В джунглях черной Африки - Уилбур Смит

— Скорее всего, бедняга попадет прямо в лапы к хищнику, — мрачно заметил Дэниел, рассеянно глядя, как Уэнди накладывает в тарелку салат из овощей со своего огорода.

— Возможно, — отозвался Майкл чуть более бодрым голосом. — Неисправимый романтик. А что касается лап хищника и всего такого, то для тебя есть кое-какие новости. Я позвонил нашему чиновнику в Лилонгве. Твой дружок Четти Сингх уже вычеркнут из списка пациентов в критическом состоянии. Из больницы сообщили, что состояние серьезное, но угрозы для жизни нет. Хотя врачам и пришлось ампутировать ему руку. Похоже, леопард потрудился все-таки на славу.

— Жалко, что зверь отгрыз руку, а не голову, — угрюмо заметил Дэниел.

— Не все сразу. Пусть пока благодарит Бога. В любом случае, я черкну тебе в Лондон. Тебя, как всегда, искать в квартире в Челси?

— Это не квартира, а холостяцкая берлога, — фыркнула Уэнди. — Пристанище греха.

— Ерунда, — широко улыбнулся Майкл, подшучивая над Уэнди. — Наш Дэнни — настоящий монах. За ним такого не водится — верно, Дэн? И телефон прежний: семьсот тридцать… и так далее? У меня записано где-то.

— Да, и квартира, и телефон прежние.

— В случае чего, я тебе позвоню.

— Уэнди, дорогая, что тебе привезти из Лондона? — повеселев, спросил Дэниел.

— Вези с собой хоть весь «Фортнум»,[12] — вздохнула Уэнди. — Шучу. Если можно, то немного печенья — ну, этого, в металлических коробках, ты знаешь; я им просто брежу. Несколько кусочков мыла «Флорис» и духи фирмы «Фракас», если можно. Ах да! Белье от Жаннет Роже, такое же, как в прошлый раз. И, конечно, настоящий английский чай. «Эрл Грей», конечно.

— Эй, девочка, умерь свой пыл, — рассмеялся Майкл. — Дэн все-таки не верблюд, и целую тонну он из Лондона увезти не может!

Вечером того же дня они отвезли Дэниела в аэропорт и посадили на рейс «Бритиш Эруэйз». Самолет приземлился в Хитроу в семь часов утра на следующий день.

В тот же вечер в лондонской квартире Дэниела в Челси зазвонил телефон. Странно, ведь никто не знал, что он вернулся в город. Несколько секунд он колебался, стоит ли поднимать трубку, но после десятого звонка не выдержал: такая настойчивость вызывала любопытство.

— Дэнни, это ты или твой чертов автоответчик? Я из принципа отказываюсь говорить с роботом.

Голос Майкла Харгрива Дэниел узнал сразу.

— Что случилось, Майкл? С Уэнди все в порядке? Откуда ты звонишь?

— Пока еще из Лусаки. У нас все в порядке. Чего не скажешь о твоем друге Омеру. Дэн, ты был прав. Я только что слушал новости: Омеру лишился власти. Военный переворот. Мы получили подтверждение из нашего офиса в Кагали.

— Что с Омеру? И кто занял его место?

— Не могу ответить ни на один из вопросов, Дэнни. Извини, старик. Но пока там полная неразбериха. Думаю, ты все узнаешь из новостей Би-би-си, но завтра утром, как только что-нибудь выясню, я позвоню.

В самом деле, в вечернем выпуске новостей Би-би-си во весь экран показали фотографию президента Виктора Омеру, сопроводив коротким сообщением о том, что в Убомо совершен военный переворот и к власти пришла военная хунта. С фотографии смотрело мужественное и красивое лицо шестидесятилетнего Омеру. Седые курчавые волосы и янтарного цвета светлая кожа делали его внешность запоминающейся. Привлекал открытый и спокойный взгляд умных глаз.

После этого перешли к прогнозу погоды, а Дэниела вдруг охватило чувство потери и грусти.

Он встречался с Омеру лишь однажды, пять лет тому назад, когда президент согласился дать ему интервью по поводу их спора с Заиром и Угандой относительно правил рыболовства на озере Альберт. Они беседовали около часа, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы Дэниел по достоинству оценил убедительное красноречие Омеру и поверил в то, что президент действительно предан своей стране, в состав которой входят различные мелкие племена. Омеру делал все, чтобы сохранить леса, реки, саванны и озера, являющиеся национальной гордостью Убомо.

— Дело в том, — говорил Омеру, — что мы считаем озера и леса своим величайшим богатством, которое следует сохранить для потомков, а не безрассудно уничтожать ради удовлетворения сиюминутных потребностей. Мы смотрим на природные богатства, как на неисчерпаемый источник, который по праву принадлежит всем жителям Убомо, даже тем, что еще не успели родиться. Вот почему мы протестуем против хищнического использования наших озер соседними государствами.

Из уст Омеру раздалось то, что редко доводилось Дэниелу слышать от других государственных деятелей. Более того, эти слова нашли отклик в его собственном сердце, ибо и он любил землю, на которой появился на свет. А теперь Виктор Омеру уже ничего не может, без него Африка совсем обнищает и помрачнеет, и возвращаться туда Дэниелу вряд ли захочется.

Весь понедельник Дэниел провел в Сити в переговорах со своими банковским управляющим и агентом. Дела его шли совсем неплохо, и в половине десятого вечера Дэниел вернулся к себе уже в заметно приподнятом настроении.

На автоответчике он прослушал новое сообщение от Майкла: «До чего я ненавижу эти автоответчики. Позвони, когда вернешься».

В Лусаке было уже около полуночи, но Дэниел все-таки набрал номер Майкла.

— Я вытащил тебя из постели, Майкл? — спросил он.

— Неважно. Я еще не успел заснуть. Небольшая новость для тебя. В Убомо теперь всем заправляет полковник Эфраим Таффари. Ему всего сорок два года. Образование получил, кажется, в Лондонской экономической школе и в университете Будапешта. Больше о нем ничего не известно. Правда, он изменил название страны. Теперь оно звучит так: Народная Демократическая Республика Убомо. Плохой знак. В африканском социалистическом контексте «демократический» означает «тиранический». И уже поступают сообщения о массовых экзекуциях членов бывшего правительства, чего и следовало ожидать.

— А что с Омеру? — взволнованно спросил Дэниел, удивляясь самому себе. После единственной встречи с президентом Убомо тот произвел на него такое глубокое впечатление, что судьба Омеру беспокоила Дэниела и сейчас, несколько лет спустя.

— В списках казненных он вроде бы не числится, но есть все основания предполагать, что Омеру все-таки расстреляли.

— Понятно. Позвони, если раскопаешь что-нибудь о моих приятелях Четти Сингхе и Нинг Чжэн Гоне.

— Разумеется, Дэнни.

Глава XIII

На время позабыв о кровавых событиях в Убомо, Дэниел заперся в четырех стенах своей монтажной в телестудии на Шеперд-Буш. Он ежедневно появлялся здесь засветло и засиживался иногда дотемна, целиком сосредоточившись на светящихся экранах монтажного пульта.