Пятый угол - Йоханнес Зиммель

— Я получил подробный телекс от полковника Верте. Час назад мы также разговаривали по телефону. Зондерфюрер, мои люди в вашем распоряжении.

— Для начала я попросил бы автомобиль для поездки в город.

— Я дам вам в сопровождение десять человек.

— Спасибо, не надо. Я должен в одиночку исполнить то, что мне предстоит.

— Но…

— Вот запечатанное письмо. Если до восьми часов вы не получите от меня известий, вскроете его. Оно содержит все необходимые указания полковника Верте насчет дальнейшего. Всего вам доброго.

— До свидания…

— Да, — сказал Томас, постучав по дереву, — надеюсь.

«Ситроен», конечно, трофейный, но без немецких номеров, запрыгал по безлюдной площади Блез Паскаль. Томас сидел рядом с заспанным молчаливым шофером. На нем был плащ поверх серого фланелевого костюма и белая шляпа. Его целью ранним утром был профессор Дебуше, духовный лидер Сопротивления в центральной Франции. Он жил в служебной квартире на территории широко раскинувшегося университетского городка. Перед главным входом с авеню Карно Томас вышел, сказав:

— Поезжайте за угол и ждите меня.

Затем он направился к университетским воротам. «Боже милостивый, как мне и всем нам сейчас нужна твоя помощь», — думал он.

Прошла целая вечность (Томас звонил и звонил), прежде чем, наконец, с руганью появился старый швейцар в шлепанцах и ночной рубашке, поверх которой было наброшено пальто.

— Бог мой, вы что, рехнулись? Что вам нужно?

— Поговорить с профессором Дебуше.

— В это время? Послушайте-ка… — Швейцар осекся. Банкнота в пять тысяч франков поменяла владельца. — Что ж, видно, дело неотложное. Что мне передать господину профессору, кто его спрашивает?

— Телефон в квартире у вас есть?

— Да, мсье…

— Я сам с ним поговорю.

В тесной подвальной квартире швейцара у Томаса пот выступил на лбу, пока он слушал, прижав трубку к уху, как заливается телефон у профессора Дебуше.

Встала и жена швейцара, она прижалась к мужу, и, перешептываясь, оба испуганно смотрели на Томаса. Затем Томас услышал знакомый голос:

— Дебуше. Что случилось?

Томас произнес хрипло:

— Эверетт.

Он слышал, как профессор ловит ртом воздух:

— Эверетт? Где… где вы?

— В университете. В квартире швейцара.

— Пусть он проводит вас ко мне — сейчас… Я… я жду вас…

Томас повесил трубку. Швейцар сказал:

— Пойдемте, мсье.

На ходу он кивнул жене, все еще смотревшей на Томаса. Тот уже не видел, как отцветшая посеревшая женщина после их ухода подошла к телефону и сняла трубку…

— Ради всего святого, что заставило вас совершить это безрассудство — явиться сюда, капитан Эверетт? — известный физик — вылитый Альберт Эйнштейн — стоял перед Томасом в библиотеке своей квартиры возле огромного книжного стеллажа.

— Господин профессор, «Маки Крозан» взорвала мост возле Гаржилесса.

— Да, согласно полученному указанию.

— С тех пор вы виделись со своими людьми?

— Нет. Я и моя ассистентка уже неделю находимся здесь. Я должен читать лекции.

— Но вам известно, что вместо лейтенанта Белькура взрывом руководили бургомистр Касье и гончар Руф?

— Хорошие люди, порядочные.

— Плохие люди, глупые, господин профессор, — с горечью возразил Томас. — Тщеславные! Безответственные!

— Послушайте, капитан…

— Известно ли вам, что вчера вечером устроили эти Богом проклятые идиоты? Взяли рацию и передали имена и адреса членов «Маки Крозан»! Касье! Руф! Профессор Дебуше! Ивонна Дешан! Лейтенант Белькур! Свыше тридцати имен и адресов…

— Но зачем же, ради всего святого? — старик побледнел.

— Чтобы похвастаться. Чтобы лично генералу де Голлю стало известно о самых мужественных героях, заслуживших самые большие ордена… Дураков вы держите там в горах, господин профессор!

Старик долгим взглядом посмотрел на Томаса. Затем сказал:

— Конечно, было ошибкой передавать имена. Но разве это преступление? Разве «Лондон» поставлен этим под угрозу? Едва ли… Так что это не может быть причиной того, чтобы вы с риском для жизни добирались сюда…

Близко, совсем близко подошел к Томасу профессор Дебуше. Глаза ученого были огромными и испытующими, когда он хрипло прошептал:

— Во имя чего вы рисковали своей жизнью, капитан Эверетт?

