The Мечты. Минор для мажора - Марина Светлая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закусив губу, Юлька глухо застонала, принимая осознание самого главного... и самого тяжелого... Чувствовала, как наваливается, и едва держалась, чтобы не расплакаться.
Дима!
Господи! Дима!
Опять Дима! Снова где-то на руинах после всего – Дима!
Они вернутся обратно, в «Перевал». Мужа она увидит уже сегодня. И что она ему скажет? Как ему в глаза посмотрит? Что ей делать?!
Если бы она хотя бы не изменила... если бы поговорила с ним раньше, когда только-только начала думать о разводе...
Черт!
Очнувшись от собственного всхлипа, Юлька выдохнула. Нет. Позволить себе утонуть в этом прямо сейчас нельзя. Надо хоть что-то делать. Отставить истерику.
Медленно встала, прошлепала, прихрамывая, к скамейке, на которую Богдан предусмотрительно сложил и ее вещи тоже. И стала одеваться, стараясь создавать как можно меньше шума, будто бы оттягивала тот момент, когда придется столкнуться лицом к лицу с Моджеевским. А потом вдруг услышала его голос за дверью, на улице.
- Я сейчас скину тебе свое местоположение, - говорил Богдан с небольшими паузами между фразами. – Нет, нормальной дороги сюда нет… Ну вот ты и придумай, как… Окей, жду. А! И припасов прихвати, надо здешние пополнить.
Юлька застыла как была – с колготками в руках и в футболке. Снова прислушалась. Замолчал? Да. Замолчал. Но по мере осознания того, что только что было на улице, среди растерянности всего этого утра в ней появлялось и нечто новое. Нечто, что ей не понравилось бы на свежую голову, но за что прямо сейчас, в своей панике, она неожиданно ухватилась.
Прижала ладонь ко лбу и медленно опустилась на стул.
- Привет! – весело поздоровался Богдан, переступая порог. – Рано еще, чего подхватилась? Темно совсем.
Он подошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать. Она не позволила – отшатнулась. И огромными, круглыми глазами воззрилась на него.
- Ты чего? – удивился Моджеевский.
- Ты сейчас по телефону говорил.
- Говорил.
- Значит, он не сел.
Он усмехнулся и развел руками. Потом разжег лампу, свет которой разогнал полумрак, царивший в доме, и, опершись на стол, внимательно посмотрел на Юльку. Она дала себе еще одну секунду, чтобы уложить все это в голове, а потом резко выпалила:
- Значит, ты мне соврал!
- Соврал, - согласился Богдан. – Но среди ночи к нам бы сюда все равно никто не добрался.
- Откуда ты знаешь? Был вечер, нас могли забрать, если бы ты сбросил координаты своим людям. Ты не Вася Иванов, ты Моджеевский, тебя бы достали откуда угодно и когда угодно. Но ты мне соврал! Для этого? – она махнула на постель. – Для этого, да?
- Да! – рявкнул в ответ он. – Да, для этого. Наверное, я еще и в лесу тебя для этого заблудил! Но, черт возьми, да, я воспользовался случаем, чтобы просто побыть с тобой вдвоем. Потому что ты, мать твою, вообще постоянно врешь!
- Я вру? – задохнулась она возмущением. – Это я вру?! Это ты! Ты вчера нарочно мне сказал, что телефон сел, потому что если бы нас забрали, я бы в жизни не... я бы ни за что не изменила мужу!
Богдан оттолкнулся от стола и навис над Юлей.
- Знаешь что, дорогая, - его глаза метали самые настоящие искры, - если ты хорошенько подумаешь, то поймешь одну очень простую вещь. Это ты мне с ним изменяешь!
- Что?!
- Ничего! Играешь спектакль, в который только ты и веришь. Семья, муж, ребенок.
- Да! У меня семья, муж и ребенок! И из-за тебя сегодня ночью я их предала!
Моджеевский отстранился и, сверля Юлю свирепым взглядом, сложил на груди руки.
- Ну вот чтобы тебя не мучила совесть перед твоим замечательным мужем – разводись с ним. И покончим наконец с этим фарсом.
- А ты кто такой, чтобы указывать мне, что делать? А? – окончательно взбеленилась Юлька, вскочив на ноги и снова оказавшись с ним лицом к лицу. – Привык, что все так, как ты хочешь?!
- А ты не хочешь?
- Да какая разница, чего хочу я? Моджеевский! Ты хотя бы представляешь себе, что такое – ребенок? Людям свои не нужны, а я тебе с сыном от другого мужика – нахрена? Потрахаться и разойтись? Ты понимаешь, чем я рискую?
- Нашла причину, - фыркнул он. – Тебе ли говорить! Твой отец вырастил твою сестру. И кажется, ни он, ни она не жалуются.
Юлька зависла. Непонимающе глядела на него своими огромными глазами, и он буквально видел то недоумение, которое сейчас завладевало ею пуще гнева. А если одно накладывается на другое – это уже грозит совершенно непредсказуемыми последствиями.
- Что ты сказал? – шевельнула она губами.
- Сказал, что вряд ли твоего отца сильно волновало, чья Женя…
Его перебила пощечина. Щеку опалило ударом наотмашь. И ее злые, отчаянные глаза – они били сильнее маленькой ладошки.
- Ну ты и... сукин сын, - прошипела она. – Всегда был. Только и можешь, что поливать грязью мою семью.
Богдан икнул от неожиданности и ошалело уставился на нее, потирая щеку.
- Ты не знаешь? – удивленно спросил он, хотя и без того было ясно: она не знает.
- Теперь знаю. Что ты такой же урод, как и был. Выйди, я оденусь!
- Перебьешься, - весело хохотнул он, завалился на постель и вынул из кармана звякнувший телефон. – Не собираюсь мерзнуть из-за твоих тараканов. Кстати, Савелий будет минут через сорок. Еще успеем выпить чаю.
- Иди к черту со своим Савелием и со своим чаем! И даже не смей больше ко мне приближаться! – продолжала бушевать Юлька.
- Я слишком долго делал то, чего хочешь ты, - устало проговорил Богдан. – Теперь будет наоборот.
- И куда среди всего этого прикажешь деваться мне?
- Прямиком ко мне домой.
- Придурок! – гавкнула она и покрутила головой. И еще через мгновение в его сторону летел Юлькин ботинок. Но не долетел. С меткостью у нее определенно были проблемы. Ударился о край кровати и отскочил в сторону. Богдан и ухом не повел, но едва ботинок приземлился, он потянулся, подхватил его с пола и сунул
