Дом под снегом (сборник) - Диана Машкова

— Черт бы тебя побрал, — одними губами произнесла Алиса, взглянув на часы. Все — вместе с разговорами, воображаемой игрой в жмурки, одеваниями-раздеваниями и самим процессом соития заняло пятнадцать минут.

Евгений, напротив, сиял от удовольствия — все успели, как он и планировал. Теперь даже на встречу опоздает не больше чем на десять минут, а это вполне допустимо.

— Ты что-то сказала?

— Нет, ничего. — Алиса ответила раздраженно, но он этого даже не заметил.

Они вышли из подъезда и молча, по-деловому торопливо разошлись в разные стороны, словно люди, только что столкнувшиеся в лифте. И лишь привычный к такому делу вахтер плотоядно ухмыльнулся за их спиной.

III

Дни тянулись для Алисы нестерпимо долго. Она помимо воли пребывала в крайнем напряжении, прислушиваясь и присматриваясь из своего крошечного кабинета к каждому шороху и движению в коридоре. Работать стало невыносимо. Обыденные дела раздражали ее до предела — все казалось пустым, низменным и ничтожным. Единственным подтверждением того, что все, что произошло с ней и Евгением, не было сном, служили его подписи на документах, которые она готовила. Раньше все письма, все справки, все статьи для СМИ, переданные на согласование, возвращались исполосованные зачеркиваниями и исправлениями. Алиса тратила по полдня на то, чтобы разобрать эти не по-мужски крупные каракули; до боли в глазах вчитывалась в его невероятно неразборчивый и, казалось, презрительный почерк. Теперь документы возвращались в своем первозданном виде, заверенные размашистой подписью. От этого новшества Алисе было одновременно и сладко, и противно.

Еще ей нестерпимо хотелось говорить о нем. Все равно с кем. Она стала чаще выбираться из своего укрытия и неизменно оказывалась в его приемной. Каждый раз приходилось выдумывать какие-то мелкие предлоги, а когда предлоги и фантазия иссякали — навязываться в подруги его секретарше. Так хотя бы появилась возможность слушать — Ира работала при шефе уже больше трех лет и знала многое о его привычках, характере, манерах. Видимо, и она тоже была втайне влюблена в своего начальника, а может, просто сработалась настолько, что не мыслила себя без его присутствия и руководства. Алиса чувствовала, что они не были близки, — и находила в Ирише тайную, но так необходимую ей, поддержку.

Изредка Алиса сталкивалась с Евгением в длинном министерском коридоре. Он улыбался ей, здоровался и шел дальше по своим государственно-важным делам.

Так проходили недели. Терпение Алисы иссякало. Временами она едва сдерживалась, чтобы не ворваться к нему в кабинет, не выдернуть его за шиворот из-за заваленного бумагами стола и трясти, трясти изо всех сил, пока он не вспомнит, кем они друг другу были, и не выбросит из головы непроходимые чащи мелких и крупных дел, обязательств, решений.

Алиса сдерживалась. Евгений не вспоминал.

В один из затянувшихся допоздна рабочих дней она шла по опустевшему зданию к лифту. И вдруг в противоположном конце коридора увидела приближающуюся фигуру Евгения. Он медленно шагал к своему кабинету, на ходу вчитываясь в какие-то бумаги. Сердце Алисы сжалось, а потом бешено заколотилось. В коридоре они были одни. Алиса сбавила шаг так, чтобы успеть столкнуться с Евгением до того, как ей нужно будет сворачивать к лифту.

— Добрый вечер, Евгений Эдуардович! — Ее голос, несмотря на нервное напряжение, прозвучал в пустом помещении звонко и четко.

— Да-а-а, — ответил Евгений, не поднимая глаз от захвативших его документов, и без остановки прошагал дальше.

Алиса остановилась. Неужели не заметил? Она автоматически протопталась на месте, нарочито громко кашлянула — Евгений не обернулся — и, совершенно потерянная, поплелась к лифту. Мысли болезненными вспышками возникали в мозгу. «Не ответил в целях конспирации», — думала она. «Нет, не может быть — там же никого, кроме нас, не было». — «Не узнал мой голос». — «Да что за бред, раньше-то узнавал». — «Значит, просто не заметил. Не увидел, и все! А чем я лучше бессчетного количества других — тех, кто ежедневно подобострастно говорит „Здравствуйте, Евгений Эдуардович!“ и не получает ответа». Алиса вышла на воздух. Горячий ветер подул прямо в лицо и осушил не успевшие скатиться слезы.

На следующее утро все было как обычно. Только испорченное вчерашним происшествием настроение не удавалось исправить. Алиса и не пыталась уже скрыть свое состояние, набрасывалась по мере возможности на всех, кто попадался под руку. К обеду раздался очередной звонок, и, схватив трубку, Алиса автоматически выплюнула в нее набившую оскомину фразу: «Пресс-секретарь, министерство». Трубка неожиданно ответила голосом Евгения:

— Привет. Как дела?

От неожиданности Алиса совершенно растерялась.

— Нормально.

— Увидимся сегодня вечером? В девять, там же.

В трубке послышался какой-то шорох, потом несколько неразборчивых голосов.

— Извините, я перезвоню.

Алиса даже ответить ничего не успела — в трубке раздались короткие гудки.

Она сидела в рабочем кресле как на иголках и ждала звонка. Незаконченный текст письма на экране сменился темнотой с логотипом Windows.

Пять. Толстая стрелка ползет медленно, тащится, как ленивая улитка, — так и хочется изо всей силы дать ей пинка. Шесть. Тишина глухая. Даже в ушах больно. Как назло, ни одна сволочь не звонит — сорваться и то не на ком. Семь. Десятки листов бумаги для принтера испещрены красными рунами — тонкими и затейливыми, как арабская вязь. Восемь. Звонка до сих пор нет. В голове — туман. Хорошо хоть, никому нет до нее сегодня дела — ни разговаривать, ни думать она уже не в состоянии. Восемь пятнадцать. Все кончено. Даже если он и помнит о назначенной встрече, нельзя никуда ходить! Нельзя снова идти у него на поводу. Восемь двадцать. Что делать?! А вдруг он обидится? Разозлится? Ведь он действительно жутко занят — ну не мог позвонить! Нет-нет-нет! Слышать ничего не хочу! Восемь двадцать пять. Надо быть сильной. Выбросить все из головы. Я для него — пустое место, вчерашняя газета. Не пойду! Восемь тридцать.

Алиса схватила сумку и пулей выскочила в коридор.

Они встретились у знакомого подъезда ровно в девять. Не сказали друг другу ни слова и сосредоточенно делали вид, будто вовсе не знакомы. Евгений набрал код. Они молча вошли. Вахтер окинул их понимающим взглядом и профессионально смолчал.

Алиса чувствовала себя паршиво. Евгений Эдуардович был для нее сейчас далеким и недосягаемым, казался инопланетянином. Физическая оболочка по каким-то причинам как у обычных людей; все, что внутри, — тайна, загадка, хаос. Это мучило и отвращало. Алиса не могла больше представить себе их близости. Слияние разных миров невозможно. Это противоестественно.