Томас глубоко вдохнул. «Пускай он убьет меня, — подумал он. — Пускай я не переживу этот день. Тогда я хотя бы погибну при попытке остаться порядочным человеком в эти грязные времена». Он вдруг почувствовал, что совершенно спокоен, как тогда, когда принял решение лишить себя жизни, чтобы покончить с допросами в гестапо. Он произнес тихо:

— Потому что меня зовут не капитан Эверетт, а Томас Ливен.

Старик закрыл глаза.

— И потому что я работаю не на Лондон, а на германский абвер.

Старик открыл глаза и взглянул на Томаса с выражением бесконечной грусти.

— И потому что «Маки Крозан» уже в течение месяцев поддерживает радиосвязь не с Лондоном, а с немцами.

После этого в библиотеке настала тишина. Мужчины смотрели друг на друга. Наконец Дебуше прошептал:

— Это было бы слишком страшно. Не могу и не хочу в это поверить.

В этот момент дверь распахнулась. В проеме показалась запыхавшаяся ассистентка Дебуше Ивонна Дешан с беспорядочно разбросанными по плечам волосами, без следов косметики, с минимумом одежды под голубым дождевиком. Расширенные от ужаса бирюзовые глаза. Красивый рот подергивался.

— Это правда… Капитан Эверетт… Это действительно вы…

Она приблизилась вплотную к Томасу. Дебуше сделал резкое движение. Она впилась глазами в Томаса, заговорила взахлеб:

— Мне позвонила жена швейцара… Я тоже живу здесь… Что случилось, капитан Эверетт, что стряслось?

Томас сжал губы и молчал. Вдруг она обеими руками крепко схватила его руку. И только теперь она увидела, что Дебуше сидел сломленный, постаревший, отчаявшийся.

— Что случилось, профессор? — закричала Ивонна со все возрастающей паникой.

— Дитя мое. Человек, чью руку ты держишь, — германский агент.

Медленно, очень медленно Ивонна Дешан отступала от Томаса. Ее шатало, словно пьяную. Она опустилась в кресло. Хриплым голосом поведал ей профессор Дебуше обо всем, что рассказал ему Томас.

Ивонна слушала, не спуская глаз с Томаса. Ее зеленые глаза становились все темнее, наполнившись под конец гневом и презрением. Когда она заговорила, ее губы едва шевелились:

— Думаю, что вы подлец из подлецов, самое грязное существо на свете, господин… Ливен. Я думаю, что вы самый большой мерзавец, действительно заслуживающий ненависти.

— Мне все равно, что вы обо мне думаете, — сказал Томас. — Я не виноват в том, что не только у нас, но и у вас водятся такие тщеславные, самовлюбленные идиоты, как этот Руф и этот Касье. Месяцами все шло хорошо…

— Вы называете это «хорошо», свинья?

— Да, — ответил Томас. Он почувствовал, что все больше успокаивается. — Я называю это «хорошо». В течение месяцев в этой местности никого не застрелили. Ни немца. Ни француза. И все могло бы так же продолжаться и дальше. Я мог бы защищать вас всех, пока не закончится эта проклятая война…

Ивонна неожиданно закричала, тонко и истерично, как ребенок. Вскочив и покачиваясь, она плюнула Томасу в лицо. Профессор энергично оттащил ее.

Томас вытер щеку носовым платком. Он молча смотрел на Ивонну. «Она права, — подумал он. — С ее точки зрения, она права. Все правы, со своих точек зрения, и я тоже. Ибо хочу быть порядочным со всеми…»

Ивонна Дешан хотела броситься к двери. Томас отшвырнул ее. Она с шумом ударилась о стену. Оскалив зубы, она шипела и кашляла ему в лицо.

— Вы останетесь здесь, — Томас загородил собой дверь. — Когда вчера вечером были переданы имена, абвер немедленно поставил в известность Берлин. Возникла угроза, что будет задействовано подразделение горных стрелков, дислоцированных под городом. Поэтому я еще раз переговорил с шефом абвера в Париже…

— Зачем? — спросил профессор Дебуше.

Томас потряс головой:

— Это мое дело.

Профессор посмотрел на него со странным выражением:

— Я не хотел вас оскорбить…

«Этот человек, — подумал Томас, — этот достойный восхищения человек начинает прозревать, начинает понимать меня… Если мне повезет… если нам всем повезет…»

— Я разъяснил полковнику Верте, что операция горных стрелков совершенно точно не обойдется без жертв с обеих сторон. Наши люди перейдут в решительное наступление. Ваши станут отчаянно защищаться. Прольется кровь. Погибнут люди. Немцы и французы. Гестапо станет пытать пленных. Они выдадут своих товарищей.

— Ни за что! — закричала Ивонна.

Томас повернулся к ней.