Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

Я покачала головой.

— Когда ты спал в последний раз? Тебе нужен отдых, — я не могла точно восстановить очерёдность событий, произошедших со мной во время путешествия по лесу, но примерно понимала, что от места источника магии Альвэйр ушёл довольно далеко. Он шёл всю ночь со мной на руках, и до этого ему едва ли приходилось много спать. — И мне нужен отдых, чтобы восстановить силы.

Как ни странно, эльф не стал со мной спорить. Мы наскоро поели, смыли с себя дорожную пыль в ближайшем ручье и, устроившись у большого поваленного дерева, уснули.

Уже сквозь сон я почувствовала, как мужчина крепко прижал меня к себе и что-то едва слышно шепнул на ухо.

Но я не сумела разобрать ни слова.

***

Должно быть, боги, вдоволь насмеявшись над своими марионетками, наконец, решили позволить нам отдохнуть. Иначе сложно понять, почему до наступления темноты никто так и не потревожил наш покой. Ни люди, ни эльфы, ни хищники.

Я кожей ощутила сгустившуюся ночную прохладу и безотчётно ещё сильнее прижалась к чужому тёплому телу спиной. Рука Альвэйра крепче сжалась у меня на талии и по неровному дыханию, щекотавшему мне затылок, я догадалась, что эльф тоже проснулся. Он, как и я, замер, надеясь растянуть это странное томное мгновение покоя.

Холод коснулся спины, когда я осторожно отстранилась от него. Мы более не были супругами и объятьям без необходимости не было оправдания. Лёгкое разочарование, исходящее от Альвэйра, скользнуло туманной пеленой по моим плечам.

Ему не хотелось меня отпускать.

По едва слышному шелесту веток я поняла, что Альвэйр сел позади. Тепло, исходящее от его тела, было совсем рядом, но эльф не касался меня без разрешения.

Голос его был странно мягким, будто лунный шёлк, когда он заговорил:

— Посмотри на меня, Эльрис.

Плечи мои застыли, охваченные холодом ночи. Малодушный страх сковал тело — я не хотела смотреть ему в глаза сейчас. Когда ощущение прикосновения его руки к моему животу было ещё таким ярким, а запах эльфа окружал с ног до головы.

Смелость, что когда-то толкнула меня прийти ночью к нему в комнату, исчезла без следа под гнётом всего, что случилось после.

Горячие пальцы коснулись моей неподвижной ладони, лежащей поверх грубого походного одеяла.

— Ты спросила меня, почему я пришёл за тобой. Я хочу показать тебе ответ.

Уловив странные нотки, я, наконец, взглянула на него.

Ночь была воистину временем Альвэйра. Сейчас, когда краски весенней природы погасли, его пленительная красота, сотканная из белых и чёрных оттенков, казалась пугающе совершенной.

Настолько, что было немыслимо видеть на этом лице смесь уязвимости и мучительного желания. Он смотрел на меня почти также, как и я на него в эту секунду. Будто невыносимо сильно хотел сделать своим то, что видел перед собой.

— Твоя сила вернулась к тебе? — он говорил со мной мягко, словно с ребёнком. Будто не ему предстояло вывернуть свои чувства наизнанку. Позволить распотрошить себя. Пусть и на ментальном уровне. — Загляни в меня, и ты увидишь ответ.

Моё лицо исказилось болью. Да, магия пришла. Её хватило бы, чтобы проникнуть в самую душу мужчины. Узнать его самые сокровенные тайны, и то было… страшно.

Он мог быть уверен, что чувствует одно, а истина будет скрываться в ином.

Поверить на слово. Или заглянуть в душу.

Я должна была выбрать первое.

Но хотела знать наверняка. Сомнений с меня было довольно.

Глава 63

Словно в ответ на мои мысли, лорд сильнее сжал мою руку и притянул к себе. Теперь мы были так близко, что я могла бы упасть в его объятья, стоило мне лишь пожелать.

Невесомый поцелуй коснулся кончиков пальцев, и эльф прижал мою ладонь к своей груди. Бешенный стук сердца отзывался во мне — и я знала, что в нём есть не только волнение, но и предвкушение. Он желал, чтобы я проникла в его тайны.

Эльф вздрогнул, когда я накрыла его ладони своими и замерла на секунду, наслаждаясь теплом мужских пальцев и их силой.

