Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

— Не печалься, друг мой, — Деспер взглянул на него глазами цвета сирени, и эльф заметил в них теплоту. — Мы не безмолвные тени, что исчезают в полуденный час. Каждый дракон, что ушёл, продолжает свой полёт в вечности.

Полукровка положил свою руку ему на плечо, и неожиданно изящная ладонь показалась эльфу по-мужски тяжёлой.

— Мы везде. В снеге, что тает на щеках. В дыхании ветра, что трепещет гриву твоего коня. Мы смотрим на вас с небес и из воды. Мы слышим ваши просьбы и проклятья. И мы больше не таим на вас зла.

Альвэйр замер, словно громом поражённый. Он понял смысл слов Деспера.

— Разве ты никогда не задумывался, что такое ваши боги? Почему те сущности, в которых вы с людьми стали столь абсурдно верить, вдруг принялись откликаться на ваши просьбы? Порой награждать. Порой проклинать. Всё это тоже дикая магия. Сила, которой не безразличен этот мир. Сила, которая откликается на неистовое желание. И все мы — я и это истосковавшееся по истокам дитя…

Дракон бросил взгляд на столп магии.

— …все мы отправимся туда, где нам и полагается быть.

Больше они не говорили.

Ритуал занял все мысли полукровки, а Альвэйр следил за окрестностями — оба путника чувствовали неладное. Что-то недоброе затаилось в лесу, и лучше было закончить начатое до того, как Луистер или другой маг доберётся до них.

Сосредоточенный на дозоре мужчина не сразу заметил, что Деспер не стал дожидаться его. Зелёная магия внезапно объяла тело Эльрис. Невесомое, оно поднялось в воздух, и в широко раскрытых глазах исчезло всякое присутствие разума. Волосы её развевались, словно в невидимом потоке воды, губы шевелились, но мужчина не мог разобрать ни слова.

Внезапно чешуя на коже девушки потеряла прежний свой яркий цвет и иссохла. Она опадала с запястий, щиколоток и бёдер, будто потрескавшаяся грязь. Когти на пальцах истончились и истаяли, крылья сверкнули в зелёном свете и рассыпались тысячью искр. В потоке осталась лишь та девушка, что он помнил, прекрасная в своей наготе и устрашающе хрупкая. Ему казалось, что он видит каждую прожилку на бледной коже, которая словно светилась изнутри.

Внезапно глаза её, что снова стали человеческими, если забыть о дивном их цвете, распахнулись.

Рот приоткрылся, и чужой мужской голос полился изнутри:

— Я скажу тебе то, что не скажет Гарэн. Ведь его дар — безделица, в сравнении с тем, что ведомо мне, Альвэйр. Боль утихнет не сразу, но однажды, глядя в глаза Эльрис, чувствуя биение её сердца, ты поймёшь, что полон ею. Настолько, что для горя места больше нет, лишь для светлой печали о былом. И когда настанет тебе пора покинуть этот свет, в последний миг ты будешь вспоминать лишь её губы и руки…

Альвэйр ощутил влагу на своих щеках. Он не мог понять, отчего слёзы всё-таки пролились. От того, что теперь он знал — Эльрис простит его. Или от того, что он сам простит себя… За то, что не всемогущ. За то, чего не сумел предотвратить и исправить.

Деспер смотрел на него долго. Лицо его было спокойным, но напоследок его исказила лукавая ухмылка.

— Ты будешь вспоминать её и ваших детей.

— Что? — новые слова дракона выбили из него все мысли, а голос Альвэйра звучал столь странно, что могло показаться, будто эльф в ярости.

— Ваших детей. Что для нас изменить тело одной человеческой женщины, когда вы с помощью наших сил перестроили всю вашу расу? У вас будут дети. Много детей. И все они будут способны множиться и с людьми, и с эльфами. Что несомненно доставит вам обоим немало хлопот.

Сказав это, полукровка рассмеялся и навсегда покинул тело Эльрис.

Глава 62

Первое, что я ощутила, когда вновь обрела себя, озноб и тошноту. Эльф, тотчас уловив изменения, остановился и ослабил верёвки, поддерживающие меня на его спине. Я с трудом могла стоять на ногах, а потому Альвэйр осторожно опустил меня во влажную от утренней росы траву, и поддерживал меня до тех пор, пока желудок мой не очистился от остатков еды.

