Малое солнце (СИ) - Мамедов Руслан

— Монар! — вдруг прогремел голос председателя. — У нас слишком мало времени, чтобы посвящать его урокам астрономии из школьной программы. Все это не относится к делу, которое у нас на рассмотрении. Поэтому я попрошу перейти сразу к сути, избавив нас от ненужной лирики.

— Конечно, Герденар! — согласился Монар, опустив глаза. — Я полностью поддерживаю твои слова и текущий регламент заседания. Но все, о чем я говорю, имеет непосредственное отношение к рассматриваемому делу. Доктору Сехудо позволили говорить все, о чем он намеревался сказать. Могу ли и я рассчитывать на это право, ведь мы на общественном заседании, где каждый колонист имеет право голоса?

Последние слова нашли отклик в недрах зала, откуда быстро начал нарастать шум одобрения.

— Конечно. Ты можешь продолжить, если это действительно относится к рассматриваемому делу, — невозмутимо произнес председатель.

— Уверяю, еще как относится. И скоро вы поймете почему, — ответил Монар и поспешил вернуться к рассказу.

— Так вот. Когда масса протозвезды достигла критического значения, в ее недрах вспыхнула термоядерная реакция. Так зародилось наше Солнце. Рождение звезды создало импульс, который выдул легкие элементы на периферию Солнечной системы. Тяжелые элементы сохраняли свои орбиты во внутренней системе, тогда как некоторые продолжили падать в недра звезды под действием растущей гравитации. Я не буду вдаваться в подробности физики данного процесса. Об этом подробнее может рассказать доктор Курдашев, если в этом будет необходимость. Из всего этого мы получаем простой, но крайне важный факт. Тела внутренней системы остались преимущественно силикатно-металлическими, тогда как внешние состоят из материалов куда менее плотных. Конечно, это не значит, что во внешней части Солнечной системы нет тяжелых элементов, но их процентное соотношение относительно общего объема материи существенно ниже, а значит, найти их намного сложнее. Что это все значит? — спросил Монар, адресуя вопрос самому себе. — А то, что тяжелых элементов в полном их разнообразии на Земле оказалось существенно больше, чем в наших широтах. Все внешние планеты Солнечной системы, включая Юпитер, — газовые гиганты, которые не имеют твердой поверхности. Наши месторождения тяжелых металлов можно пересчитать по пальцам одной руки!

Монар поднял ладонь и принялся загибать пальцы.

— Добывающий комплекс CM-2 — на Каллисто, практически исчерпанные GM-1 и GM-2 на Ганимеде. И наконец! — выкрикнул он, загибая четвертый палец. — Добывающий комплекс GM-3 на Ганимеде. Единственный разработанный источник урана для всей колонии на данный момент! Шахта GM-3 позволяла избежать импорта тяжелых элементов с Земли и других тел внутренней системы. Здесь, на задворках Солнечной системы и вдалеке от тепла родной звезды, мы вынуждены полагаться на атомные технологии. Земля может себе позволить существовать на возобновляемых источниках энергии. Мы — нет. В отличие от Земли, мы постоянно нуждаемся в ядерном топливе. И в этом наша сила и одновременно слабость. Эта шахта — уязвимое место. Это наша Ахиллесова пята!

— Очень хорошая теория, мистер Монар, — вдруг произнес доктор Сехудо, который все еще стоял за другой трибуной. — Я понимаю, куда вы клоните и кого хотите обвинить. Это очень хорошая и познавательная теория, но в ней есть одна проблема. Нет стержня под названием «мотив».

Доктор Сехудо наклонился вперед, положив ладони на трибуну.

— Без мотива эта конструкция лишена смысла. Я знаю, вы хотите обвинить во всем Землю, но я еще раз хочу повторить, что мы не враги Земле, а поэтому не должны оценивать ситуацию в милитаристском ключе.

Монар сохранял невозмутимость. По своей природе он всегда был спокоен и рассудителен. На памяти Джейдера не было ни одного случая, чтобы кому-то удалось вывести его из себя.

— То есть, — начал Монар, немного повысив голос, — уничтоженный добывающий комплекс для вас недостаточный аргумент?! Вам все еще нужен мотив, доктор Сехудо? Вот вам мотив! И этот мотив кроется в результатах непосредственно вашей работы. Ранее вы сами признали, что Земля боится реализовывать проект фон Неймана самостоятельно. Так вот, это не единственное, чего она боится. Ее приводит в ужас, что в будущем наша колония с реализованным проектом фон Неймана сможет стать большой политической силой, не подвластной Земле! Мотив? Земля хочет держать нас в ежовых рукавицах, пока стало еще не слишком поздно.

