Регуляторы - Стивен Кинг

– Через глаза, – зачарованно шепчет Джонни.

– Я говорю вам об этом, чтобы вы знали, что он перед вами, если увидите его. Пляшущие красные точки, как искорки над костром. Понятно?

– Господи, – вырывается у Джонни. – Да, понятно.

– Сет любит шоколадное молоко. – Одри вновь тянет Джонни к крыльцу. – Сами знаете, обычное молоко, смешанное с сиропом «Херши». И Тэк любит то, что любит Сет… на этом он и погорел.

– Вы добавили в молоко слабительного, не так ли? – спрашивает Джонни. – Сдобрили шоколадное молоко слабительным. – Он начинает хохотать. Да уж, жизнь, похоже, никогда не перестанет удивлять. Их шансы выжить в этом кошмаре определяются степенью расстройства желудка Сета.

– Сет сказал мне, что надо сделать, вот я и сделала, – отвечает Одри. – А теперь пошли. Пока он не может оторваться от унитаза. Пока еще есть время. Мы должны схватить его и вынести из дома. Вынести, прежде чем Тэк успеет вернуться в него. Мы можем это сделать. Тэк способен вселиться лишь в того, кто находится рядом с ним, несколько футов – это его максимум. Мы побежим вниз по склону. Понесем Сета. Я готова спорить, что не успеем мы добежать до магазина, как вокруг все начнет меняться. Только помните – действовать надо быстро. Никаких колебаний. Ни шагу назад, только вперед.

Она протягивает руку к двери, но Джонни останавливает ее. В брошенном на него взгляде Одри Джонни видит страх и ярость.

– Я же сказала, что мы должны войти прямо сейчас. Или вы меня не слышали?

– Слышал, но сначала вы ответите еще на один вопрос, Одри.

За ними с тревогой наблюдают с другой стороны улицы. Белинда Джозефсон покидает группу наблюдателей и идет на кухню, чтобы посмотреть, как Стив и Синтия приводят в чувство маленьких детей. Вроде бы у них это получается. Эллен еще всхлипывает, но уже не орет во весь голос. И Ральфи выдохся, как ураган, затихающий над материком. Белинда оглядывает кухню, продолжением которой теперь стал двор, потом поворачивается, чтобы вернуться к входной двери. Она делает шаг и замирает. Брови ее сдвигаются к переносице. Действительно, есть о чем подумать. В прихожую проникает лунный свет, поэтому силуэты она различает без труда. Проще всего узнать Брэда, не зря же они прожили бок о бок двадцать пять лет. Дэйв и Сюзи все обнимаются. А вот силуэта Кэмми Белинда не находит. Не находит, потому что Кэмми в прихожей нет. Нет ее и на кухне. Она поднялась наверх или ушла через двор? Возможно. И…

– Вы, двое! – обращается Белинда к Стиву и Синтии. В ее голосе звучит испуг.

– Что? – нервно отвечает Стив. Они только-только успокоили детей, и у него руки чешутся огреть эту женщину сковородкой по голове, если она будет и дальше кричать.

– Миссис Рид ушла, – добавляет Белинда. – И взяла с собой винтовку. Она разряжена? Ну порадуйте меня. Скажите, что разряжена.

– Не думаю, – с неохотой отвечает Стив.

– Только этого нам не хватало, – в сердцах бросает Белинда.

Синтия смотрит на нее поверх головы Ральфи. В ее глазах появляется тревога.

– Могут возникнуть проблемы? – спрашивает она.

– Возможно, – отвечает Белинда.

Место Тэка / Время Тэка

В «берлоге», где он провел столько счастливых часов, используя покоренное воображение Сета, Тэк ждет и слушает. На экране «Зенита» черно-белые ковбои мчатся по пустыне. В полной тишине. Выйдя из Сета, Тэк выключил звук с помощью лучшего пульта дистанционного управления – своего разума.

Мальчик находится в ванной комнате, примыкающей к кухне. Тэк слышит доносящиеся оттуда тихие звуки, те самые, которые ассоциируются у Тэка с процессом дефекации. Для него отвратительны даже звуки, не говоря уж о самом процессе, когда кишки сжимаются и разжимаются, выдавливая из себя… Лучше уж рвота. Раз, и все вышло через горло.

Теперь Тэк знает, что сделала женщина: подсыпала какую-то гадость в молоко, чтобы растянуть конвульсии кишок во времени. Сколько она насыпала? Лошадиную дозу, судя по тому, что творилось в кишечнике у Сета перед тем, как Тэк выскочил из мальчика. Теперь ему понятно.

Тэк поблескивает искорками в самом темном из верхних углов. Тэк Жестокий, Тэк-Деспот. Искорки пульсируют и медленно вращаются вокруг друг друга. Тэк не может слышать тетю Одри и Маринвилла даже с выключенным телевизором, но он знает, где они. У входной двери. Когда они перестанут разговаривать и войдут, Тэк их убьет, мужчину первым, чтобы пополнить запасы энергии (когда Тэк находится вне мальчика, его энергия тает на глазах), тетю Сета – за то, что она пыталась сделать. Тэк воспользуется и ее энергией, но умирать она будет медленно, от своей же руки.

