На орлиных крыльях - Кен Фоллетт

В Центральном банке им пришлось долго ждать, пока их примет господин Фархад, который должен был дать разрешение на сделку. В конце концов, он приоткрыл дверь своего кабинета, высунул голову и сказал, что разрешение уже дано и что банк «Омран» поставлен об этом в известность.

Хорошие новости!

Они вновь сели в машину и поехали в банк «Омран». По дороге они заметили, что в отдельных районах города начались серьезные бои. Слышался беспрерывный грохот орудий, и из горящих зданий поднимались в небо струйки дыма. Банк «Омран» находился напротив больницы, и было видно, как в легковых автомобилях, грузовиках и автобусах туда привозили убитых и раненых. Все эти передвижные средства почти не выключали гудков, и на антеннах у них развевались куски белой материи, означающие «неотложную помощь». Улица была запружена народом. Одни пришли сюда сдать кровь, другие – навестить больных, третьи – опознать трупы.

Они вовремя справились с проблемой залога. Теперь не только Полу с Биллом, но и Хауэллу, Тэйлору и всем остальным сотрудникам ЭДС угрожала серьезная опасность. Нужно было как можно скорее выбираться из Ирана.

Хауэлл и Тэйлор отправились в банк и нашли Фархада.

– Центральный банк разрешил сделку, – сказал ему Хауэлл.

– Я знаю.

– С договорным обязательством все в порядке?

– Да, с этим не будет проблем.

– Ну что ж, если вы дадите нам банковскую гарантию, мы тотчас же поедем с ней в Министерство юстиции.

– Сегодня не получится.

– Но почему?

– Наш юрист доктор Эмани ознакомился с аккредитивным письмом и хочет внести туда кое-какие мелкие изменения.

– Боже мой, – в отчаянии пробормотал Тэйлор.

Фархад добавил:

– Мне придется на пять дней съездить в Женеву. Пожалуй, не на пять дней, а навсегда.

– Мои коллеги позаботятся о том, чтобы у вас все было в порядке. Если возникнут проблемы, звоните мне в Швейцарию.

Хауэлл с трудом сдерживал гнев. Ведь Фархад прекрасно знал, что все не так просто. Без него дело сильно осложнится. Однако бесполезно поднимать шум. Этим ничего не добьешься. Хауэлл сказал только:

– Какие изменения он хочет внести?

Фархад вызвал доктора Эмани.

– Мне осталось завизировать документ еще у двух членов Совета директоров банка, – пояснил Фархад. – Я постараюсь сделать это на его завтрашнем заседании. Кроме того, предстоит проверить платежеспособность Национального торгового банка в Далласе.

– И сколько времени уйдет на это?

– Немного. Мои замы займутся этим в мое отсутствие.

Доктор Эмани показал Хауэллу, какие формулировки в аккредитивном письме он хотел бы изменить. Хауэлл с радостью бы согласился на все его поправки, но переписанное письмо придется передать из Далласа в Дубай по системе «Тестед Телекс», а из Дубая – по телефону в Тегеран, и на это уйдет масса времени.

– Вот что, – обратился к ним Хауэлл, – давайте попробуем закончить все сегодня. Вы могли бы проверить платежеспособность далласского банка сейчас, а мы во что бы то ни стало отыскали бы тех двух членов Совета директоров и добились бы их визы ко второй половине дня. Мы позвонили бы в Даллас, продиктовали им поправки и заставили немедленно послать телекс. Так что подтверждение из Дубая поступит к вам сегодня во второй половине дня. Вы выдали бы банковскую гарантию…

– Сегодня в Дубае выходной, – перебил его Фархад.

– Хорошо, получите подтверждение из Дубая завтра утром…

– На завтра намечена забастовка. Здесь в банке никого не будет.

– Ну тогда в понедельник…

Раздался вой сирены, и разговор прервался. Приоткрылась дверь, и в кабинет заглянула секретарша. Она что-то сказала на фарси.

– Теперь рано начинается комендантский час, – перевел ее слова Фархад. – Нам надо немедленно уходить.

Хауэлл и Тэйлор сидели и с недоумением смотрели друг на друга. Через минуту-другую они остались в кабинете одни. И на этот раз у них ничего не вышло.

Вечером того же дня Саймонс сказал Коберну:

– Завтра выступаем.

Коберн решил, что он несет чепуху.

Утром в воскресенье 11 февраля все члены группы, ведущей переговоры с иранцами, отправились в служебное помещение ЭДС, расположившееся в «Бухаресте». Джон Хауэлл вместе с Аболхасаном поехал в Министерство здравоохранения на встречу с Дэдгаром. Остальные – Кин Тэйлор, Билл Гэйден, Боб Янг и Рич Гэллэгер – забрались на крышу и смотрели, как горит город.