Я хотела сказать, что моё присутствие в своём разуме он едва заметит, но вместе этого, понимая какую жертву приносит гордый лорд, вымолвила лишь одно слово:

— Спасибо.

А затем мой щит упал, магия медленно заструилась в Альвэйра, и я полетела на её крыльях, будто мотылёк на далёкий огонь…

Я ждала отторжения — это так естественно противится тому, кто пытается заглянуть в каждый уголок твоей души! Никто не осудил бы эльфа за это. Но он открылся легко и едва ли не с радостью. Позволил погрузиться в него, как в тёплую податливую воду, что жаждет объять, защитить, поглотить.

Его счастье согрело меня изнутри. Счастье от того, что впервые мы были настолько близки и у него не осталось тайн от меня. Оно отзывалось во мне теплом и лёгкой щекоткой, подобно солнечному лучу, что ласкает закрытые веки. Хрупкое чудо, что зародилось между нами вопреки нашему упрямству, боли и страху.

Мне было достаточно уже одного этого, но выбраться из чужого сознания не так-то просто, особенно, если не хочешь навредить, а тебя не хотят отпускать.

И я падала, и падала в тягучую любовь Альвэйра, что оказалась такой сильной, настоящей, честной и жадной. Жар чужого стыда опалил меня, когда эльф понял, что я видела и самые сокровенные его мысли. О том, как часто он думал о физических ласках, как часто его взгляды и прикосновения таили в себе обыденное низменное желание, а не романтически-возвышенные чувства.

Но я лишь улыбнулась. Эльфы могли стыдиться подобного, но для меня духовное и плотское в союзе было ценно в одинаковой степени.

Я увидела в душе эльфа не только золотой пожар возрождения, каким стали для него чувства ко мне.

Множество боли.

Груз его потерь заставлял задыхаться. Вместе с ним я проживала смерть родни, друзей и возлюбленной. Но, в отличие от эльфа, я видела во всём этом не только боль. Никогда раньше я не встречалась с такой сильной и безусловной любовью. Если Альвэйр впускал кого-то в своё сердце, то готов был для него на что угодно. На самоотречение, грех и преступление. Он шёл на это без раздумий и даже с радостью. То была его сила и слабость. Ведь не всегда те, кого он любил и ради кого был готов отдать всё, отвечали тем же. Но подобная преданность не могла не заставить меня полюбить его лишь сильнее.

В душе эльфа бродило и множество других теней. Их Альвэйр считал уродливыми и постыдными, но всё же показал мне, в тайне страшась, что вместе со знанием его истинной природы я обрету к нему отвращение.

Но никто из нас не был свят. И я готова была принять его со всеми ранами и несовершенствами.

Уже покидая сознание эльфа, я заметила призрак странной мысли.

Он думал о детях. Я отчётливо видела образы малышей — темноволосых и с сиреневыми глазами, разительно похожих на нас обоих. И в своих мечтах холодный Альвэйр целовал их макушки и пел для них песни своего народа. Я чувствовала его уверенность — всё так и будет. Будто ему было ведомо больше, чем мне…

Когда я вернулась назад, смятение стояло в моих глазах, а по щекам катились слёзы. Мне хотелось одновременно смеяться и рыдать. Ошарашенная вихрем чувств его и своих, я не заметила, как мужчина выудил что-то из походной сумки.

Серебро сверкнуло в лунном свете — не сразу, но я опознала в вещице, что покоилась на ладони эльфа, походную чернильницу. Вместе с ней он держал две тонких кисти, изрядно потрёпанных в дороге.

— То, что связь между нами оборвалась, не так уж плохо, — мне почудилось, что я услышала в его голосе смущение, но поклясться в этом не смогла бы. — Это значит, что в этот раз мы сможем сделать всё как надо. Не по велению наших королей, а потому, что оба, я надеюсь, желаем этого.

Крышка бутылька отворилась с тихим звуком, и я заметила слабое серебристое сияние, исходящее изнутри. Лишь в это мгновение я в действительности поверила, что это не сон.

Краска для брачного ритуала. Не того, куда принято звать жреца и множество гостей. Но того, что лишь для двоих, связанных узами настоящей любви. Лиэрот рассказывала мне о нём.