Вся синева неба - да Коста Мелисса

— Ты не знаешь, куда он ушел?

Она проверила, не взял ли он с собой свои вещи, уходя. Но все было на месте. Она запаниковала всерьез. Заперла кемпинг-кар и с отчаянно колотящимся сердцем побежала в деревню. Она всматривалась во всех встречных людей на пути: вдруг один из них окажется Эмилем, бродящим по улицам во власти нового блэкаута? Она начала его звать. Сначала тихо. Потом все громче.

— Эмиль!

Страх сжимал ей легкие. Перед глазами стояли их мобильные телефоны на кухонном столе. Включенные. Что он сделал? У него снова провал? Мог ли он позвонить кому-то?

— Эмииииль!

Мог ли он позвонить родителям? Сказать им, где находится? Блэкаут — она уже видела, как это бывает. Она видела его помутившийся взгляд. Слышала, как он задыхается. Читала в его глазах, что он не узнаёт ее. А что, если это повторилось? Успел ли кто-нибудь прийти за ним? Его родные? Врачи? Полиция?

Жоанна едва замечала, что по щекам текут слезы. Не слышала, как кричит его имя. Если это случилось, если он кому-то позвонил, значит, она не сдержала свое обещание. Она поклялась смотреть за ним, держать его подальше от его родных, от больницы… Если это случилось…

Она ничего не понимает, когда перед ней вдруг вырастает Себастьян.

— Жоанна… Жоанна, что с тобой?

Она едва сознает, что ноги привели ее к «Дню рыбалки», что она пришла к нему за помощью.

— Жоанна, что случилось? Почему ты плачешь?

Она пытается успокоиться и говорит почти ровным голосом:

— Эмиль пропал.

— Что?

— Эмиля нет в кемпинг-каре. Все вещи перерыты. Я не знаю, куда он мог уйти.

Он заставляет ее сесть на стул на террасе.

— Подожди… Ты… Кто-то ограбил кемпинг-кар?

Жоанна мотает головой. Она понимает, что ее объяснения невнятны, но паника мешает ей говорить яснее.

— Он ушел. Я… Он, наверно, заблудился.

Себастьян качает головой, удерживая улыбку.

— Жоанна, успокойся. Он уже большой мальчик. Просто пошел что-нибудь купить. Он знает город. Он не заблудится.

— Дело не в этом.

— Что же…

— Он теряет память.

— Как?

— Нам надо его найти. Он заблудился.

Теперь она в этом уверена. Если он проснулся с провалом в памяти, то наверняка пытался понять, что он здесь делает. Поэтому рылся в шкафах. Он нашел свой фотоальбом. Нашел бумажник Жоанны с документами на имя Жоанны Мари Тронье. Наверно, спрашивал себя, кто она и как он сюда попал. Возможно, нашел свидетельство о рождении и их свидетельство о браке, которые она хранит в своем бумажнике. Потом, наверно, решил включить телефоны, чтобы попытаться понять. Может быть, кому-то позвонил… Кровь стынет у нее в жилах. Если он кому-то звонил, то наверняка родителям. И мог сказать им, где находится. Если только этого он тоже не забыл. Потом, наверно, вышел, бродил по шоссе, по улочкам в полной панике, не понимая, как сюда попал.

Себастьян кладет обе руки ей на колени, пытаясь успокоить.

— Хочешь, обзвоним больницы? Позвоним в комиссариат?

Она лихорадочно кивает.

— Да. Да, вот что надо сделать.

Она видит, как к Себастьяну подходит мужчина. Вероятно, его отец. У него волосы с проседью и строгий вид. Они переговариваются. Она слышит, как Себастьян просит у него телефон. Мужчина уходит.

— Сейчас позвоним. Постарайся успокоиться, Жоанна.

Ей кажется, что она падает назад, голова кружится. Это все из-за слов. Постарайся успокоиться, Жоанна. И охватившая ее паника. Она слышала эти слова в прошлом, когда была в таком же состоянии паники. Они достали его из воды. Постарайся успокоиться, Жоанна. Голос Леона. Самый ненавистный голос во всем ее мире.

Она приходит в себя, когда прохладная рука Себастьяна ложится на ее щеку.

— Жоанна?

Она несколько раз моргает. Себастьян смотрит на нее с тревогой.

