Два рейда - Иван Бережной

Особенно не везло в последнее время первому батальону. За четыре дня боев из строя вышли командир батальона Сердюк, командир роты Бокарев, его заместитель Декунов, погибли командир отделения Сидоренко, пулеметчик Щербат…

Обстановка у моста складывалась для нас трагически. Много было раненых. Наступил «патронный голод». У некоторых не осталось ни одного патрона. Да и боевой дух партизан поостыл. На бойцов сильно подействовало ранение командира роты Бокарева.

Противник продолжал наращивать силы. Танки курсировали вдоль леской опушки. Самолеты безнаказанно наносили удары по нашим подразделениям. Артиллерия и минометы непрерывно долбили боевые порядки партизан.

Выслушав донесения из батальонов, мы поняли — вторично овладеть мостом силами первого полка вряд ли удастся.

Посоветовавшись с Бакрадзе и Тоутом, я пошел к командиру дивизии просить помощи.

— Рассчитывайте только на свои силы, — ответил Верши-гора. — Помочь ничем не могу. Все полки втянуты в бой.

— А кавдивизион? — спросил я.

— Кавдивизион — мой последний резерв. Для него очередь еще не наступила.

Начальник штаба Войцехович раскрыл карту и рассказал мне обстановку на участках других полков. Там было не легче.

— Наши разведчики раньше не успели побывать в Беловежской пуще. Что там делается? Для нас — темная ночь. Прорваться с хода не удалось. Противник подтянул крупные силы и преградил путь в леса. Причина такого упорства — тоже загадка, — сказал Василий Александрович. — Кроме того, не менее полка гитлеровцев наступает с юга и востока. Только что разведчики доложили: подошли части противника с запада. Видимо, те, с которыми мы воевали вчера. Второй и третий полки с трудом сдерживают атаки пехоты и танков. Авиация не дает покоя. От вас зависит — быть нам в Беловежской пуще или нет…

В нерадостном настроении возвратился я в полк. Выслушав меня, Бакрадзе сказал:

— Что же, Вано, будем пробиваться.

— Я иду в первый батальон, — сказал Тоут.

Бакрадзе приказал «подчистить» хозяйственные подразделения. Собрать патроны у ездовых… Наскребли человек пятнадцать и послали для усиления рот.

— Это только и всего? — невесело спросил Тоут, разглядывая подкрепление. — Ну что же? И на этом спасибо. Сделаем еще одну попытку. Может, удастся мост захватить и вызволить группу Бычкова…

— Будь осторожен, — посоветовал я.

— Чему быть — тому не миновать, — ответил Иосиф Иосифович, проверил автомат и, в сопровождении горстки бойцов, неторопливо пошел туда, где батальон вел кровопролитный бой. Скоро они скрылись в лесу.

Провожая комиссара, мы с Бакрадзе даже не подозревали, что разговариваем с Иосифом Иосифовичем в последний раз.

Не знаю, верили командир и замполит полка в возможность выполнения этой задачи или нет, но за осуществление ее взялись горячо.

Тоут навел порядок в подразделениях, произвел перестроения и повел в бой. Атаку батальоны начали одновременно. Противник стойко оборонялся. Все же партизанам удалось приблизиться к мосту. В это время вспыхнула стрельба за рекой. Это Бычков услыхал нажим с нашей стороны и повел своих хлопцев на прорыв. Стрельба слышалась настолько близко, что казалось, еще одно усилие — и соединимся. Ставилось на карту всё. В этот решительный момент вперед выступил комиссар Тоут и подал команду:

— Коммунисты и комсомольцы — вперед!

Услыхав клич комиссара, на врага дружно бросились все бойцы первого батальона. А слева вели бой с фашистами роты Тютерева. Это была наша последняя отчаянная атака. Завязалась рукопашная схватка. Враг дрогнул. Казалось, нет такой силы, которая могла бы остановить партизан. Был момент, когда отделение Димки Качаева прорвалось к мосту. Вдруг из-за кустов выполз танк и устремился на группу храбрецов. Навстречу танку бросились гранатометчики и подбили его. Однако и отделение вынуждено было залечь…

Еще тяжелее пришлось первому батальону. Два танка выскочили из-за правого фланга первой роты. Скошенный пулеметной очередью, упал комиссар Тоут. Смерть комиссара ошеломила бойцов. Этим воспользовались немцы, усилили напор и начали теснить партизан… Тело комиссара подхватил командир взвода, но пробежал шагов двадцать и упал, смертельно раненный. Взводного сменил комсомолец Валя Косиченко, однако в последний момент смерть настигла и юного героя…

При выносе раненых и убитых погибло еще несколько человек, в том числе командир взвода Виктор Богданов. Всего же убитыми и ранеными за день боя дивизия потеряла сорок шесть человек. К сожалению, не всех погибших удалось вынести…

Наиболее ощутимой потерей явилась гибель комиссара Иосифа Иосифовича Тоута. Только теперь мы с Бакрадзе по-настоящему почувствовали, как нам недостает этого скромного, чуткого, на первый взгляд незаметного человека, ставшего душой полка. В последнем поступке раскрылись все лучшие черты в характере Тоута — коммуниста, патриота, воина, человека. Он мало был у нас, но оставил о себе светлую память.

