Обнаров - Наталья Троицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господин Ковалев, ваша жена скоро уснет, а вам пора уходить. Прошу меня простить, но время посещений закончилось два часа назад.
Обнаров ушел только, когда жена уснула.
На следующее утро он был снова рядом. Очнувшись ото сна и увидев рядом мужа, Тая провела по воздуху рукой, точно стараясь стереть видение. Он рассмеялся, поймал руку жены, поцеловал.
– Костик… – она задохнулась от счастья.
– С добрым утром, Таечка!
Обнаров потрогал ее лоб. Лоб был прохладным, и Обнаров поблагодарил Бога, что лихорадка не возвращается.
– Как тебя пустили так рано?
– Я не уходил. Мне Анатолий Борисович разрешил переночевать в его кабинете. Он сегодня дежурил ночь.
Она улыбнулась одними уголками губ.
– Во сколько у тебя самолет?
– Поздно вечером, в половине двенадцатого.
– Как хорошо! Ты весь день будешь со мной. Будешь?
Он кивнул.
– А ты мне сделаешь опять массаж? У тебя руки такие нежные…
– Конечно. Все, что захочешь.
– Я ванну хочу. И голову помыть.
– Тебе можно?
Она улыбнулась.
– Выжившим после лихорадки все можно.
Ему было приятно, что хоть чем-то он может жене реально помочь.
– Еще я в сад хочу. Ты отнесешь меня в сад? Там лекарствами не пахнет и нет надоевших стен.
– Обязательно, после завтрака. Если Анатолий Борисович не будет против.
– Мы попросим его. Правда? Так хочется почувствовать, что еще живешь…
– Тая!
– Прости. Прости, пожалуйста. Ну, что вы сидите, «господин Ковалев»? Подайте мне судно. Я писать хочу…
Вроде бы он адаптировался к ситуации, даже перестал замечать некоторые ее нюансы. Он почувствовал себя нужным. Он поверил: жизнь продолжается! Он поймал нужное состояние, состояние некоего смирения и ощущения жизни здесь и сейчас, без страха перед будущим.
Ровное расположение духа было внезапно нарушено, когда, распрощавшись с женой, он шел по коридору к выходу. Посетителей в клинике уже не было. Время посещений закончилось пару часов назад. Обнаров торопился на самолет, он был погружен в свои думы и едва не налетел на каталку, которую две медсестры вывезли в коридор из палаты.
– Простите, вам лучше не смотреть, – сказала знакомая медсестра.
На каталке лежало тело, накрытое простыней.
Обнаров сорвал, сжал в кулаке стерильную маску.
«Как же все просто…»
Он стоял в коридоре, провожая внимательным взглядом того, кто начал свой последний путь, и отвратный шершавый мороз студил спину.Уже неделю с восьми утра до трех часов дня он был пылко влюбленным авантюристом, разбившим сердце юной красавице Кире Войтенко и ее героине, а с шести и до десяти вечера превращался то в кровожадного вампира, то в его противоположность – неподкупного лесничего, воплощение сил добра. Конаковские болота, что на границе Московской и Тверской областей, стали ему почти родными, хотя проклинал он их регулярно и тщательно, несмотря на гидрокостюм, предусмотрительно, специально для него приобретенный костюмерами картины.
– Костя, опоздаем! Садись, поехали! – торопил Обнарова агент и бывший компаньон по актерскому агентству «Успех» Валера Юдин. – Уши… Уши потри! Грязь не отмыл. Еще на левой щеке, у виска, и слева на шее.
– Черт! Купался же! Грязь в этих болотах, точно на масле, – сетовал Обнаров и остервенело тер полотенцем уши, лицо и шею.
Потом он бросил полотенце на заднее сиденье юдинской машины и открыл вожделенную бутылку минералки.
– Будешь?
Юдин качнул головой и резко тронул с места.
– Прокачу тебя с ветерком! Что, Костик, тяжко по две смены в день?
– Пройдет, по молодости, по глупости…
– А ты возьми меня к себе директором. Я добросовестный. Я тебя через болото на руках носить буду.
– Директором чего?
– Директором тебя.
– Меня?! Как это?
– Ой, только умоляю вас, друг мой, давайте без ложной скромности! Знаменитость вашего уровня не должна утруждать себя чтением и сортировкой сценариев, организацией своей занятости, ведением переговоров, отслеживанием исполнения контрактов, продвижением себя на рынке, пиар-менеджментом, и прочая, и прочая, и прочая, что отнимает у вас массу сил и времени и чего вы просто не умеете.
– Понеслось! Валерик, ты мне не по карману. Мне достаточно твоего актерского агентства. Останови машину, я назад сяду. Посплю часик, пока едем. Устал я со злом бороться, если честно.
Юдин съехал на обочину, послушно остановил машину.
– Поспи, поспи… Ой, испугаются тебя работодатели! Тебе кощея без грима играть! Щеки ввалились, под глазами синева, ухо так и не оттер. Ухо грязное!
– Отстань, – сказал Обнаров, зевая. – Знаменитость моего уровня подойдет и с грязным ухом.
Он лег на заднее сиденье, еще раз зевнул и мгновенно уснул.
– Всех денег все равно не заработать, так стоит ли рваться? – глядя на Обнарова, философски изрек Юдин и поехал в город.
В павильоне все было готово для съемки.
– Константин Сергеевич, я понимаю, вы устали, но ничего особенного от вас не требуется. Открываете вот эту дверь, проходите в этот зал, идете прямо на камеру и произносите текст: «Банк «Мистраль» – это мой банк. Я доверяю ему». Это – финальная сцена. Затем мы перейдем в соседний павильон, там уже все готово, и снимем начальную сцену. Вы просто сидите за столом, подписываете бумаги, потом встаете, смотрите в камеру и говорите: «Банк «Мистраль» помогает мне легко справиться с тысячей проблем. Надежность, забота о клиенте, индивидуальный подход, выгодное вложение капитала, конфиденциальность». Вот, текст на листочке. Вас ждет гример и костюмер. Как только вы будете готовы, мы начинаем, – без умолку щебетала ассистент по актерам.
– Милая, Константин Сергеевич давно все понял. Не надо так переживать, – целуя руку девушке, нараспев произнес Юдин. – Как звать?
– Вероника.
– Вероника… Верочка… Вера… Вера нам с Константином Сергеевичем очень нужна. Точно так же, как Надежда и Любовь. Любовь особенно!
Девушка смутилась.
– Верочка, проводите нас для начала к доверенному лицу банка господину Красс П. Н. Он ждет Константина Сергеевича для подписания контракта. А потом уже на грим и одеваться.
Девушка улыбнулась.
– Я провожу вас, если только вас не смущает, что Красс П. Н. – это не господин, а госпожа.
– Вот, был бы у тебя директор, пошел бы гримироваться и не тратил бы время на юридические посиделки, в которых все равно дуб дубом, – шептал Юдин Обнарову на ухо. – Контракт подготовили и подписали бы заранее, уже бы и денежки получили. А сейчас… Ты делаешь умное лицо и важный вид. Я веду переговоры. Не наоборот, Костя. Понял?
В кабинете их ждали. Миловидная женщина лет тридцати двух, одетая просто, но строго и дорого, с готовностью поднялась на встречу.
