Звук снега - Кэтрин Кингсли

– Ты закончила? – Притянув Джоанну поближе, он нежно приподнял ее подбородок. – А теперь послушай меня. Меня совершенно не беспокоит мое доброе имя, милая. Единственное, что меня волнует на самом деле, это как очистить твое, и я практически уверен, что смогу это сделать, как только представится подходящая возможность. А над тем, чтобы такая возможность появилась поскорее, я уже работаю.

– А Лидия? Как же память о ней? – спросила Джоанна с неподдельной озабоченностью. – Ты был ее мужем. И, очевидно, она не одобрила бы нашей свадьбы.

Не в силах выдержать взгляда Гая, она опустила глаза.

Он нежно провел рукой по ее шее, от чего у Джоанны слегка подогнулись колени.

– Лидия умерла. Она лежит в земле, и то, что она хотела бы или не хотела, более не может быть препятствием для нас.

– А общество что подумает? Вне всяких сомнений, твоя женитьба на дьявольской кузине будет воспринята как более чем экстравагантный поступок, тем более что вы с Лидией были несчастливы в браке, и об этом все знают.

– Почему тебя так волнует, что подумают другие? Раньше за тобой этого не водилось.

– Потому что раньше я беспокоилась только о себе, а мои доброе имя и репутация не имели особого значения для общества. Ты же совсем другое дело. Я отказываюсь тянуть тебя за собой вниз.

– Значит ли это, что я должен отбросить всякую надежду на свое счастье только потому, что ты решила спасти меня от самого себя? Или ты хочешь спасти меня от острых зубов представителей света? Разъясни уж, пожалуйста, сам я понять не могу.

– Не дразни меня, – попросила Джоанна, чуть не плача. – Для меня это очень серьезно.

– Для меня тоже, – сказал Гай, раздраженно повышая голос. – Я люблю тебя, Джоанна, и хочу, чтобы ты стала моей женой. При этом я уже достаточно большой мальчик и вполне в состоянии проследить, чтобы острые языки не слишком распоясались и мы с тобой не слышали всякую ерунду. – Он взял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза. – Пожалуйста, Джоанна, пожалуйста, выходи за меня. Стань моей женой и сделай счастливыми нас обоих. Позволь мне любить тебя так, как ты заслуживаешь.

Слова Гая вызвали в памяти воспоминание о другом разговоре. Весь его она помнила смутно, какими-то обрывками, но часть фразы прозвучала в голове так четко, будто Космо только что ее прошептал.

«Будь счастлива… Найди кого-нибудь, кто сделает тебя такой же счастливой, каким ты сделала меня».

Это было последнее желание Космо.

Последний рубеж обороны Джоанны пал. Разве имеет она право отказывать Гаю в желании стать счастливым? Разве должна она отказаться от собственного счастья? Он абсолютно прав. Свет с его болтливыми языками может убираться ко всем чертям!

Джоанна подняла к нему сияющие глаза. Столь полного ощущения счастья она не испытывала уже давно. Оно заполнило ее целиком. Будто вдруг распахнулись все давно не открывавшиеся ставни темного дома и он разом заполнился светом и свежим воздухом.

– Да! – почти выкрикнула она. – Если ты действительно этого хочешь, то да. Я выйду за тебя замуж, Гай де Саллисс!

Не обращая внимания на побежавшие по щекам слезы, она нежно прикоснулась к милому лицу, разгладила волосы, провела кончиками пальцев по щекам, по четко очерченному мужественному подбородку, по жилистой шее.

– Я выйду за тебя замуж… И буду любить всем сердцем… И всегда буду оберегать тебя.

– О, слава Богу! – воскликнул Гай и поцеловал по очереди глаза, затем щеки и постепенно добрался до губ. Поцелуй был таким страстным, что Джоанна вновь чуть не расплакалась от нахлынувших чувств. – Я люблю тебя, Джоанна Кару ди Каппони, – прошептал он, – и буду любить до самой смерти, дорогая моя.

– И я, – пролепетала она, сдерживая всхлипывания.

Ее сердце было переполнено счастьем, и Джоанна не знала, что с этим делать.

Гай знал. Он вновь прильнул к ее губам, сильнее и настойчивее, чем прежде, а затем приоткрыв рот, осторожно облизал ее нижнюю губу.

У Джоанны перехватило дыхание. Космо никогда не целовал ее подобным образом. Однако губы, подчиняясь властному требованию, сами собой открылись шире. Язык Гая проник в ее рот, где начал вибрировать и изгибаться, как бы приглашая принять участие в игре. Затем он стал быстро двигаться вперед-назад, каждый раз касаясь ее языка самым кончиком, а еще через несколько мгновений принялся совершать круговые движения. Ощущение времени исчезло, осталось только чувство чего-то неописуемо приятного.

– Гай, – выдохнула она, – что ты со мной делаешь, Гай?

– Я думал, что это абсолютно ясно, – пробормотал он, покрывая ее шею десятками быстрых поцелуев. – Ты хочешь, чтобы я остановился?

Джоанна отрицательно покачала головой. Она была как во сне. Такого сильного и в то же время тонкого чувственного наслаждения она никогда не испытывала и даже не знала, что такое может быть.

– Я, кажется, могу умереть, если ты остановишься, – только и смогла произнести она.

– Если это предложение отнести тебя в постель, я его принимаю, – сказал Гривз, прерывисто дыша. – Я уже достаточно натерпелся из-за того, что ты могла умереть.

Джоанна обвила руки вокруг его шеи и прильнула к ней губами, вдыхая насыщенный мужской аромат, будто это был нектар нектаров, а она опьяневшая от него пчелка.

– После этого ты на мне непременно должен жениться, – пробормотала она сквозь приглушенный смех.

– Непременно. Как только получу лицензию на венчание, – сказал он, взяв ее на руки и направляясь к кровати.

Джоанна не очень поняла, каким образом Гай ухитрился одновременно положить ее на спину и оказаться сверху, перенеся вес своего тела на локти. Он теребил пальцами ее локоны и смотрел ей в лицо своими черными глазами, в которых можно было прочесть все, что было и что произойдет сейчас между ними.

– Ты уверена, что хочешь этого, любовь моя?

Она кивнула, одарив его довольной подбадривающей улыбкой. Обнимающие его руки беспрестанно двигались по разгоряченной коже спины. Она наслаждалась ощущением силы, исходившей от его большого тела и подтверждаемой плотностью и рельефом мускулов, каждый из которых она могла сейчас прощупать пальцами. Эти ощущения кружили голову и заставляли все быстрее пульсировать кровь в венах.

Гай тихо застонал. Его губы прильнули к ее рту, язык проник внутрь и принялся вновь совершать свои завораживающие манипуляции. Уже знакомая с ними, Джоанна ответила тем же. Сердце и душа, соприкосновения и вкус языка, его нырки вглубь и быстрое отступление – все это слилось в единое ощущение, такое волнующее и приятное, что о нем хотелось криком оповестить мир. Зажившее по собственным законам тело дрожало в лихорадке вожделения – такой сильной, что было невозможно дышать.