Регуляторы - Стивен Кинг

Стив взял Синтию за руки и привлек к себе.

– Не бойся. Он не причинит нам вреда. Это всего лишь облако, и бояться его не стоит. Оно уже уходит. Видишь?

Стив говорил правду. В боку лошади появились прорехи, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Возвращалось лето, жаркое, солнечное, навевающее мысли об арбузе и «кул-эйде». Стив посмотрел вниз. Одна патрульная машина на самой малой скорости приближалась к ним, перекатываясь через пожарные шланги. Стив повернулся к Джонни:

– Он того?

– Что того?

– Он покончил с собой, этот мальчик?

– Я не знаю, можно ли назвать это по-другому, – ответил Джонни, но он понимал, чем вызван вопрос хиппи: самоубийством тут не пахло.

Патрульная машина остановилась. Из нее вылез мужчина в форме цвета хаки, в избытке расшитой золотом. Его ярко-синие глаза прятались в сетке морщин. В руке мужчина держал большой револьвер. Кого-то он Джонни напоминал, и мгновение спустя Джонни понял, кого именно: Бена Джонсона, который одинаково убедительно изображал как добропорядочных фермеров (дочери которых обычно тянули на победительниц конкурса красоты), так и злобных преступников.

– Кто-нибудь, во имя Иисуса Христа, Спасителя нашего, может мне сказать, что здесь произошло? – спросил мужчина.

Никто не ответил, и мгновение спустя Джонни понял, что все смотрят на него. Он выступил вперед, прочитал надпись на маленькой пластине над нагрудным карманом мужчины.

– Преступники, капитан Ричардсон.

– Простите?

– Преступники. Регуляторы. Бандиты из прерий.

– Мой друг, если вы находите что-то забавное…

– Нет, сэр. Ни в коем разе. Вот там, к примеру, вы не увидите ничего забавного. – Джонни указал на дом Уайлеров и внезапно вспомнил о своей гитаре. Вспомнил с удовольствием, как вспоминают о стакане ледяного чая, когда жарко и хочется пить. Как хорошо, подумал Джонни, сидеть сейчас на крыльце и наигрывать «Балладу о Джесси Джеймсе»[59]. Ту, что начиналась со слов: «О Джесси, жена скорбит о тебе…» Джонни подумал, что от его гитары могли остаться одни щепки, дом-то потрепало изрядно, вроде бы даже его сдвинуло с фундамента, но, с другой стороны, гитара могла и уцелеть. Уцелели же некоторые из них. Не получили ни единой царапинки.

Джонни смотрел на свой дом, а баллада уже звучала в его ушах: «О Роберт Форд, о Роберт Форд, что у тебя на душе? Ты же спал в кровати Джесси, ел его хлеб, а теперь отправил Джесси в могилу».

– Эй! – воскликнул коп с внешностью Бена Джонсона. – Куда это вы направились?

– Спеть песню о хороших и плохих парнях, – ответил Джонни и пошел дальше, наклонив голову, чувствуя шеей жар летнего солнца.

Письмо миссис Патриции Аллен, отправленное Кэтрин Энн Гудлоув, проживающей в Монтпилиере, штат Вермонт:

19 июня 1986 г.

Дорогая Кэти!

Мохок – самое прекрасное место в мире, я в этом убеждена. Медовый месяц – девять лучших дней моей жизни. И ночей!!! Меня воспитывали в убеждении, что о некоторых вещах говорить неприлично, однако позволь сказать тебе, что мои страхи оказались абсолютно беспочвенными. Я-то боялась, что напрасно берегла до свадьбы «самое дорогое». Не напрасно. Потому что теперь я чувствую себя ребенком, которому подарили кондитерскую фабрику.

Но хватит об этом. Я пишу тебе не для того, чтобы рассказывать о сексуальной жизни (пусть и превосходной) новоиспеченной миссис Аллен или о красоте Кэтскиллз. Я пишу, потому что Том сейчас внизу, в тире, а я знаю, что ты обожаешь «истории с привидениями». Тем более что мы живем в старом отеле, а ты единственная из моих знакомых, кто зачитал до дыр не один экземпляр «Сияния», а два! Если бы это была всего лишь история, я бы, наверное, подождала до нашего возвращения, чтобы мы с Томом рассказали ее тебе при встрече. Но у меня есть шанс приобрести сувениры этой «сказки из прошлого», вот я и взялась за перо в этот прекрасный вечер, когда по безоблачному небу плывет полная луна.

«Мохок маунтин хауз» открылся в 1869 году, поэтому имеет право считаться старым отелем. И, хотя он не чета «Высоте» Стивена Кинга, тут хватает аномальных явлений и населенных привидениями коридоров. Естественно, есть тут и свои страшные истории, но в той, что я хочу тебе пересказать, нет ни одиноких дам начала столетия, ни самоубийц, погоревших на бирже в 1929 году. Эти два призрака, речь идет именно о двух, два по цене одного, появились здесь только четыре года назад. В этом я абсолютно уверена, потому что наводила справки у разных людей, а здешний персонал только поощряет подобные разговоры, полагаю, «охота за призраками» – дополнительная приманка для потенциальных клиентов!

