вдруг ему в голову пришла светлая мысль и он создал БHД.

- И все-таки, профессор, вы несправедливы к западным немцам. Они разоблачили этого парня, гэдээровского крота в канцелярии Вилли Брандта, заметил котофей из команды Z.

Сказано было сверхпочтительным тоном. Котофей хотел замять свое предыдущее выступление и заодно щегольнуть эрудицией.

- БНД разоблачило?

Мы с котами переглянулись. Коты заурчали в предвкушении. (Между прочим, я не уверен, что они знали все подробности, но в общих чертах имели представление.)

- К этому времени ЦРУ, над которым мы тут подсмеивались, давно прошло период ученичества и крепко стояло на ногах. Американцы засекли утечку информации. Причем информации секретной, которой обладали только главы союзных правительств. Возникало убеждение, что шпион вхож в кабинет канцлера Вилли Брандта. Однако туда сунуться ЦРУ не смело, дипломатический скандал. А БНД намеки игнорировало, дескать, мы сами с усами, у нас все чисто. И тогда в Восточный Берлин приехали два преподавателя из американского и французского университетов. И случайно забрели в унылый, пустой ресторанчик на задворках Карл-Маркс-штрассе. И случайно к ним за столик подсели два местных жителя. Кто был второй, убейте, не помню, а первый, холеный красивый немец, хоть и не назвался, но нам случайно было известно, что это генерал Маркус Вольф. Что-нибудь его имя вам говорит? Фрэнк, невероятно! Какая нынче образованная и сведущая молодежь!

- Высокого класса профессионал, - вздохнул Z, - умнейший человек. Хватка железная. Когда его службы взяли меня в оборот, было ощущение, что даже в собственном туалете за мной наблюдают.

- А какая у тебя была "крыша"?

- Второй секретарь посольства.

- Дипломатический иммунитет, - вздохнул Y. - Ты бы поработал, как я, торговым представителем в Лейпциге. Из туалета выходить не хотелось. Извини, Энтони, мы слушаем.

- Так вот, мы объяснили Маркусу Вольфу, что его агента в окружении Вилли Брандта рано или поздно обязательно найдут. Но лучше бы раньше. Уж очень он надоел. И еще нам поручили передать, чтоб за этого парня не беспокоились. Подержат его пару лет в комфортабельной тюрьме, а потом обменяют. "А что мы будем иметь с гуся?" - спросил Маркус Вольф. Это русская поговорка. Маркус Вольф учился в Москве, и о некоторых аспектах моей биографии ему было доложено. Мы начали торговаться. В какой-то момент генерал рассвирепел: "Что вы мне тухлятину предлагаете? Мне ведомо, кто меня курирует в КГБ. Мой человек стоит двадцати ваших. Давайте список!" В конце концов, охая и причитая, мы вручили ему список. Вот так происходит в разведке.

Я сделал паузу.

- Только все это был театр. Люди, перечисленные в списке, уже находились под колпаком штази, и Маркус Вольф это знал. Из двадцати человек лишь один не имел никакого отношения к западным спецслужбам, но именно его генерал искал. Этот офицер из его ведомства втайне собрал компромат на своего начальника и передавал его сложными каналами через советское посольство лично геноссе Вальтеру Ульбрихту. Тут необходимо пояснить. Разведку ГДР нельзя сравнить с ЦРУ или КГБ - не тот размах, не те масштабы. Но там, где они работали, они работали лучше всех, ибо почти сразу после войны восточные немцы перевербовали доставшуюся им в наследство заграничную агентуру бригаденфюрера СС Шелленберга. В ГДР была повальная слежка. И в спецслужбах страны все следили друг за другом и стучали друг на друга. Информация сортировалась и поступала наверх. По своей должности Маркус Вольф был одним из самых информированных людей в ГДР. Разумеется, он регулярно докладывал в политбюро, однако Вальтер Ульбрихт подозревал, что кое-что генерал прячет в загашнике. Как ни странно, Вальтер Ульбрихт знал себе цену: типичный партаппаратчик, педант - не более того, и опасался, как бы советские товарищи не решили провести "ночь длинных ножей" (на этот раз бескровную) и заменить его, Ульбрихта, какой-нибудь другой фигурой, поярче. Естественно, генерал не был ему соперником, но мог быть союзником его возможного соперника. Ульбрихт предпочитал иметь на месте Маркуса Вольфа серого послушного чиновника, целиком ему, Ульбрихту, обязанного. Убрать просто так главу образцового ведомства Ульбрихт не мог, поэтому и копил компромат. А всезнающий генерал хотел, чтоб сначала этот компромат проходил через его руки. Короче, Маркус Вольф отдал шпиона в канцелярии Вилли Брандта за стукача в своем штабе. Вы скажете: неравный обмен. Да самому генералу было виднее. Инсценировка в ресторанчике ему понадобилась для прикрытия. В случае чего он отмажется мол, мы получили за нашего засветившегося агента девятнадцать ихних. Арифметика.