— Ты потеряла сознание?

Она мотает головой и пытается встать. Она не знает, сколько времени прошло. Наверное, она и правда потеряла сознание.

— Ты позвонил?

— Я же тебе сказал.

Она снова моргает.

— Что?

— Он в комиссариате.

Такое чувство, будто ей вылили на голову ведро воды. Она не знает, вздохнуть ли с облегчением, что он жив, в комиссариате, или паниковать при мысли о последствиях. Может быть, они захотят его оставить? Препоручить больнице?

— Я отведу тебя, — говорит Себастьян.

Она даже не противится.

Она бежит по холлу комиссариата, Себастьян следует за ней и шепчет, чтобы не бежала так быстро. Эмиль сидит на стуле в холле рядом с полицейским. С первого взгляда она понимает, что была права. С ним снова случился блэкаут. В его глазах невыразимое отчаяние. У него отсутствующий вид и в то же время на лице написан несказанный ужас.

— Я пришла за ним. Я его законная жена, — рявкает Жоанна на полицейского, даже не подумав поздороваться.

Она протягивает свой бумажник с документами, которые собрала с пола кемпинг-кара. Эмиль поднимает голову, и от его взгляда у нее леденеет сердце. Тебя я забуду первой. Она понимает, что это произошло. Его глаза пусты. Она не видит в них ничего из того, к чему привыкла за эти несколько месяцев их путешествия вдвоем. Он не узнает ее. Даже еще хуже, он ударяется в панику, когда она подходит к нему и заявляет, что она его законная жена.

— Постойте, дамочка, — прерывает ее полицейский, вставая. — Это вы мне звонили?

— Это я, — вмешивается Себастьян, подойдя к Жоанне. — Она… Он заблудился и…

Жоанна резко перебивает его:

— Он болен ранним Альцгеймером.

Полицейский внимательно смотрит на всех троих.

— У этого месье действительно был потерянный вид. Он, кажется, думал, что его похитили.

Жоанна на мгновение закрывает глаза, чтобы не поддаться снова охватившей ее панике. Несмотря на все, что она передумала, к этому она не была готова. А что ей делать, если память не вернется к нему? Увезти его силой?

— Я… с ним это бывает… Это блэкаут, — выговаривает она непослушным языком. — Он… Он иногда теряется…

— Ладно…

Полицейский берет документы Жоанны, которые она давно протягивает ему.

— А вы?..

— Его жена. Мы состоим в браке.

Она видит, как расширились при этих словах глаза Себастьяна. Глаза же Эмиля по-прежнему выражают несказанный ужас, такой огромный, что он, кажется, лишился дара речи.

Полицейский показывает ей на маленький застекленный бокс в холле.

— Идемте, уладим это в моем кабинете.

Сквозь стекла бокса Жоанна видит Эмиля, неподвижного, словно в шоке, безмолвного, со стиснутыми на коленях руками. Себастьян сидит рядом с ним. Он выглядит почти таким же потерянным, с той лишь разницей, что глаза его теперь выражают не ужас, а недоверие.

— Итак, вы говорили, что он лечился в центре клинических испытаний.

— Да.

— В Роанне.

— В Роанне.

Полицейский берет выползающую из ксерокса копию брачного свидетельства.

— И что он решил положить конец этим испытаниям.

Она снова кивает, пытаясь сглотнуть.

— Он еще лечится?

— Нет.

Полицейский черкает несколько слов в своем блокноте.

— Надо вам присматривать за ним на будущее.

— Да, я… я буду осторожнее.

— Возможно, лучше положить его в центр… Чтобы впредь избежать подобных неприятностей.

У Жоанны пересохло в горле, но она держится.

— Я присмотрю за ним.

Полицейский вертит в руках удостоверение личности Жоанны.

— У него нет других законных опекунов? Родственников?

Страх сжимает ей грудную клетку. Она с трудом выговаривает глухим голосом:

— Нет, с тех пор как мы поженились.

Полицейский кивает и откладывает удостоверение личности Жоанны на стол, причмокнув губами.

— Конечно. По логике вещей.

Она не может не задать вопрос, который жжет ей губы:

— Вы кому-нибудь звонили?

— Простите?

— Его родителям?

— Нет. Ваш звонок поступил, когда его только что привели в комиссариат.