И мальчик понесет наказание за то, что посмел выступить против Тэка. Он будет лицезреть смерть своей тети.

Однако Сета Тэк уважает. Он был достойным соперником. Только таким может быть сосуд, способный вместить Тэка. С того момента, как вчера к ним в дом заглянул этот алкоголик, Тэк и мальчик разыгрывают партию в покер, совсем как Лаура и Джеб Мердок в «Регуляторах». Теперь все ставки сделаны и осталось только открыть карты. Тэк знает, что он выиграет. Разумеется, выиграет. Его соперник всего лишь ребенок. Пусть с неординарными способностями, но ребенок. А ребенок не может продумать все до конца, где-то обязательно даст промашку. Тэк знал, что Сет хочет заставить его покинуть тело, но ему не было известно, каким образом он попытается это сделать, и мальчик, надо признать, преподнес ему сюрприз, неприятный сюрприз. Но и Тэк знает, чем удивить мальчика.

Сет не верит, что Тэк может войти в него, пока он опорожняет кишечник (как же это отвратительно) в маленькой комнатке, примыкающей к кухне.

Сет ошибается. Тэк может войти. Это неприятно, более того, даже болезненно, но он может. Однако откуда ему знать, что Сет не видит его последнюю карту, как смог увидеть некоторые из тех, которые были у Тэка, хотя он прилагал все усилия, чтобы скрыть их?

Но ведь Сет позвал свою любимую тетушку, чтобы она помогла ему выбраться из дома.

И когда его любимая тетушка наконец перестанет колебаться на крыльце и войдет, она… ну…

Будет отрегулирована.

Полностью отрегулирована.

Красные искорки в углу под потолком начинают вращаться быстрее, вдохновленные этой идеей.

Безнадега,

Главная улица / Время регуляторов

– Я же сказала, что мы должны войти прямо сейчас. Или вы меня не слышали?

Джонни кивает. Ни он, ни Одри не видят, как Кэмми Рид пересекает улицу, двигаясь от церкви, в которую превратилось загородное убежище Джонни Маринвилла, к развалинам, место которых на Тополиной улице занимал дом Брэда и Белинды. Кэмми идет крадучись, пригнувшись, с «ремингтоном» в руке.

– Слышал, но сначала вы ответите еще на один вопрос, Одри.

– Какой? – Она почти кричит. – Ради Бога, какой?

– Может Тэк впрыгнуть в кого-то еще? К примеру, в вас или в меня?

На лице Одри отражается облегчение.

– Нет.

– Откуда такая уверенность? Вам сказал Сет?

Джонни уже думает, что не услышит ответа, но не потому, что Одри спешит добраться до мальчика, пока тот еще на горшке. Джонни кажется, что вопрос раздражает ее, потом, приглядевшись, он понимает, что ей стыдно.

– Сет мне этого не говорил, – отвечает Одри. – Я знаю об этом, потому что Тэк пытался проникнуть в Херба. Чтобы… вы понимаете… поиметь меня.

– Тэк хотел заняться с вами любовью, – кивает Джонни.

– Любовью? – Она едва сдерживается. – Нет. О нет. Понятие любви Тэку недоступно, он не знает, что такое любовь. Тэк хотел оттрахать меня, ничего больше. Когда же он понял, что не может использовать для этого Херба, Тэк убил моего мужа. – Слезы уже бегут по ее лицу. – Если Тэк чего-то хочет, он не отступается… Что он сотворил с Хербом… Представьте себе, что случилось бы с башмачком Ральфи Карвера, если б вы захотели натянуть его на свою ногу. Если б вы засовывали и засовывали в него ногу, не обращая внимания на боль, не замечая ее, охваченный желанием носить этот башмачок, ходить в нем…

– Понятно. – Джонни смотрит вниз по склону, ожидая увидеть там космофургоны. Потом он бросает взгляд вверх, но не видит ничего особенного. Кэмми спряталась в тени опасно накренившегося отеля. – Смысл я уловил.

– Так мы можем войти? Вы готовы войти? Или вы боитесь?

– Нет, – вздыхает Джонни.

Джонни протягивает руку к железному кольцу на двери, сколоченной из толстых досок, но рука проходит сквозь него. Под кольцом оказывается обычная ручка. Когда Джонни хватается за нее, из-под досок проступает современная дверь, она постепенно замещает ту, которую он поначалу видел. Джонни открывает дверь. В темной комнате стоит затхлый запах грязного белья. Лунный свет проникает в комнату, и глаза Джонни быстро привыкают к полумраку. То, что он видит, напоминает ему изредка появляющиеся в журналах истории о пожилых миллионерах-затворниках, которые последние годы проводят в одной комнате, собирая книги и журналы, разводя кошек или собак, накачиваясь таблетками и питаясь консервами.