— Довольно! — прогремел председатель, обрывая полемику. — Все это лишь обобщенные рассуждения. Я призываю перейти к самим фактам, рассматриваемым на этом заседании!

— А факты как раз вытекают из наших обобщенных рассуждений, — парировал Монар, разводя руками. — Теперь, помимо странных находок, указывающих на причастность Земли к диверсии, мы имеем еще и мотив. Очевидно, что Земля виновна в повреждении реактора с целью подорвать экономику колонии. Ее цель — вернуть утраченное влияние, сделав нас зависимыми от поставок ресурсов из внутренней части Солнечной системы!

Взволнованный гул прокатился по рядам переполненного зала. Не давая никому опомниться, Монар продолжил свою речь:

— Возможно, кто-то спросит: «Но как они это сделали?» Я скажу вам, как. Вопреки пацифистским рассуждениям доктора Сехудо, Земля давно продумала скрытые рычаги влияния на нас. И главный их рычаг — бактерии.

В нарастающий шум зала ворвался голос доктора Сехудо:

— Бросьте, мистер Монар! Это уже несерьезно! Проект Земли по экстремофилам создавался совершенно для других целей. Его суть заключалась в способности бактерий прижиться в экстремальных условиях спутников Юпитера. И хоть проект посчитали провальным, полученные наработки позволили модифицировать нашу культуры бактерий, применяемых в аграрном секторе. Это сделало их более стойкими к условиям, созданным в оранжерее. А эти условия совершенно не сравнимы с земными.

— А зачем бактериям такая выживаемость?! — с расстановкой задал вопрос Монар.

Его глаза блестели в теплом свете потолочных прожекторов.

— Для чего? Вы когда-нибудь задавались этим вопросом? Ведь для того, чтобы развиваться в условиях оранжереи, бактериям не нужно бороться с экстремальным холодом в минус сто пятьдесят градусов по Цельсию. Им даже не нужно страдать от отсутствия атмосферного давления! Тогда на что был направлен проект на самом деле? На терраформирование, что ли?! Вот именно это несерьезно, доктор Сехудо. Любому человеку известно, что терраформирование на спутниках Юпитера невозможно по причине очень слабой гравитации и отсутствия внятного магнитного поля. Если бы атмосфера на них и была, она бы очень скоро улетучилась в космос. Каллисто не смогла бы ее удержать. Это понимают даже на Земле. Так ответьте мне, доктор Сехудо, на что тогда был направлен проект с бактериями?

— Мистер Монар, ваши слова не подтверждены ничем, кроме домыслов! — успел сказать доктор Сехудо, но у Монара уже был готов ответ.

— Я помогу вам, доктор, ответить на этот сложный вопрос. Все дело в том, что эти экстремофилы, как мы выяснили, хорошо чувствуют себя в радиоактивной среде. Чем больше радиации, тем больше бактерий. Простая пропорция! Скопившись в достаточном количестве на стенках реактора, они, вероятно, нарушили терморегуляцию, что впоследствии привело к взрыву! Взрыв же, в свою очередь спровоцировал еще более бурный рост выживших колоний! Так не думаете ли вы, что в этом и заключалась основная цель этого проекта? Своеобразная бомба с таймером обратного отсчета, как вы говорите. В нужный момент пустить в ход рычаг, который незаметно, чисто случайно вернет нашу колонию к полной зависимости от Земли! А что, если такие же бактерии спрятаны где-то и под нашим ректором здесь, на Каллисто?

Волнение в зале достигло своего предела. Заглушить шум толпы уже не представлялось возможным. Герденар что-то кричал в толпу, широко раскрывая рот, но его уже никто не слышал. Вены на его черепе вздулись пуще прежнего, пока наконец до ушей не донесся его мощный бас.

— Тихо всем! Тихо! — прогремел он. — Я призываю всех сохранять порядок! Это общественное заседание, у которого есть строгий регламент. Никто не должен поддаваться эмоциям прежде, чем не будет вынесено финальное решение! Руководствуясь этим постулатом, я задаю встречный вопрос Бифу Монару. Если, по-твоему, причиной катастрофы послужили бактерии, то как они оказались в недрах добывающего комплекса, в защищенной зоне реактора?! Логично, что бактерии не могли выживать десятки лет в экстремальных условиях Ганимеда, дожидаясь, когда добывающий комплекс будет построен! У тебя есть ответ на этот вопрос? В противном случае эта теория может смело трактоваться как вымысел!