Короче, на территории прилегающего к отелю парка разбросано около сотни симпатичных беседок. Поставлены они с умом, чтобы из каждой открывался красивый вид. Одна расположена на северной границе луга, в трех милях от отеля. На карте у луга названия нет (сегодня утром я специально заглянула в нее), но персонал называет его Луг матери и сына.

Призраки этих самых матери и сына впервые были замечены на лугу летом 1982 года. Появлялись они только в этой самой беседке, которая стоит на вершине холма. Луг от беседки сбегает к каменной стене, увитой плющом и заросшей шиповником. Пожалуй, в парке это не самое красивое место, но думаю, именно его я буду вспоминать в будущем, возвращаясь мыслями к своему медовому месяцу. Оно дышит удивительным покоем. Может, все дело в запахе луговых цветов или мерном жужжании пчел. Не знаю. Но оставим цветы, пчел и увитую плющом стену. Если я знаю свою Кэт, она ждет рассказа о призраках. В них нет ничего страшного, поэтому не питай на сей счет ложных надежд, но по крайней мере их появление задокументировано. Адриан Гивенс, консьерж, заверил меня, что их видели никак не меньше трех десятков человек. И хотя никто из свидетелей не знал друг друга, то есть о сговоре не может быть и речи, описания призраков на удивление совпадают. Женщине, судя по показаниям свидетелей, тридцать с небольшим лет, она симпатичная, с длинными ногами и каштановыми волосами. Ее сын (некоторые свидетели отмечали их сходство) маленький и худенький, лет шести. Волосы каштановые, как и у женщины. Его лицо описывалось как «интеллигентное», «живое» и даже «прекрасное». Хотя их видели разные люди и в разное время, разночтений в описании одежды нет. Женщина в блузе без рукавов, синих шортах для бега и кроссовках, мальчик в боксерских трусах, футболке и ковбойских сапожках. Именно ковбойские сапожки поразили меня больше всего, Кэт! С чего бы разным людям так странно одевать мальчика, если уж они все это выдумали? Защита безмолвствует.

Несколько человек предположили, что это реальные люди, возможно, даже сотрудница «Мохока» и ее сын, потому что они оставляют материальные доказательства своего присутствия (тогда как после призраков, насколько мне известно, остается разве что дуновение холодного воздуха или неприятный запах). Все сувениры они оставляли только в одной беседке, о которой я упоминала выше. Хочешь знать какие? Не упади со стула. Тарелки с недоеденными спагетти «Шефа Бойярди»! Да-да! Я понимаю, это звучит дико, но подумай вот о чем. Помимо хот-догов, есть ли у детей более любимое лакомство, чем спагетти «Шефа»?

Оставалось и другое: игрушки, книжка-раскраска, маленькая серебряная пудреница, которая могла принадлежать симпатичной мамочке, но меня больше всего поражают тарелки с недоеденными спагетти! Кто слышал о призраке, уплетающем за обе щеки спагетти? И еще сюрприз. Осенью 1984 года в беседке нашли детский пластмассовый проигрыватель. Знаешь, какая на нем стояла пластинка? Битловские «Земляничные поляны». Одно сходится с другим, не так ли?

Адриан, мой приятель-консьерж, только смеется, когда я начинаю убеждать его, что все это подстроено, что призраки не могут оставлять после себя ничего материального (а также топтать траву или оставлять следы в беседке). «Обычные призраки не могут, – соглашается он, – но, возможно, это необычные призраки. К примеру, те, кто их видел, говорят, что они непрозрачные, то есть сквозь них ничего не видно. Возможно, они совсем и не призраки, вы об этом не думали? Может, они люди, живущие в параллельном мире, который пересекается с нашим только в этой беседке?» Конечно, у приезжающих в Мохок на несколько дней или недель таких мыслей возникнуть не может. Для этого надо здесь жить.

По словам Адриана, люди, уверенные, что это розыгрыш, трижды предпринимали попытки поймать мать и сына, и всякий раз они заканчивались провалом (хотя однажды «охотники» принесли с собой очередную тарелку с недоеденными спагетти). К тому же Адриан говорит (и я нахожу это чрезвычайно интересным), что за четыре года призраки в Мохоке ни на йоту не изменились. Будь они настоящими людьми, мальчик не мог бы остаться шестилетним, не правда ли?

Теперь, разумеется, история подошла к тому моменту, когда пора признаваться, что я сама видела призраков. К сожалению, не видела. Ни теперь, ни раньше, вообще не видела. Но я готова показать под присягой, что в луге этом есть что-то особенное, что-то, только не смейся, святое. Я не видела призраков, но ощутила на себе их присутствие. Я отправилась туда без Тома, чтобы меня ничего не отвлекало, и сразу поняла, что место это очень и очень необычное. И я всем своим существом чувствовала, что за мной кто-то наблюдает.