Отпуск на двоих - Генри Эмили

– Да, не трать зря время, – поддержала я. – Мое сердце уже занято.

Дэвид снова схватил меня за голову и чмокнул в щеку, затем проделал то же самое с Алексом и, пританцовывая, удалился к бассейну. Звавшая его девушка как раз делала вид, что вылавливает его невидимой удочкой.

– Иногда я беспокоюсь, что Дэвид слишком серьезен, – сказал Алекс, и когда я рассмеялась, уголок его рта дернулся в улыбке. Так мы стояли, улыбаясь, еще несколько секунд, крепко сжав ладони друг друга.

– Я думала, тебе не нравится держаться за руки, – сказала я.

– Ты говорила, что ты это любишь, – ответил он.

– И что? Я теперь просто получаю все, что захочу? – поддразнила я его. Губы Алекса снова тронула улыбка, спокойная и сдержанная.

– Да, Поппи, – сказал он. – Теперь ты получаешь все, что захочешь. Разве это проблема?

– А если я хочу, чтобы у тебя было все, что ты захочешь?

Он приподнял бровь.

– Ты это сейчас сказала, потому что знала, что я отвечу, и хотела надо мной посмеяться?

– Нет? – ответила я. – Ты о чем? Что ты собирался ответить?

Мы все еще держимся за руки.

– У меня уже есть то, что я хочу, Поппи.

Сердце у меня затрепетало. Я вырвала руку из хватки Алекса, обхватила его за талию и запрокинула голову, вглядываясь ему в лицо.

– Я изо всех сил сопротивляюсь желанию прямо сейчас публично выразить свои чувства, Алекс Нильсен.

В ответ он только наклонился и поцеловал меня таким долгим поцелуем, что несколько человек начали нам аплодировать. Когда мы отстранились, от смущения у него порозовели щеки.

– Черт, – пробормотал он. – Чувствую себя словно возбужденный подросток.

– Может, если мы опрокинем пару стопок в баре на заднем дворе, – предложила я, – мы снова почувствуем себя скромными, зрелыми тридцатилетними людьми.

– Звучит правдоподобно, – сказал Алекс, увлекая меня в сторону заднего дворика. – Я в деле.

На заднем дворе действительно имелся бар, а рядом на траве стояла тележка с рыбными тако. Позади раскинулся сад, словно сошедший прямиком со страниц книг Джейн Остин – и это все посреди пустыни.

– Наверное, для природы это не очень полезно, – сказал Алекс в своем излюбленном стиле настоящего дедушки.

– Наверное, нет, – согласилась я. – Зато отличная тема для обсуждения.

– Действительно. Когда все остальные способы исчерпаны, всегда можно вовлечь незнакомца во вдумчивую светскую беседу об умирающей природе.

В какой-то момент вечера мы оказались у бассейна. Алекс засучил штаны, я – свой комбинезон, и теперь мы сидели на краю бортика и болтали ногами в теплой воде.

Тут сзади раздался взволнованный голос Дэвида:

– Где мой брат? Он должен принять участие!

– Похоже, в тебе снова возникла острая необходимость.

Алекс вздохнул. Дэвид же наконец нас заметил и трусцой подбежал к бассейну.

– Ты должен поучаствовать в игре.

– Нужно будет пить? – предположила я.

– Алексу не нужно, – возразил Дэвид. – Готов поспорить, ему не придется пить ни разу. Игра называется «Викторина Дэвида». Ты пойдешь?

Алекс поморщился.

– А ты хочешь, чтобы я пошел?

– Как жених, я требую этого. – Дэвид скрестил на груди руки.

– Никогда не смей разводиться с Тэмом, – сказал Алекс, поднимаясь на ноги.

– По множеству разнообразных причин я совсем не против такого условия.

Алекс направился к длинному освещенному свечами столу, где уже начиналась викторина, но Дэвид задержался рядом со мной, провожая его взглядом.

Затем он посмотрел на меня и опустился на скользкий бортик бассейна, погрузив ноги в воду.

– Итак, – сказал он. – Как это случилось?

– Это?

Он скептически приподнял бровь.

– Это.

– Хм. – Я пыталась придумать, как бы получше объяснить. Годы неугасающей любви, периодическая ревность, упущенные возможности, неудачный выбор времени, другие отношения, все нарастающее сексуальное напряжение, ссора и последовавшее за ней долгое молчание. Боль от того, что приходится жить без Алекса. – В нашей съемной квартире сломался кондиционер.

