«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав - Евгений Дюринг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместо того чтобы бороться с анормальностями прибыли только в отдельных её формах, следовало бы раз и навсегда ясно понять, что в обществе, отягощенном однажды созданными традициями прошлого главнейшие и наиболее трудно устранимые ненормальности в отношениях ценностей коренятся не в той или иной категории доходов, но обусловливаются более глубоко лежащими причинами. Магнатское землевладение можно вполне хорошо разглядеть на основании нашего анализа. Гораздо труднее раскрыть причины непомерных и вздутых накоплений капитала. По отношению к ним можно сказать только, что хищничество и игра случая не могли остаться в одной лишь сфере собственно вооруженной силы. Капитал как оружие также может быть употреблен на добро и на зло. При бывших до сих пор условиях он был в состоянии, опираясь на прочие акты насилия, вести свои собственные хозяйственные войны внутри стран и на всех мировых рынках.
Что же представляют собой дурные средства, пускаемые в ход предпринимателями, с целью увеличения прибыли на капитал, как не злоупотребление совершенно справедливой хозяйственной категорией в дурных, если не в преступных даже целях?! Поэтому вред заключается не в общей хозяйственной категории, но в несправедливости, в нее вложенной. С ней происходит то же, что с собственностью и вообще со всякой личной формой распоряжения какими-либо вещами. Виновны не эти законные формы распоряжения вещами и соответствующие им хозяйственные категории, но лишь злоупотребление и уродливости, которыми они извращаются. Дело идет о том истинном и справедливом, чем наполнены формы; где дух несправедлив, там мало помогут и самые лучшие формы.
Несомненно, капитал играет две роли: он – средство производства и, кроме того, при известных обстоятельствах еще орудие для выжимания барышей – все равно, будет ли это орудие направлено против других более слабых капиталов или против использованного им труда. Однако в этом нет ничего такого особенного, что не было бы присуще и другим факторам производства, например и самому труду. В разветвлениях труда, там, где вообще уже образовался демагогами руководимый хищнический пролетариат, категория заработной платы с её многочисленными ступенями, начинающимися с обыкновенной работы, способна вырождаться в барышническую форму не меньше, чем прибыль на капитал. Труд, подобно капиталу, с помощью случайного перевеса силы на его стороне, тоже может стать орудием для выжимания барышей. И это орудие направляется не только против интересов капитала, но косвенно и против интересов потребителей. Средство есть средство, и оружие остается оружием, какое бы название оно ни носило. Все дело в справедливом или несправедливом его употреблении.
12. Мы еще раз особенно настойчиво ставим на вид, что по нашему мнению было бы экономической бессмыслицей пренебрегать, как чем-то недопустимым, ценностями, получающимися независимо от труда. Тогда пришлось бы наперед уже не считаться с редкостью вещей, и притом не только с той, которая получается по культурным причинам, но и с той даже, которая существует или получается от естественных условий. Случайное большее или меньшее обилие жатвы влияет на все важнейшие отношения ценностей, и никто, очутившийся из-за этого в обездоленном положении, не может здесь жаловаться на произвол или на леность каких-либо лиц. Значит, он не может здесь ссылаться на труд вообще, как на причину ценности вещей, в которых нуждается. Он должен подчиниться власти природы, против которой не существует социальных способов возмещения вреда.
Поистине комично, когда стараются сделать труд исключительным первопринципом всего, что должно получить и удержать какое-либо экономическое значение. По крайней мере, работница-природа должна бы здесь тоже сказать свое слово; то, чем кто-либо по праву распоряжается, может вовсе не быть продуктом труда, но быть простой естественной вещью, которой труд и не коснулся.
Кроме того, отождествление обособленного наемного труда с трудом вообще – крупное заблуждение. Поэтому мы уже употребили выражение «вознаграждение за труд». Последнее годно и для всякой деятельности, которая имеет место в случае каких-либо действительных доходов. Так, чтобы позаимствовать пример прямо из области наиболее опороченной со стороны рабочих, предпринимательская деятельность все-таки не есть ничто. Она скорее есть именно то, чего нет в понятии о рабочих, но что, несомненно, помогает целесообразному функционированию капитала как такового.
Итак, надо ли смотреть косо на все, что среди ценностей и прибылей или во владении никогда не происходило и не происходит от работы? Удивительный вышел бы мир, если бы в нем всякое качество человека или вещи, так же как и всякое счастливое или несчастливое временное положение наказывались уничтожением за то, что они не ведут своего происхождения от труда! В конце концов, должны же будут снова привыкнуть к мысли, что надо признать существование и других фактов, кроме тех, что признают всетрудовые социальные фабричные теории. Естественные и культурные качества людей, так же как и соответствующие им положения, влияют на справедливость ценностей всякого рода; они определяют ценности не потому, что основываются на труде, но вообще постольку, поскольку они честны. Многообразны здесь элементы, из которых складывается в особых случаях ценностный итог. Поэтому наше учение не является такой голой схемой, которая могла бы совершенно абстрактно объявить достаточным какой либо отдельный специальный фактор ценности. Мы считаемся со всеми факторами и сознательно не отдаем дани никакой односторонности, откуда бы, из какой бы партии она ни исходила. Наиболее же важен наш решительный, в первый раз с социально-радикальной точки зрения предпринятый, поход против «трудовой» софистики и крючкотворства, воображающих себя почти уже непререкаемыми.
Этот поток софистики, кроме того, загрязнен еще евреями. Евреи отнюдь несерьезно относятся к своему демагогическому прославлению труда. Они только лепечут эту ложь, чтобы самим не работать, чтобы более удобно командовать другими. Они народ самый барышнический в мире и несправедливый по определению; они пытаются все в большей и большей мере заразить своим несправедливым настроением и своими преступными повадками всех и особенно рабочих. Этому поведению необходимо нанести ответный удар, и прежде всего удар идейный. Где несправедливость – главное зло, там в качестве последней инстанции должна стать компасом принципиальная справедливость; на этот компас надо прежде всего смотреть, чтобы взять верное направление.
Деньги, как и всякий товар, представляют собой одновременно и полезность и стоимость их добывания. Их непосредственная полезность, в качестве благородного металла, расширяется в новый род полезности через связанную с ней функцию обмена. Таким образом и получается общая мера для работ и соответствующих им препятствий. Где несправедливость или неумелость не увеличивают препятствий к получению ценности, там открытый всем доступ к