Я сделал паузу.

- Операция была задумана и проведена в недрах ЦРУ теми, кого я называю Глубоководными Рыбами. Мы с американским коллегой служили лишь курьерами. Маркус Вольф сдержал слово. Через пять дней после нашего отъезда из Берлина БНД обнаружило у себя под носом такие материалы, что опрометью бросилось к канцлеру за визой на арест шпиона. Потрясенный Вилли Брандт подписал, понимая, что тем самым он подписывает свою отставку. На "этого парня", Гюнтер Гийом его звали, надели наручники.

- Ты был сегодня в ударе, - пропела Дженни в машине. - Небось доволен, что оказался в центре внимания?

Доволен? Конечно. Кроме всего прочего Система дала знак: у нее ко мне претензий нет. Это не означало, что если полиция графства Лос-Анджелес опять заинтересуется профессором Сан-Джайстом, то меня прикроют. Не в правилах Системы прикрывать кого-то, кто уже вне Системы. Это означало, что если у Глубоководных Рыб появились какие-то свои идеи по поводу таинственного французского кавалериста, то эти идеи окажутся на дне морском, рядом с другими, не менее экстравагантными. Относительно "всего прочего" я думал, Дженни понравится вращаться в избранном обществе (разумеется, далеко до приема в Белом Доме - жиденькая репутация моей грядущей популярности, скажем так), но меня насторожил ее тон. Опыт научил: когда Дженни начинала "петь", значит, чем-то она была раздражена. Быстренько разберемся. Во-первых, она привыкла сама быть в центре внимания, а тут как-то очутилась сбоку припека. Твой промах, твоя ошибка. Во-вторых... Что же во-вторых? Ara, ты забыл, что человеку, чуждому Системе, твои соловьиные трели могут показаться хвастовством старпера.

Я объяснил Дженни, зачем нас позвали. Плюс моими устами коты-хитрованы хотели напомнить бойкой молодежи о своих прежних заслугах, мол, существует высшая каста "неприкасаемых", где всем известно who is who, поэтому вам, малыши, рановато под нас подкапываться.

Дженни выслушала и подытожила:

- То есть ты присутствовал в качестве свадебного генерала.

Повторение слов, сказанных "Глубоководной Рыбой" в Вашингтоне! Разные критерии, разные точки отсчета, а выводы совпадают. Вот как я выгляжу со стороны.

Еще тревожнее тот факт, что у Дженни накапливаются отрицательные заряды. Может, ей самой пока неведомо, но я почувствовал: в воздухе пахнет грозой!

Я сделал обиженную рожу и заткнулся. И добился нужного эффекта. Дженни забеспокоилась и искоса на меня посматривала.

Как обычно, перед сном она принимала ванну. Как обычно (редкая привилегия!), я тер ей спину. В полном молчании. Высушил полотенцем, отвел в спальню. Вообще-то, за насмешки над старшими ее полагалось жечь каленым железом. Наверно, она намеревалась ублажить меня другим способом. Методично я "клеймил" ее своими губами с ног до головы, не пропуская ни одного сантиметра. Я никогда не был искушен в любовных науках, обычно предпочитал говорить, обольщал женщин разговорами, но тут - как я еще мог ей доказать свою преданность, рабскую покорность?

И тогда она сказала глухим голосом (была в ее голосе интонация, от которой я сходил с ума):

- Умная собака. Понимает. Вот так всегда у моих ног.

* * *

Чисто материальные заботы звали меня во Францию. Лекции в Калифорнии вилами на воде писаны, а пенсия во Франции реальна. Пусть накапливается на моем счету в парижском банке "Лионский кредит", и по мере надобности я буду переводить деньги в Лос-Анджелес. Но чтоб ее оформить, нужно собрать груду бумаг, необходимо личное присутствие. Во всем мире полагают, что легкомысленные французы интересуются лишь винами, бабами и каникулами. Наивное заблуждение! С младых лет, поступив на работу, француз скрупулезно подсчитывает, сколько очков ему набежало в разных пенсионных кассах. От количества очков зависит конечная сумма. Бережнее, чем бабушкины драгоценности и дедушкины облигации, француз хранит свои fiche de paye (квитанции зарплаты) - пенсионные кассы их потребуют, чтоб проверить трудовой стаж. Пенсию француз получает в 65 лет или ранее, если его трудовой стаж равен сорока годам. Исключение только для военных, полицейских и водителей электропоездов - у них льготный режим.