«Могли бы хотя бы расщедрится на одежду», — отстранённо подумала я, вспоминая недобрым словом дикую магию и всё, что с ней связано. Из одежды на мне был лишь необъятный плащ эльфа и столь же большая рубашка мужчины. Я чувствовала росу обнажённой кожей щиколоток и с ужалом представляла предстоящую дорогу.

Волшебству ничего не стоило наколдовать для меня прямо из воздуха походную одежду, но такие мелочи, как мой комфорт, более его не волновали. Как и то, что последние дни были слишком выматывающими для моего человеческого тела.

Пальцы дрожали от слабости. В желудке зияла голодная пропасть — колдовство, что прошло через меня за эти дни, истощило запасы энергии. Что-то подобное я чувствовала лишь однажды, после действия исцеляющего заклятья Кэлеана.

Отдышавшись, я впервые посмотрела на Альвэйра, присевшего возле меня. Он, как и я молчал, но во взгляде эльфа было что-то новое. Неведомое мне.

Зачем он здесь? Эта мысль пронзила меня внезапно. Я вспомнила всё, что было до. Его отказ, моё почти-безумие, нашу разорвавшуюся связь… То, что происходило со мной после, было как в тумане — обрывки образов, которые никак не складывались в общую картину. Это всё, что осталось мне от более свободной версии меня, какой я пожелала стать.

Лишь одно я помнила отчётливо.

Последний разговор между мной и Деспером, что случился за мгновение до того, как магия покинула меня. Тогда я уже была собой, а потому притвориться, будто не ведала, что говорила, никак не получалось.

— Он пришёл за тобой. Ты хочешь вернуться?

Я слышала печаль в голосе Деспера, что звучал в моей голове. Все его чувства были у меня как на ладони. Но также и он видел и знал всё, что происходило со мной, а потому его вопрос был лишь данью уважения.

— Да.

— Ты веришь, что он в действительности любит тебя?

— Не знаю, — признавать это было вдвойне тяжело. Не желать потерять меня и любить — не одно и то же.

— Тогда почему ты выбираешь его? Снова вернуться в мир сомнений и боли? С нами тебе было бы лучше.

— Потому что даже в тот миг, когда я, как мне казалось, оставила всё позади, на самом деле я желала лишь одного. Чтобы Альвэйр пришёл ко мне и сказал, что любит, — сказав это, я зачем-то добавила. — Ты считаешь меня жалкой?

— Нет. Разве не все мы хотим того же самого? Чтобы те, кто дорог нам, сказали это. Несмотря ни на что. А теперь прощай, Эльрис. И прости меня, если сумеешь.

— Ты совсем не похож на себя прежнего, — наконец, тихо заговорила я, всё ещё не знавшая, как жить дальше.

С зияющей пустотой на месте дикой магии, что жила во мне пятнадцать лет. С нерешительностью и усталой злостью, что вызывал во мне Альвэйр. Со страхом, что его привела ко мне не любовь, а лишь желание защитить.

То были лишь мои сомнения. Связи меж нами больше не было, а ментальные силы иссякли от переутомления, потому я видела лишь безмерно уставшего эльфа. И никаких дымок чувств вокруг него.

Альвэйр казался странно земным. Он больше не был прекрасным каменным изваянием, до которого нельзя достать рукой. Его одежда пропиталась пылью. Под глазами залегли тени. А тёмные волосы, завязанные в простую косу, сейчас посерели от грязи.

— Ты тоже, — едва уловимая улыбка тронула его губы, а во мне зародилась тревога.

— Зачем ты пришёл за мной? Я ведь отпустила тебя, — он встретил мой взгляд спокойно и твёрдо, от чего мне ещё больше стало не по себе.

— Мы были порознь всего несколько дней, — медленно начал он, тщательно подбирая слова. — Но уже в первое мгновение нашей разлуки, я осознал, что не желаю этого.

Невесёлая улыбка застыла на моих губах. Он называл это просто разлукой.

Нет, нельзя думать об этом сейчас, когда мысли и чувства столь спутаны.

— Нам надо спешить, Эльрис, пока не окажемся вне досягаемости людей, — тон его был извиняющимся, будто лишь мне предстояла тяжёлая дорога. Но я видела, что сам Альвэйр устал даже больше меня, он держался на одном лишь упрямстве. И сейчас был лёгкой добычей даже для куда менее умелых воинов, чем он сам.