Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная организация XX века - Виктор Суворов

Отсюда золотое правило противодействия контрразведке противника:

Не заставляй нервничать контрразведку в зоне ее ответственности.

В стране с тяжелым контрразведывательным режимом в основном занимайся такой разведывательной деятельностью, которая местную контрразведку не задевает и не волнует. Если надо вербовать граждан страны с драконовским контрразведывательным режимом, выноси вербовки в нейтральные страны.

2

Все сказанное выше вовсе не означает, что жизнь офицера ГРУ в странах с мягким контрразведывательным режимом была легкой. Конечно, каждый молодой офицер ГРУ, начинавший работать в агентурном добывании, точно знал — вернее, думал, что знает, — в каких зарубежных странах и городах работать легко и комфортно, а куда лучше не попадать. Он мечтал работать в первых, а вторые снились ему в кошмарных снах. И если Пекин казался молодому добывающему офицеру ГРУ городом мечты, раем, то его адской противоположностью надо было считать Токио. (Интересно, что руководство ГРУ имело прямо противоположное мнение: оно считало Токио раем для разведчика, а Пекин — адом. Это объяснялось тем, что интересы простого офицера ГРУ, не имевшего карьерных амбиций, были прямо противоположны интересам руководства этой организации: начальство всегда было озабочено результатами и повышением производительности труда, а простые работники всегда сопротивлялись любым попыткам сделать их труд более интенсивным.)

Представьте себе, что ГРУ отправило вас в Токио. Япония относилась к странам с очень мягким контрразведывательным режимом, шпионаж не считался здесь тяжким преступлением, поэтому условия для работы разведчика были идеальными. Здесь каждому офицеру ГРУ приходилось напряженно работать по пятнадцать-семнадцать часов в день без выходных и праздников — работать буквально на износ. Сколько бы секретов вы ни добыли, этого никогда не было достаточно. Сколько бы агентов вы ни завербовали, этого всегда было мало. Рабочий стол резидента завален шифровками из Москвы: «У тебя семьдесят добывающих офицеров! Где результаты? Материалы, которые вы прислали вчера, мы уже давным-давно получили из Гонконга, из Берлина и от нелегалов!» Подобные выволочки резидент получал практически ежедневно; он в свою очередь тоже устраивал разносы офицерам резидентуры, требуя от них результатов, и для пущей убедительности стучал по столу огромным кулаком. И он добивался результатов благодаря беспощадной конкуренции между офицерами резидентуры. Если ваши результаты его не устраивали, вас просто отправляли домой, и на вашей карьере можно было ставить крест.

Лично я никогда не был в Токио, но я работал в другой стране, которую руководство ГРУ тоже считало раем для разведчика. Разумеется, для нас, простых офицеров, работа в этой стране была адом. Благодаря мягкому контрразведывательному режиму в этой стране другие резидентуры постоянно использовали ее в качестве базы для своих операций; кроме того, здесь работали, постоянно или временно, многочисленные нелегалы ГРУ. Всем им приходилось помогать. Работа в обеспечении операций агентурной сети была очень похожа на службу в частях связи в военное время: пока связь есть, никто о тебе не вспоминает, но как только она пропадает, связистов, первыми попавших под горячую руку начальства, обвиняют в провале всей операции и отправляют в штрафной батальон. Различие между нами и связистами состояло в том, что какой бы успешной ни была наша работа в обеспечении, мы должны были еще и вербовать агентов. В конце концов, мы ведь работали в «раю», где контрразведывательный режим был мягким и откуда никогда не высылали советских дипломатов.

3

Итак, семья молодого советского дипломата прибыла во вражескую страну.

Если страна эта была действительно враждебной, если контрразведка сидела на хвосте, не давая работать, если в этой стране царил террор или шла гражданская война, то интерес Советского Союза заключался в том, чтобы дипломаты, официальные лица, сотрудники дипломатического представительства и члены их семей находились в безопасности под вооруженной охраной за высоким забором посольства.

Но если всех добывающих офицеров собрать в одном месте и выпускать через одни ворота, контрразведке будет легко за ними следить. Чем выше уровень безопасности наших людей, тем меньше у них возможностей для агентурного добывания.

