Дочь кардинала - Филиппа Грегори

Но я по-прежнему не беременею. Я обожаю своего сына, но страстно желаю родить еще ребенка. Деревянная колыбель стоит под лестницей детской башни. У Эдуарда должен быть брат или сестра, компаньон для игр, но больше детей у меня нет. Мне дозволено есть мясо в постные дни: специальное письмо от папы дает мне разрешение вкушать скоромное даже во время поста. За столом Ричард отрезает для меня лучшие куски весеннего ягненка, нежнейшее и сочнейшее мясо, лучшие куски жареного цыпленка, но в моей утробе так и не рождается новой жизни. Во время длинных страстных ночей мы приникаем друг к другу с отчаянным вожделением, но зачатия не происходит.

Я надеялась провести в наших северных землях все лето и всю осень, может быть, навестить замок Барнард или проследить за ремонтом в замке Шериф-Хаттон, но Ричард неожиданно получает срочное письмо от своего брата Эдуарда, требующего его возвращения в Лондон.

– Я должен ехать. Я нужен Эдуарду.

– Он заболел? – внезапно я ощущаю волну страха за короля. Неужели она решится отравить собственного мужа?

Ричард бледен от волнения.

– Нет, Эдуард здоров, но вот в остальном он зашел слишком далеко. Он говорит, что решил остановить Джорджа и положить конец его постоянным обвинениям в свой адрес. Он решил предъявить ему обвинения в измене.

Я подношу руку к горлу, где ощущаю биение собственного сердца.

– Он же никогда… он не мог… Неужели он его казнит?

– Нет-нет, просто обвинить его в измене, чтобы посадить за решетку. Разумеется, я буду настаивать на том, чтобы его содержали в достойных условиях, в его собственных комнатах в Тауэре, где Джорджу будет удобно, и где ему будут служить его собственные слуги, и где он благополучно пробудет без эксцессов до тех пор, пока мы не договоримся. Я знаю, что Эдуарду придется заставить его замолчать. Джордж перешел все известные границы. Он явно пытался жениться на Марии Бургундской для того, чтобы с ее помощью собрать достаточные силы для похода против Эдуарда из Фландрии. У Эдуарда сейчас есть все доказательства его намерений. Джордж принимал деньги от французов, как мы и подозревали. Он строил заговор против своей же собственной страны, вступив в союз с Францией.

– Это неправда, я готова поклясться, что он не планировал этой женитьбы, – горячо заспорила я. – Изабеллу ведь едва похоронили, Джордж был вне себя от горя. Помнишь, как он впервые приехал ко двору, чтобы обо всем нам рассказать? Он сам мне тогда сказал, что это Эдуард задумал убрать его подальше от двора, из страны и этому плану помешала только королева, которая хотела, чтобы ее брат женился на Марии.

– Не знаю, что и думать! – Молодое лицо Ричарда было искажено от переживаний. – Я больше не понимаю, где правда, а где ложь. Здесь слово одного брата стоит против слова другого. Как бы я хотел, чтобы королева и ее семейство не лезли в дела управления государством! Если бы только она ограничилась своими детьми и семьей и предоставила Эдуарду править так, как тот считает нужным, то ничего бы из этого не случилось!

– Но тебе действительно придется туда поехать, – грустно заключаю я.

Он кивает.

– Я должен ехать, чтобы проследить за тем, чтобы Джорджу не причинили вреда, – говорит он. – Если королева свидетельствует против моего брата, то кому, как не мне, его защитить?

Он поворачивается и уходит в нашу спальню, где слуги уже упаковывали его одежду для верховой езды.

– Когда ты вернешься? – спрашиваю я его.

– Как только смогу. – Его лицо по-прежнему хмуро от тяжелых дум. – Я должен не дать этому зайти слишком далеко. Я должен спасти Джорджа от гнева королевы.

Летние дни постепенно сменяются осенними, и я посылаю за портным в Йорк, чтобы заказать сыну зимнюю одежду. Он хорошо подрос за лето, и вопрос длины его новых брюк для верховой езды обсуждается с бурным энтузиазмом. Сапожник приходит с новой парой сапог, и я, сдержав свои страхи, соглашаюсь с тем, что Эдуарду пора пересаживаться на нового, более высокого пони, а его прежнему маленькому приятелю, который так хорошо ему послужил, пришло время возвращаться на травяные луга.

