Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский

– красивая фигура, очень соблазнительно обтянутая брюками, пышная грудь, свободно разместившаяся под широкой кофтой и подрагивающая в такт шагам, раскрасневшееся приятное лицо.

– Вот то, что я успела написать. – она села напротив Свиридова и он отметил, что Диана очень прямо смотрит в глаза собеседнику при разговоре. – Вы прочитайте. Скажите, что не так, и что и как нужно мне написать.

– Где ты учила русский язык?

– Немного в университете, а потом в Москве, в МГУ. А что?

– Ты правильно неправильно говоришь по-русски.

– Подождите, я слишком много выпила, чтобы так быстро понимать … Правильно неправильно … Смысл я, кажется, поняла, но объяснить его уже не в силах … Он у меня застревает! … Это ничего?

– Ничего, Дайяна, ничего. Как говорят – расслабься. Давай отделим вот это, – Свиридов поднял в руке листки. – Отделим это от милой молодой женщины по имени Дайяна, красивой и обворожительной, которая встретила любимого человека и счастлива этим …

– Невероятно счастлива, полковник … Этим я обязана вам и богу. Только бог мог наградить меня через вас. Но за что мне такая царская награда? Мне теперь всю жизнь нужно будет благодарить бога и молить его о милости к вам, к То-ни, к Ле-ве.

– Ты веришь в бога?

– Да, я верю в бога и в его милосердие к нам, грешным. Пусть я не самая великая грешница, но далеко не святая … Вам я могу сказать, что я полюбила Лео давно, но после него со мной спали столько мужчин, – Диана передернулась. – И это бывало так мерзко … так …

– Ты успокойся. Это – прошло. И не все на свете достойны доброты и всепрощения. Есть пороки, с которыми нельзя бороться словом.

– Нет, божьим словом можно бороться с чем угодно!

– Ну, скажем по другому: можно, но это требует очень много времени, а за это время зло такого натворит! У нас же нет времени, как у Моисея.

– Возможно, в чем-то правы вы, а я не права … Но бог должен быть в сердце у каждого человека, а иначе он не живет, а блуждает в темноте. Странно – в детстве я не понимала, зачем нужно молится перед едой, а теперь понимаю … А Ле-ва посмеивается надо мной!

– Не может быть! Левушка смеется над тобой?

– Нет, не так – он шутит, посмеивается, но не спорит и не осуждает … Он уважает мою веру.

– Я тоже уважаю твою веру. Пусть она помогает тебе, помогает вам с Левушкой. Пойдем к ним.

Диана потеснила Левушку и устроилась в одном кресле с ним и обняла его.

Напротив, в таком же широком и глубоком кресле Свиридов подсел к Тоне и обнял ее рукой за плечи.

Между ними на низеньком столике Диана поставила вино, конфеты.

– Как хорошо! – Диана прижалась к Левушке. Брюки позволяли ей расположить ноги так, как ей было удобно, и Тоня с завистью смотрела на это, запоздало коря себя за то, что надела юбку.

Свиридов приподнял ее ноги и устроил поудобнее, придвинув Тонины коленки к себе и прикрыв их рукой.

– Хорошо! – шепнула Тоня. – Как ты думаешь, нам не пора?

Диана оглянулась на них, повернулась к Левушке, прижалась к нему и поцеловала.

– Тоня, полковник, как мы с Лео можем отблагодарить вас за этот чудесный вечер?

КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ВСЕ БЫЛО НОРМАЛЬНО?

– Как ты думаешь, все было нормально?

– Все было прекрасно … Милая моя Диана, ты была лучше всех!

– Мой Ле-ва! Как хорошо! Я не буду убирать посуду, ладно?

– Ладно … Идем … А ты понравилась Свиридову …

– Я его немного побаиваюсь … нет, не то слово … Но все равно побаиваюсь … Он даже не поцеловал меня напоследок … – Диана на ходу сняла брюки, стянула кофту и повернулась к Левушке.

– Можно мне за него?

ПОЕЗЖАЙ ПОМЕДЛЕННЕЕ

– Поезжай помедленнее, ты много выпил. Может, вызвать водителя?

– Я тихонько. Если бы ты не была так легко одета, мы бы погуляли …

– Мы с тобой давно не целовались в машине …

Свиридов остановил машину. Тоня подтянула юбку и забралась к нему на колени, усевшись верхом. Он накинул ей на плечи шубку и притянул к себе.

– Ты ведешь себя как молодой мальчишка!

– А ты? Можно подумать, что это у тебя было такое длительное воздержание, у не у Дианы …

– Ну, Толя! Не кусайся!

Тоня откинулась и нажала на кнопку сигнала – раздался громкий гудок.

– Видишь, сигналят! Слезай, приехали! Поехали, этим лучше заниматься дома …

– Такие солидные люди – и чем занимаются?! – Тоня застегнула кофточку, поправила юбку. – Не сердись, я немного пьяная! … А Диана страдает без маникюра и духов … И бюстгальтер я ей не тот послала – маловатый …

– Я подумаю, как ей помочь. Беги домой, я еще заеду в штаб. Я скоро приду!

ЗАЯВКИ НА ПРОПУСКА НА ЗАВТРА

– Василий Андреевич, есть ли какие-нибудь неотложные дела?

– Донесения отправлены. Есть заявка на пропуск от приехавших из Москвы. Хотят нас посетить завтра в десять часов утра. Вот заявка, на шесть человек.

– Хорошо. Пусть приезжают, но только все вместе. Если приедут не все – не пускать.

– Слушаюсь. Принимаем их только всех вместе. Я сообщу на КПП.

Когда Свиридов вернулся домой, Гриша и Тоня спали.

Гриша посапывал у себя в кровати, свернувшись калачиком, а Тоня устроилась в кровати Свиридова. Она лежала, широко раскинув руки и ноги в стороны и, казалось, не спала, а ждала его.

И когда он нежно коснулся ее, она не открывая глаз потянулась и обняла его.

МОСКОВСКИЕ ГОСТИ. БРИГАДА БЕЗ ГЕНЕРАЛА

Утром Свиридов после пробежки на свежем воздухе проехал по установкам, посмотрел на проводимые связистами Белоглазова подготовительные работы по прокладке кабель-трассы и поехал в штаб.

– Доброе утро, Анатолий Иванович! – приветствовала его Суковицина. – Вам шифровки и просил связи полковник Гнедаш.

– Доброе утро, Галина! Соедините.

– Да, Василий Андреевич, доброе утро. Не все? А кого нехватает? Генерала Кочемасова? Давно ждут? Давайте им разрешение, пусть приезжают.

Свиридов успел ознакомиться с шифрограммами, подписать бумаги и просмотреть материалы, присланные вчера Брызгой.

Московские визитеры появились только около одиннадцати часов. Они вошли в кабинет толпой и стали представляться по одному.

– Полковник Пахомцев, Иван Тахирович.

– Подполковник Талыкин, Матвей Фомич.

– Майор Саргсян Левон Каренович!

– Майор Гулдазов, Батраз Батазович.

– Майор Шарипжанов, Валентин Майрабекович.

– Полковник Свиридов. Анатолий Иванович. Прошу садиться.

– Вы так далеко забрались, полковник! К вам