Потому в тех странах, где контрразведывательный режим был не столь свирепым, дипломатов старались рассредоточить по всей вражеской столице, им выделяли средства, чтобы они снимали квартиры в разных частях города. Это относилось и к офицерам КГБ, и к офицерам ГРУ. А чтобы наша веселая братия не выделялась из общей среды, то и чистым дипломатам ставили те же условия: вот тебе деньги, снимай квартиру. Денег давали много, требовали снимать квартиры, достойные нашего высокого ранга. В посольстве жили только верхушка руководства (посол, его замы, резиденты КГБ и ГРУ) и сотрудники самого нижнего уровня (шифровальщики, радисты, охрана, водители и так далее).

И вот семья молодого дипломата снимает шикарную квартиру в весьма престижном районе города.

Вопрос первый: как определить, подслушивает нас контрразведка или нет?

Ломать голову над этим вопросом не следует. Надо запомнить раз и навсегда: подслушивает.

Исходя из этого простого предположения надо строить отношения в семье. О возможной прослушке офицер разведки должен был помнить еще до того, как прибыл во вражеский стан, до того, как поступил в Военно-дипломатическую академию, и даже до того, как обзавелся семьей. То, что тебя подслушивают, надо было понять давно, еще в тот самый момент, когда впервые мелькнуло подозрение: кажется, ко мне присматриваются. Сообразив это, надо было вести себя соответствующим образом.

Потом, расписавшись в книге записей актов гражданского состояния, следовало предупредить молодую жену: за нами смотрят, нас слушают. На это — если жена была из того же круга — следовал ответ: и я тебя о том же хотела предупредить.

Чужие уши в семейной спальне — штука хорошая. Если отношения в паре не сложились, таких супругов, наслушавшись скандалов, отсеивали. Да они и так были обречены на развод.

Если же оба супруга понимали, куда их занесло, то, как правило, заключали тайный сговор: давай никогда не ссориться! А если что, давай не будем орать друг на друга, а дождемся следующего дня, выйдем в лес, убедимся, что слежки нет, и там вдоволь накричимся и поругаемся от души.

Следующий день тоже мог выдаться трудным, возможность поорать друг на друга тоже могла не представиться. Потому напрашивалось простое решение: завести один день в неделю, когда есть возможность вырваться из города, и там, на природе, вспомнить обо всем, что накопилось за неделю, высказать все разом, излить всю накопившуюся злость.

Выезжала такая пара раз в неделю за город с единственной целью: от души поругаться за все семь дней, но во время этих выездов оба обычно смеялись, понимая, что злоба давно выветрилась, что причины для скандалов были пустяковыми.

Зря, выходит, за город ехали. И решали: больше никогда, никогда, никогда не ругаться. А если что — через неделю на этом же месте. Шло время, острая потребность выяснять отношения раз в неделю сменялась мягкой необходимостью делать это раз в две недели. Потом — раз в полгода. В конце концов такая потребность полностью исчезала.

Будь моя воля, я бы во все спальни мира микрофоны поставил. И объявил бы: граждане, все ваши скандалы будут транслироваться на весь квартал с указанием имен, фамилий и адресов. Если хотите этого избежать, откладывайте скандалы на потом, через какое-то время выезжайте на природу, деритесь и орите друг на друга там, где никто не видит и не слышит. Но повторяю: не сейчас, а неделей позже.

Так вот, микрофоны в спальне будущих шпионов укрепляли их брак. Пара либо очень быстро распадалась, либо привыкала откладывать скандалы до лучших времен, а потом и вообще обходилась без них.

Одно нехорошо: если спальня прослушивается, то как же быть с делами чисто личными, со скрипом, вздохами и прочими звуками?

С этим вопросом девочка совсем молоденькая, только что расписавшаяся в верности на всю жизнь, обращалась к своему супругу, который был чуть старшее ее. Поразмыслив, он отвечал, что сдерживать себя не нужно. Пусть те, кто слушает, знают, что любовь в этой семье крепкая, продолжительная и регулярная.

Поэтому, оказавшись за рубежами нашей любимой Родины, пара военных разведчиков уже умела воздерживаться от скандалов и ругани в стенах своего дома, равно как и от разговоров на запрещенные темы, и имела в этом вопросе как минимум три-четыре года практики. Потому никакая прослушка этой паре не была страшна: слушайте, гады, скрип, вздохи, стоны и вопли. Слушайте и завидуйте!