Тайны семейного альбома - Клаудиа Кроуфорд

– Выезжаю через пять минут. Спускайтесь к подъезду. – В это время движение было чрезвычайно затруднено.

– Мы не пойдем, – вялым голосом сказала Ханна.

– В каком смысле? Как это – не пойдем? Где Элеонора?

– У себя в комнате.

– Хорошо, я сейчас буду.

Элеонора, чтобы не сердить бабушку, молча села в лимузин, вцепившись в руку своей сестры:

– Не беспокойся, я уже внутренне собралась, – проговорила она, но голос ее звучал безжизненно.

Девушка-подросток на сцене была не просто восхитительна. Любая одежда, которую представляла Элеонора выглядела как что-то особенное, из ряда вон выходящее. Спортивные свитера. Школьная одежда. Рабочий костюм. Платье для отдыха – все это становилось таким же неповторимым, как и она сама.

И вот наступил самый последний, торжественный момент, которого все ждали с нетерпением. Главный редактор журнала «Севентин» поднялся на подмостки к микрофону, чтобы назвать имя победительницы конкурса.

– Элеонора Лоуренс из Нью-Йорка признана лучшей моделью 1968 года.

По обычаю, все принялись поздравлять победительницу, дарить ей цветы, целовать, жать руку и желать дальнейших успехов.

Элеонора стояла не в силах сделать и шага, ее лицо стало белым, как мрамор, взгляд – исполненным какого-то отчаяния. Ханна сказала потом, что Элеонора почему-то напомнила ей Жанну д'Арк, которую вели на костер.

Когда раздался гром аплодисментов и голос ведущего, усиленный микрофоном, попросил ее пройти вперед, она оглянулась с таким видом, словно искала спасения. Один из организаторов поспешил к ней на помощь и галантно протянул руку. Улыбаясь, он пояснил сидящим в зале зрителям, что девушка потрясена своим успехом.

Но Элеонора вдруг вырвалась и бросилась сначала в одну, потом в другую сторону, словно загнанное животное. Слезы бежали по ее лицу:

– Простите, пожалуйста, мне очень жаль, – повторяла она как заведенная.

Ханна вскочила и торопливо бросилась к подмосткам. Элеонора увидела ее и тоже рванулась навстречу матери, но в спешке не заметила телевизионного кабеля, споткнулась об него и упала. И все сразу все поняли. Стакан воды, нюхательная соль, холодный компресс – все это принесли к машине Рейчел, куда привели под руки обессиленную Элеонору.

– Извините меня, – печально проговорила девушка.

Ханна нежно гладила ее по волосам.

– Это ты извини меня. Я не должна была позволять этого. – Она повернулась к Рейчел, глаза которой сверкнули в темноте. – Это обязанность матери уберегать дочь от потрясений.

На следующее утро Элеонора еще спала, Джесси ушла в школу, а Ханна заварила чашку крепкого кофе и уже открыла газету, когда зазвонил телефон.

– Ханна, это ты? Я бы узнал твой голос из тысячи других.

– Виктор? – Она тоже узнала бы его голос из тысячи других голосов. И он все еще действовал на нее так, что ее бросило в жар.

– Что тебе нужно?

Он в Нью-Йорке, оказался здесь по делам своей фирмы.

– Я обязался оставить тебе в покое. Тебя и девочек. Но я только что прочел, что случилось с Элеонорой…

В газете? Она тут же развернула ее и увидела своими глазами фотографии. Элеонору на вершине успеха и Элеонору, которая споткнулась и упала.

– Боже мой!

Помертвевшее и потерянное лицо дочери теперь будет вечно преследовать ее. Как она могла допустить такое? Как она могла позволить, чтобы это случилось с ее ребенком?

– Как она?

– Спит…

– Я могу что-нибудь сделать, чем-нибудь помочь?

«Исчезнуть», – подумала Ханна с горечью. Если бы он был настоящим мужчиной, он бы не оставил своих дочерей расти без отца. Если бы он был не просто любовником, а настоящим отцом и мужем.

– Ничего, все обойдется.

– Я так понял, что она не носит мою фамилию?

Он знал об этом с самого начала – это являлось частью соглашения. Ханна должна была вернуть себе свою прежнюю фамилию, как и девочки.

– Но она все-таки и моя дочь тоже… наша дочь, как и Джесси. Наша Джесси. Ханна, пожалуйста, послушай. Я хочу спросить об очень важном для меня.

Ханна знала, о чем пойдет речь. Он хочет повидаться с девочками.

– Я ведь тоже имею к ним отношение.

Он по-прежнему лгал, по-прежнему устраивал представления. Из-за чего в основном она и подала на развод. Но с тех пор прошло много времени и многое случилось. Как ей сказала Кэтлин, он добился успеха, торгуя в Германии камерами и биноклями. Несколько лет назад он вернул свой долг Маркусу и предложил часть денег положить на счета девочек.

– Пожалуйста, Ханна. Прошу тебя.

Память может сыграть странные шутки. Без всяких на то причин она вдруг вспомнила книгу, которую ей показал Сэм, когда она была маленькой. Он взял с нее клятву, что она ничего не расскажет про то, что видела. Это была маленькая толстая книжица с фотографиями обнимающихся мужчин и женщин. Когда она переводила взгляд, неподвижные фотографии начинали двигаться.

Перелистав страницы своей жизни с Виктором, она нечаянно выбрала самые лучшие из них. И сочувствие поднялось из глубины ее души, где она похоронила память о нем.

– Может быть, поужинаешь? Сегодня.

Она будет не одна с Виктором. Сегодня должна была зайти и Рейчел, чтобы поддержать ее.

22

1968

ВИКТОР

Ханна задернула шторы в комнате Элеоноры, чтобы утренние лучи солнца не разбудили ее. Моя маленькая, милая девочка. Черт бы побрал этот конкурс. Никогда больше она не позволит подвергать свою дочь такому стрессу. И черт бы побрал Рейчел! Она вытащила их из дома, как рыбак вытаскивает рыб, закинув сеть. Но, мама, я больше не позволю тебе за счет Элеоноры утолять свое честолюбие и жажду успеха.

То, что произошло вчера, довело Элеонору до отчаяния. Другие девочки любят, когда им говорят комплименты, когда ими восхищаются. Элеонора не переносила этого. Она будет перепугана, если кто-нибудь на улице скажет, что видел ее по телевизору. Мальчики тоже приводили ее в трепет. Когда они заговаривали с ней, она застывала, не зная, что им ответить, и не могла, следуя примеру других девочек, отделываться от них непринужденными шутками. Однажды в школьном туалете она нечаянно подслушала, как две девочки, которых она считала своими подругами, говорили о том, что она очень заносчивая, считает себя выше других и что они ее ненавидят.

– Боишься? – принялась насмехаться Рейчел, когда они вернулись домой. – Чего? Славы? Удачи? Встречи с интересными людьми? Другие девочки всем бы пожертвовали ради такой удачи. Правда, Джесси?

Джесси, хитрющая девчонка, несмотря на свои четырнадцать лет, поняла, что бесполезно доказывать что-либо бабушке и ловко перевела разговор на другое.

– А чем бы они пожертвовали?