…Раненого Бокарева заменил Иван Ильич Деянов. Это бывалый воин. В бой вступил в первые минуты нападения гитлеровцев в Южном городке Бреста, так и не успев принять военной присяги. Выбравшись из Бреста, попал в разведку 75-й стрелковой дивизии. В сентябре 1941 года при выполнении задания на Десне угодил в плен, но через две недели бежал. Пробираясь к линии фронта, переплыл Десну, заболел воспалением легких и долго провалялся в крестьянской семье в деревне Козловке недалеко от Путивля. Выздоровел и пришел к партизанам. Участвовал во всех рейдах соединения. Дважды ранен. Иван Ильич повоевал автоматчиком, пулеметчиком, командиром отделения, взвода и, наконец, стал командиром роты. Рота досталась ему в неприглядном виде. Вышли из строя все командиры взводов и помощник командира роты. Тут же в бою Деянов назначил новых из числа отделенных и лучших бойцов. В помощники себе взял командира отделения Ивана Георгиевича Зинченко и вместе с ним продолжал управлять боем роты.

После того как захлебнулась последняя атака партизан, рухнули всякие надежды на овладение мостом. Группа Бычкова осталась за рекой, предоставленная сама себе. Какая судьба ее постигнет? Нас это волновало. Особенно переживал потерю части роты комбат Тютерев.

Отразив атаки партизан с фронта, противник сам перешел в наступление и попытался окружить Подразделения первого полка, выдвинув для этого большие силы на фланги. Этот маневр мы разгадали и сорвали. Немцам помешали наша артиллерия и взвод первой роты, который Бокарев заблаговременно выставил на фланге. Под их прикрытием партизаны отошли и закрепились в лесу.

Бой гремел. Горел уже четвертый танк, кругом валялись трупы в серо-зеленых шинелях, а фашисты не унимались. Более настойчивыми стали их атаки с юга и запада на оборону полков Кульбаки и Брайко. Однако, несмотря на многократное превосходство противника, все его атаки разбивались о стойкость партизан. Это охладило пыл гитлеровцев…

Бой по инерции продолжался. Но это был уже не тот пожар, который недавно полыхал, а лишь дотлевающие головешки, вспыхивающие на короткое время. Обе стороны как бы притаились, зализывали раны, накапливали силы для будущих боев.

К концу дня немцы вообще прекратили атаки с юга.

Мы воспользовались передышкой, похоронили убитых товарищей, которых удалось вынести с поля боя. В братской могиле в Рожковке лежат боевые побратимы — венгр, коммунист Иосиф Иосифович Тоут, русский Виктор Богданов, украинец — семнадцатилетний комсомолец с Донбасса Валя Косиченко, француз, механик из Марселя, Мишо Легре, москвич Дима Качаев, Петр Лепешкин…

При похоронах не произносились длинные и пылкие речи. Все чувства партизан выражались одним коротким словом: «Месть!» Не было и традиционного прощального салюта: пули берегли для врага.

Приближался долгожданный вечер. Начали готовиться к маршу. Отдан приказ. Колонна вытянулась на север. Видимо, командование решило ночью любой ценой пробиться в Беловежскую пущу. Но почему-то кавалерийский дивизион и разведрота не спешили вперед, на свое обычное место.

Перед самым выступлением разведчики сообщили, что немцы с юга перебрасывают войска на север к пуще.

Вершигора внимательно выслушал разведчиков и заметно повеселел. Я не понимал причины этого веселья. Ведь идем на север, как раз туда, где немцы усиливают свои войска!

Дивизия ждала команду, чтобы начать движение. Однако Петр Петрович не торопился. Заложив руки за спину, он долго ходил взад-вперед. Наконец остановился и, обращаясь ко мне и Войцеховичу, спросил:

— Вы люди военные. Как вы думаете: противник все войска перебросил с юга?

Признаться, меня удивил такой вопрос. Я ответил:

— Надо быть круглым дураком, чтобы так поступить.

Предположим, противник на этот раз таким и оказался, — сказал Вершигора и решительно добавил: — Сделаем ход конем. Вася, отдай распоряжение повернуть колонну на сто восемьдесят градусов!