«Бухарест» не был высоким зданием, но находился на склоне одного из холмов, расположенных к северу от Тегерана. Поэтому с крыши прекрасно просматривалась вся панорама города. В его южных и восточных районах выросли небоскребы, поднимавшиеся над особняками в один-два этажа и ветхими домишками. Там сквозь туман виднелись огромные клубы дыма, постепенно покрывавшие небо. В воздухе, как пчелы у меда, кружились и жужжали над пожарищем военные вертолеты. Один из работавших в ЭДС иранских водителей принес на крышу транзисторный радиоприемник и настроил его на радиостанцию, захваченную революционерами. Слушая радиосообщения в переводе шофера, сотрудники ЭДС пытались определить, какие именно здания охвачены пожаром.

Внизу послышался телефонный звонок. Кин Тэйлор, сменивший элегантный костюм-тройку на джинсы и ковбойские сапоги, побежал к телефону. Звонил Мотоциклист.

– Вам нужно сматываться отсюда, – сказал он Тэйлору. – Уезжайте из страны как можно скорее.

– Но нам нельзя, – ответил Тэйлор. – Мы не можем бросить Пола и Билла.

– Здесь вам угрожает большая опасность.

Было слышно, что на другом конце провода идет жестокий бой.

– А откуда, черт возьми, ты звонишь?

– Я недалеко от базара, – прокричал Мотоциклист. – Готовлю бутылки с горючей смесью. Утром они бросили на нас вертолеты, и мы только что придумали, как их можно сшибать. Еще мы подожгли четыре танка.

Тут их разъединили.

Поразительно, подумал Тэйлор, повесив трубку. В самый разгар боя этот парень вдруг вспомнил о своих друзьях-американцах и позвонил, чтобы предупредить. Не перестаю удивляться иранцам.

Он вернулся на крышу.

– Смотри-ка, – обратился к нему Билл Гэйден, показывая пальцем на высокий и густой столб дыма где-то в восточной части города. Неунывающий президент «ЭДС Уорлд» тоже сменил служебный костюм на домашнюю одежду. Никто даже не притворялся, что работает. – Уж не тюрьма ли Гаср горит? По крайней мере, пожар где-то очень близко от нее.

Тэйлор стал пристально смотреть вдаль. Трудно было определить, что горит.

– Позвони Дэдгару в Министерство здравоохранения, – предложил Гэйден Тэйлору. – Там сейчас должен быть Хауэлл. Поручи ему попросить Дэдгара, чтобы тот в целях безопасности отпустил Пола и Билла под опеку посольства. Если мы их оттуда не вызволим, они попросту погибнут в огне.

Джон Хауэлл уже не верил в то, что Дэдгар придет на встречу. Город теперь представлял собой сплошное поле боя, и при таких обстоятельствах практически не имело смысла вести расследование по делу о коррупции, относящемуся к периоду шахского правления. Однако Дэдгар сидел в своем кабинете и ждал Хауэлла. Тот же никак не мог понять, что движет следователем городской прокуратуры. Преданность старому режиму? Ненависть к американцам? Страх перед новой революционной властью? Пожалуй, ему не суждено этого узнать.

Еще раньше Дэдгар спрашивал Хауэлла о связях ЭДС с Аболфатхом Махви, и Хауэлл обещал ему составить полное досье о сделках компании с этим бизнесменом. По-видимому, Дэдгар считал, что сведения о взаимоотношениях ЭДС и Махви имеют большое значение для осуществления его собственных таинственных целей, поскольку через несколько дней он потребовал обещанное Хауэллом досье и при этом заметил: «В противном случае я сам допрошу кого следует и выясню все, что меня интересует». Хауэлл расценил его слова, как угрозу ареста еще нескольких ответственных работников ЭДС.

Хауэлл подготовил двенадцатистраничное досье на английском языке. К досье он приложил сопроводительное письмо на фарси. Дэдгар прочитал письмо и стал что-то говорить на фарси Хауэллу. Аболхасан перевел его небольшую речь на английский:

«Помощь, оказанная вашей компанией в расследовании настоящего дела, позволяет мне изменить свое отношение к Чиаппароне и Гэйлорду. Наше законодательство предусматривает смягчение наказания тем, кто помогает следствию».

Какой гнусный фарс! Может быть, всем им осталось жить лишь несколько часов, а Дэдгар рассуждает о применении каких-то статей закона.

Аболхасан начал вслух переводить досье на фарси. Хауэлл понимал, что выбор Махви в качестве иранского делового партнера оказался отнюдь не лучшим шагом в деятельности ЭДС. Махви обеспечил компании заключение ее первого, мелкого контракта в Иране, а потом попал в шахский черный список. Из-за него и начались все эти передряги с Министерством здравоохранения. Однако ЭДС было нечего скрывать. В свое время, чтобы снять с компании любые подозрения, начальник Хауэлла Том Льюс сообщил все подробности о взаимоотношениях между ЭДС и Махви в комиссию одной из нью-йоркских фондовых бирж. Таким образом, досье состояло из давно известных сведений.