Король-Демон - Кристофер Банч

— Знаешь, — сказала Маран, — мы с Амиэль уже бывали близки. Такое случается нечасто, но когда ты в отъезде...

Умолкнув, она раздвинула свое влагалище. Амиэль стала ласкать ей клитор большим пальцем.

— Впервые увидев Маран, я ее захотела, — призналась Амиэль. — Это было еще до того, как она познакомилась с тобой. Но тогда ничего не произошло.

— Почти ничего, — поправила ее Маран. — Кажется, я позволила Амиэль поцеловать себя пару раз, а затем притворилась, что была пьяной и ничего не помню. Мне было страшно. Первый раз мы по-настоящему занялись любовью после того, как я потеряла... как я потеряла нашего ребенка. Ты тогда отправился на войну.

Я сразу все понял. В течение нескольких недель после выкидыша я получил от жены всего две короткие записки, а затем внезапно последовало длинное письмо с извинениями, и мне очень хорошо запомнились слова Маран, что она «всегда будет в долгу перед своей лучшей подругой Амиэль», утешившей ее после смерти нашего сына.

Вероятно, мне следовало рассердиться, испугаться. Я так бы и поступил, если бы моя жена завела себе любовника. Но сейчас я был рад за Маран, и рад за ее подругу.

— Знаешь, — продолжала Маран, — Амиэль второй человек на свете, кто способен затронуть мне душу, подарить верх блаженства. С тех самых пор, как мы с ней стали близки, мы постоянно говорили о том, чтобы затащить тебя в постель с нами обеими. Мы мечтали об этом. Если честно, отправляясь к провидице Синаит за снадобьем, мы надеялись, что произойдет именно это. Каждый раз, занимаясь любовью с Амиэль, я чувствовала себя так, словно изменяю тебе, и мне хотелось с этим покончить. И я воспользовалась единственным выходом. Я знаю, что не могу отказаться от Амиэль.

— И я тоже не смогла бы без тебя жить, Маран, — добавила Амиэль. Она хихикнула. — Не говоря уж о том, что с тех пор нам удалось заняться любовью всего три — может быть, четыре раза. Мне этого никак не хватает.

— Да, — подтвердила Маран, — этого совсем недостаточно. Теперь я это хорошо понимаю. О Амиэль, не останавливайся. Ни в коем случае не останавливайся!

Опустив голову, Амиэль снова провела языком по бритой промежности Маран, проникая внутрь. Маран, схватив ее за колени, приподняла ноги, раздвигая их.

— Позволь заняться этим мне, — сказал я. Выбравшись из ванны, я опустился на колени перед Маран и, взяв ее ноги, сделал с ними то же самое, что она сделала с ногами Амиэль.

Маран стонала и извивалась, наслаждаясь ласками подруги. Мой член, налившись силой, уткнулся ей в губы.

— Положи мне его в рот, — с трудом выдавила Маран. — Я хочу испить твое семя. О Дамастес...

Так мы провели весь день. Отлично вышколенные слуги с непроницаемыми лицами приносили нам еду.

Когда стемнело, мы снова забрались в широкую кровать. На полу валялись беспорядочно разбросанные подушки и одеяла, на столиках стояли открытые флаконы с мазями и благовониями. Голова Амиэль лежала у меня на животе; Маран устроилась у подруги между ног.

— Я могла бы оставаться так целую вечность, — произнесла Амиэль.

— В таком случае, так оно и будет, — объявила Маран.

— Нет, — сказала Амиэль. — Наверное, нам следует подумать о том, чтобы не было скандала.

Я рассмеялся.

— Что тут такого смешного? — возмутилась Амиэль.

— Мне только что пришло в голову, — сказал я, — несомненно, весь город знает, что ты перебралась жить к нам.

— Естественно, — подтвердила Амиэль. — Все говорят о том, что мой брак расстроился; кто-то упоминал о том, что я нашла приют у вас дома.

— Ну, и что, по-твоему, о нас думают?

— А! — нахмурилась Амиэль.

— У меня уже давно репутация сумасшедшего, — продолжал я. — Так что мне на все наплевать. Маран, ты что скажешь?

Маран уселась в кровати.

— Мы не можем... — Она осеклась. — Кто сказал, что мы не можем? Почему не можем? Мне плевать на то, что думают обо мне все, кроме, быть может, моих родственников, но они не читают информационных листков. Дамастес прав. Наверное, на людях нам надо будет продолжать соблюдать приличия. В той или иной степени. Но здесь мы у себя дома. Здесь мы будем заниматься тем, чем хотим, тогда, когда хотим, и так, как хотим. Амиэль, отныне эта кровать и твоя. Уж какая она, не обессудь, — усмехнулась она, глядя на смятое белье.

Вещи Амиэль были перенесены из ее спальни к нам. Маран освободила для подруги одну из своих туалетных комнат, и дело было сделано. Никто из прислуги не произнес ни звука. Однажды я поймал на себе озабоченный взгляд провидицы Синаит. Я спросил у нее, в чем дело, но она поспешила заверить меня, что все в порядке.

Несмотря на решительные слова, я все же не мог не задумываться над тем, что готовит для нас будущее, как случившееся отразится на нашем браке. Но ответов на эти вопросы у меня не было.

У Амиэль прошло ее мрачное настроение, она была довольна нашей взаимной страстью. Теперь я узнал, почему ее считали несравненной любовницей, — Амиэль вела себя так, словно для нее не существовало ничего, кроме любви и тех, кого она любит.

Произошла и другая перемена: Маран снова стала веселой, улыбающейся. Я больше не замечал за ней холодных, оценивающих взглядов.

Так что я тоже был счастлив.

Но никакая идиллия не может длиться вечно.

Глава 12

ИМПЕРСКИЕ ИГРЫ

Мои служебные обязанности отнимали у нас все больше времени. В казармы Никеи прибывали потоки новых людей, которых затем срочно направляли на юг, в новый учебный центр, в провинцию Амур.

Среди них были как закаленные в боях ветераны, так и новобранцы, обладающие, с точки зрения вербовщиков, достаточным рвением для службы в гвардии. Естественно, кое-кто из командиров частей, действуя в соответствии с древними армейскими традициями, сплавил нам самых неспособных и ленивых. Такое пополнение быстро выявляли и без долгих церемоний отсылали назад.

Много беспокойства мне доставлял офицер, назначенный командовать Первым полком Имперской гвардии. Он был выходцем из конной пехоты, домициус по имени Агин Гуил. Я опасался, что император выбрал его не столько за его способности, сколько за то, что Гуил ухаживал за принцессой Дални, причем был встречен настолько благосклонно, что сестра императора разогнала всех остальных своих ухажеров. По словам Мируса Ле Балафре, Гуил отличался личной храбростью, но в сложных ситуациях терял самообладание.

По крайней мере, в Майсире, несмотря на подозрения императора, было тихо. Король Байран сдержал свое слово и отвел солдат на расстояние двухдневного перехода от границы. Наши шпионы, засылаемые на территорию соседнего государства, не замечали никаких признаков военных приготовлений.