Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная организация XX века - Виктор Суворов

Один обрабатывающий офицер в одном управлении занимается Южной Африкой вообще и Намибией в частности. Это сообщение попадает на его стол. Больше всего его интересует борьба коммунистических партизан Организации народов Юго-Западной Африки (SWAPO) за независимость от ЮАР. Данное сообщение может показаться ему совершенно не интересным: всем давно известно, что белые беспощадно эксплуатируют природные ресурсы как ЮАР, так и подконтрольной Намибии.

Другой обрабатывающий офицер в другом управлении занимается полезными ископаемыми вообще и урановой рудой в частности. На его стол тоже кладут это сообщение Оно может представлять некоторый интерес. В Намибии урановую руду добывают в огромных объемах. А зачем новые месторождения ищут? Им что, мало существующих? Почему?

Третий обрабатывающий офицер следит за попытками американских империалистов подчинить себе свободолюбивую Африку с ее природными богатствами. В этом сообщении угадывается какая-то интрига. Хорошо известно, что фирма ASPACO весьма крепко связана с американской атомной промышленностью.

Четвертому интересна чисто техническая сторона дела. Следует запрос: подтвердите, что речь идет именно об аппаратуре WSD-87.

Кто-то из получивших эту информацию ее принимает к сведению, никак не оценивая. А кто-то может сказать: а ведь в этом что-то есть. И поставит ПИ. Если еще один обрабатывающий офицер присвоит этому материалу такую оценку, то добывающий офицер получит две ПИ за один материал.

Иногда в «книге заказов» ВПК напротив некоторых пунктов в скобочках стояли буквы ПИ или Ц — добудь такую штуковину или такой документ, и указанная в книге оценка тебе гарантирована. В случае с французским ПТУ PC SS.10 в строке с заявкой на техническую документацию стояла буква Ц, и в строке с заявкой на образец — тоже Ц. Когда документация была добыта, а проблему рвущегося провода все равно решить не удалось, всем резидентам разослали шифровку: в строке с заявкой на образец французского ПТУРС букву Ц исправить на ОБ.

6

Большим достижением считалось получить оценку за добытый материал, который не числился ни в каких заданиях.

Большой неудачей считалось отсутствие оценок: материал отправлен, но он никого не заинтересовал, он никому не нужен. Пару раз такое простят. Потом обратят внимание. И сделают выводы.

Уходя в добывание, каждый офицер ГРУ старался навести справки во всех пяти обрабатывающих управлениях — вынюхивал, что в данный момент ценится выше всего. Уходящих в добывание офицеров во все эти управления пропускали беспрепятственно. Тут был взаимный интерес: добывающему офицеру нужно знать, на чем сейчас можно заработать оценки, обрабатывающим офицерам нужно проинструктировать добывающих, что надо искать в первую очередь.

Было одно исключение. На командный пункт, где обрабатывались информационные шифровки, уходящий в добывание офицер не мог попасть ни при каких обстоятельствах. Туда пускали только высшее руководство ГРУ и тех, кто непосредственно там работал.

Теперь представим себе, что какой-нибудь чрезвычайно хитрый Ваня или Петя перед уходом в добывание прошел по обрабатывающим управлениям и договорился с корешами: ты бы мне, браток, оценки повыше поставил, а я для тебя из-за бугра такое привезу!

В мое время это не проходило. Во-первых, офицерская честь в те времена не была пустым звуком, — по крайней мере, в ГРУ. Предложи такое кому-нибудь, и тебя сразу пошлют в известном направлении. Во-вторых, старший в каждой информационной группе имел звание полковника или капитана 1-го ранга и был не простым офицером, а матерым волком добывания, прошедшим как минимум пару командировок — к нему так просто не подкатишь. Да и ставить он имеет право только оценки ПИ. А начальник направления, который имеет право поставить «ценняк», — генерал-майор или контр-адмирал. Выше и заглядывать не стоит.

Но главное было в том, что сама система была устроена хитро. Все офицеры Информации были просто вынуждены ставить правильные оценки.