Когда возвращается Ричард и говорит мне, что мы должны вернуться в Лондон ко двору к рождественским праздникам, я воспринимаю эту весть как тяжелый приговор, ведущий к долгому заточению. Королева Елизавета уже вышла из своего уединения, став матерью еще одного ребенка, третьего мальчика. А особенного блеска ее триумфу добавила условленная помолвка ее сына Ричарда с наследницей великолепного состояния, богатейшей девочкой королевства Анной Мобрей, моей кузиной, которой в скором будущем будут принадлежать огромные владения в Норфолке. Крошка Анна была бы прекрасной парой для моего Эдуарда. Их земли можно было бы объединить, и они могли бы создать могущественный союз. Мы родственницы, и я заинтересована в объединении с ней. Но я даже не стала спрашивать это семейство о том, не заинтересует ли их мой Эдуард как партия для дочери. Я знала, что Елизавета не позволит такой маленькой наследнице, как Анна, миновать своего внимания. Я знала, что она обязательно закрепит права на ее приданое за семейством Риверсов, за своим драгоценным сыном Ричардом. Их обвенчают еще в младенческом возрасте, чтобы удовлетворить королевскую жадность.

– Ричард, разве мы не можем остаться здесь? – спрашиваю я. – Почему нам нельзя провести здесь Рождество, хотя бы один раз?

В ответ он качает головой.

– Я нужен Эдуарду, – говорит он. – Теперь, когда Джордж сидит под замком, Эдуарду еще больше, чем раньше, необходимы его настоящие друзья. А я – единственный брат, который сохранил ему верность. У него есть Уильям Гастингс, его правая рука, но, кроме Гастингса, ему не с кем даже поговорить – только с ее родней. Она его окружила ими, и они все поют в унисон одну и ту же песню: он должен отправить Джорджа в изгнание и запретить ему возвращаться в Англию. Он лишает Джорджа его состояния и делит его земли. Он уже все решил.

– Но как же их дети! – восклицаю я, думая о маленьких Маргарите и Эдуарде. – Кто будет заботиться о них, когда их отца отправят в изгнание?

– Они станут сиротами, – мрачно отвечает Ричард. – Мы должны ехать ко двору в это Рождество, чтобы защитить их, равно как и Джорджа. – Он недолго колеблется. – К тому же я должен увидеться с Джорджем. Я должен быть рядом с ним, не хочу оставлять его в одиночестве. Он совсем один там, в Тауэре. Никому не хватает духу его навещать, и он сам уже стал бояться того, что его ждет. Я уверен в том, что даже ей не удастся убедить Эдуарда причинить вред своему родному брату, но я боюсь, что… – И он замолкает.

– Боишься? – повторяю я шепотом, хоть и чувствую себя здесь, под защитой крепких стен Миддлема, в безопасности.

– Не знаю. – Он пожимает плечами. – Иногда мне начинает казаться, что я стал пуглив, как женщина, или так же подозрителен, как Джордж, с его разговорами о некромантии и колдовстве и Бог знает какой еще ереси. Но… я ловлю себя на том, что действительно боюсь за Джорджа.

– Чего ты боишься? – спрашиваю я снова.

Ричард качает головой, он даже не может заставить себя назвать свои страхи истинными именами.

– Что с ним случится непредвиденное? Несчастный случай? Болезни? Что он съест что-то, что окажется испорченным? Что он упьется до смерти? Я даже не хочу об этом думать. А еще она может так сыграть на его горе и страхах, что он сам захочет свести счеты с жизнью, и в этот момент кто-нибудь принесет ему нож.

– Он никогда с собой ничего не сделает! – в ужасе восклицаю я. – Это же большой грех!

– Джордж уже не тот, кем он был раньше, – грустно говорит Ричард. – Вся его уверенность, все обаяние… Помнишь, каким он был? Он все это утратил. Я боюсь, что она насылает на него ночные кошмары, боюсь, что она подтачивает его силу духа. Он говорит, что просыпается в холодном поту от ужаса и видит, как она выходит из его комнаты. Он говорит, что знает: она приходит к нему по ночам и льет холодную воду на его сердце. Он говорит, что его мучают боли, которые ни один лекарь не может исцелить: глубоко в сердце, под ребрами, в самом животе.

– Этого не может быть, – упрямо качаю я головой. – Она не может влиять на чужой разум. Джордж горюет, как и я, а он еще к тому же и арестован, что уже само по себе достаточный повод, чтобы любой человек испугался.

– В любом случае я должен с ним увидеться.

– Мне не нравится мысль о том, что я должна покинуть Эдуарда, – говорю я.

– Я знаю. Но у него лучшее детство, которое здесь может выпасть мальчику, и я об этом знаю наверняка. Ему не будет здесь одиноко: у него есть его наставник и управительница замком. Я знаю, что он по тебе скучает, но для него будет лучше остаться здесь, чем ехать с нами в Лондон. – Он снова ненадолго замолчал. – Анна, ты должна меня понять. Я не хочу везти его ко двору…