Дэвид несколько секунд неотрывно смотрел на меня, а затем уронил лицо в ладони и усмехнулся.

– Черт, – сказал он, выпрямившись. – Должен признаться – я чувствую облегчение.

– Облегчение?

– Ага. – Дэвид пожал плечами. – Знаешь, просто… Теперь, когда я выхожу замуж и знаю, что останусь в Лос-Анджелесе… Думаю, я просто беспокоился о нем. Что он там, в Огайо. Сам по себе.

– По-моему, ему нравится Линфилд, – ответила я. – Я не думаю, что он там живет, только потому что вынужден. И я бы не сказала, что он один. Там вся ваша семья, все племянницы и племянники.

– Об этом я и говорю. – Дэвид перевел взгляд на стол, за которым проходила викторина. Сейчас трое из участников пили из стопок какую-то жидкость карамельного цвета, в то время как Алекс победно потягивал из чашки обычную воду. – У всех нас свои жизни, а он остался ни с чем.

Рот Дэвида искривился в хмурой гримасе, и сейчас он был так похож на своего брата, что во мне поднялся быстрый, болезненный импульс поцеловать его.

А потом я осознала смысл слов Дэвида, и боль стала еще сильнее, затягиваясь в груди, словно тугой узел.

– Ты думаешь, он так считает?

– Что он вырастил нас? Вложил все свои силы и все эмоции в то, чтобы с нами все было в порядке? Возил Бетти на прием к врачу, собирал нам в школу гребаные завтраки, вытаскивал папу из постели, когда у него случался очередной приступ? А потом мы все вдруг разъехались, переженились и завели детей, а он остался следить за тем, чтобы с папой все было в порядке? – Дэвид смотрел на меня с каменно-серьезным выражением лица. – Нет. Алекс бы никогда такого не подумал. Но думаю, ему бывало одиноко. Я имею в виду… Мы все думали, что он собирается жениться на Саре, а потом…

– Да уж. – Я вытащила из бассейна ноги и скрестила их перед собой.

– У него даже кольцо было и все такое, – продолжил Дэвид. Сердце у меня упало. – Он собирался сделать ей предложение, и потом… Она просто ушла, и… – Он остановился, заметив мое выражение лица. – Не пойми меня неправильно, Поппи, – сказал он, накрыв мою ладонь своей. – Я всегда считал, что вы должны быть вдвоем. Но Сара была замечательной, и они любили друг друга, и я просто… Я хочу, чтобы он был счастлив. Чтобы он перестал беспокоиться обо всех остальных, чтобы у него было что-то свое, понимаешь?

– Да, – мне едва удалось это выговорить. Ночь жаркая, и я все еще потею, но мои внутренности как будто заледенели. Все, о чем я могу думать, – это то, что он собирался на ней жениться.

Она сказала это в Тоскане, и я выкинула это из головы спустя несколько недель, решив, что это было просто неосторожно сказанное слово. Но теперь вся эта поездка представлялась мне в совершенно другом свете, и я ничего не могла с этим поделать.

Это было три года назад, но воспоминание все еще ярко отпечатано в моей памяти: мы с Алексом стоим на террасе за несколько минут до восхода солнца, мои руки крепко скрещены на груди, ногти обкусаны в кровь. Тесты на беременность, разложенные на каменной стене, ждут своего часа. Часы Алекса наконец стрекочут, давая понять, что пришло время узнать, какое будущее нас ждет.

То, как его прорывает, как только я собираюсь с силами и прекращаю истерику. Как он плачет, прижавшись ко мне.

«Я не могу так с тобой поступать, – сказала я тогда. – Нуждаться в тебе».

Он говорил мне, что я тоже ему нужна, но теперь, когда с нами были Трей и Сара, словно лопнул пузырь, который всегда надежно отделял нас от остального мира. Мне тогда стало так глубоко стыдно за то, что я хотела от него столь много, и я знала, что он тоже чувствовал нечто подобное.

Трей, кажется, отличный парень, сказал он мне. Словно на самом деле говорил: мы должны это прекратить, пока еще можем.

Сказать об этом напрямую означало признать свою вину. Даже если мы никогда не целовались, никогда не говорили ни слова о своих чувствах, мы всегда хранили в наших сердцах место друг для друга.