Допустим, старший какой-нибудь информационной группы систематически по какой-то причине завышал оценки, но готовая продукция его группы — доклады, разведывательные сводки, рекомендации, справки и тому подобное, подготовленные с использованием полученных и высоко оцененных материалов, — оказывалась весьма посредственной и потребителей этой продукции не удовлетворяла. Тогда вышестоящий начальник вызывал старшего группы на ковер и ласково вопрошал: за отчетный период ваша, товарищ полковник, группа получила вот столько материалов, представляющих интерес, а еще вы лично ходатайствовали о том, чтобы вот такое-то число документов и образцов считать ценными. Ребята за рубежом вкалывают, рискуют, шлют вам материалы, представляющие интерес и даже ценные, а что мы имеем на выходе? Что ваша группа сделала за отчетный период? Дальше разговор переходил на высокие тона, в речи начальника звучали нецензурные выражения, делались прозрачные намеки на служебное несоответствие.

Теперь представим, что старший группы или начальник направления, получив нагоняй, стал оценки занижать. Что он получит от добывающих офицеров из резидентур? Ничего не получит! Между собой добывающие быстро соображали: знаешь, Леня, я за эту тему брался, добывал серьезные материалы, а там (указательный палец — в потолок) это ни хрена не ценят!

Любому старшему группы нужно было выдавать готовую продукцию. Если он работу добывающих не ценил, то добывающие переставали на него работать и начинали искать такие материалы, которые в другом направлении или управлении будут приняты с благодарностью. И тогда тому, кто тяжкую работу добывающих по достоинству оценить не способен, снова доставалось по загривку.

7

Система оценок документов, образцов и несрочных сообщений давала совершенно четкое представление о том, кто чего стоил. Дипломатическую почту в резидентурах ГРУ Северной Америки и Западной Европы получали раз в неделю, резидент вызывал добывающих офицеров по одному и каждому сообщал результат (если было о чем сообщать).

ПИ ценилась достаточно низко. Настоящие волки добывания ПИ вообще оценкой не считали. Неофициально десяток ПИ равнялся одному «ценняку». Однако мудрые варяги наставляли молодежь: курочка по зернышку клюет, и всегда сыта бывает. То есть — не выпендривайся, любая оценка лучше, чем никакой.

Настоящей оценкой был «ценняк». Считалось, что, получив десять «ценняков» за текущий год, добывающий офицер мог быть уверен, что останется в командировке на следующий год. Можно было дать пять «ценняков», а остальное добрать оценками ПИ, только слишком уж много их надо было набрать: если по десятке ПИ за один «ценняк», то выходило целых 50 ПИ. Тот, кто до десятка «ценняков» в год не дотягивал (а это целых сто ПИ!), должен был опасаться за свое будущее. Командировка — три года. Не даешь результата — нечего тебе тут делать, не занимай место. Того, кто результатов не давал, выгоняли после первого или после второго года. И в лично дело записывали: срок не дотянул. Это был крест на карьере в добывании.

Была одна возможность с честью отработать командировку, не набрав должного количества «ценняков». Для этого надо было нажимать на шифровки. У одних было больше успехов в шифровках, у других — в добывании документов и образцов. Многие совмещали два этих вида деятельности с перевесом в одну или другую сторону: пять «ценняков» и пара шифровок по первому уровню за год считались вполне приемлемым результатом.

«Овечка» была оценкой исключительной. К первой «овечке» в обязательном порядке шел орден (как минимум — орден Красной Звезды) или досрочное звание. Знал я одного паренька, который однажды вечером ушел на операцию и под утро вернулся. Резидент ждал его всю ночь, зная, куда и зачем ушел этот парнишка, и каким скандалом может обернуться его провал. И вот сияющий от радости офицер появился в резидентуре. Он принес в черном портфеле образец и документацию к нему Очередной почтой добытый материал отправили в Москву. И получили срочный ответ: за образец — ОБ, за документацию — еще один ОБ. И уже через месяц этот добывающий офицер досрочно получил одну звездочку на погоны, а другую, красную, — на грудь. А, казалось бы, всего-то ночь работы.

Одна оценка ОБ за три года командировки гарантировала триумфальное возвращение на родину и выезд в следующую командировку.

Эта система оценок, как и первая, позволяла отслеживать результаты работы не только каждого добывающего офицера, но и его агентов, самого резидента и каждого его заместителя. Предположим, что у резидента четыре зама: один по нелегалам, один по информации и двое добывающих. Если у первого добывающего зама подчиненные набрали много высоких и средних оценок, а у второго дела идут без особых успехов, возникает закономерный вопрос: не пора ли второго в должности понизить?